Что означает тот театр абсурда, что творится из-за Брексита на глазах у мировой общественности не только в Лондоне, но и в других европейских столицах? Он отражает лишь пороки самого ЕС или имеет более широкое значение, вскрывая какую-то тайную и гибельную механику большинства западных интеграционных проектов?

Все эти вопросы сейчас буквально сотрясают мировой политикум, и проще всего ответить на первый из них.


Конечно, британская политика заехала в тупик, причём такой, где не развернёшься и откуда уже не выберешься. Можно лишь попытаться вывернуться, но с полной потерей лица, которым придётся «проехаться» по всем сгрудившимся стенкам.

Великобритания и раньше-то с трудом пробиралась по улицам ЕС, избирая для себя «оригинальные маршруты» через узкие переулки западной  интеграции и всегда выбивая себе «особое положение». Но означает ли это, что и Брексит лишь особый случай? В Брюсселе хотели бы так думать. Но стоящие в очереди за Англией Италия, Испания, Португалия, а возможно и сама Франция, опровергают данный тезис. Нет, Великобритания — не особый случай, а лишь крайнее или первое проявление глубинной тенденции, разрывающей Евросоюз изнутри, а не извне, как вещают брюссельские фейк-пропагандисты, без устали кивающие на Москву. Просто Великобритания ввиду своей «особости» менее остальных государств-членов была прикреплена к интеграционной механике ЕС и потому быстрее всех от неё отвалилась.

А политический класс Англии просто не смог этого вовремя осознать, хотя и ощущал приближение перемен (не зря же Дэвид Кэмерон назначил референдум), потому и раскололся теперь надвое.

Но тогда тупик, в который заехала британская политическая элита, может оказаться тупиком для всего Евросоюза.

Чтобы отмести, как-нибудь замазать и вообще выпарить, будто грязное пятно, подобную крамольную мысль, уже предпринимаются попытки всё спихнуть на «неразумных» англичан. Мол, это они опять же такие «особенные», вот и огребают. Первую официальную попытку от нового руководства ЕС (старое этим «спихиванием» грешило давно) осуществил нынешний и. о. главы МИД Испании Жозеп Боррель, по совместительству первый претендент на пост Верховного представителя ЕС по внешней политике и безопасности. Вот что говорит сеньор Боррель, который скоро, возможно, станет господином: «Мы знаем, чего не хотят британцы. Они почти ничего не хотят. Но мы не знаем, чего они хотят. Самый простой способ это выяснить, наверное, провести выборы».

Итак, англичане, по мнению Борреля, просто «нехочухи», эдакие дети малые, как в знаменитом мультике. А вот он сам и все его еврооптимисты — «хочухи», т. е. знают, чего хотят. С этим мы не будем спорить, но как тогда назовёт сеньор Боррель, будущий глава внешней политики ЕС, каталонцев, жаждущих выхода не из ЕС, а из его родной Испании? Более того, каталонцы как раз хотели и хотят отделиться от Испании, чтобы затем войти в Евросоюз, на поддержку которого столь наивно рассчитывали.


У менее наивных людей возникает подозрение, что Жозепа Борреля для того и назначают сегодня на высокий пост в ЕС, чтобы каталонцам перекрыть и этот, еэсовский, маршрут к независимости. И если перед англичанами Боррель  выступает как поборник свобод, интеграции и наднациональных ценностей, то перед каталонцами, совсем наоборот, — как противник общеевропейской интеграции и ярый националист. Так что ли?

Возможно, Жозеп Боррель столь ироничен по отношению к англичанам и совсем не против их выхода из ЕС по той же самой причине, по которой он против выхода Каталонии из испанского королевства. Он просто отстаивает узко эгоистичные интересы Испании, ведь теперь англичане сами «подставились», вернее дали возможность Мадриду вновь поставить «территориальный» вопрос о Гибралтаре! Причём используя уже мощь всей внешней политики ЕС, которую Боррель и возглавит, а также те моральные издержки, которые, несомненно, понесёт Англия, ставшая «дезертиром». А моральные издержки можно попытаться превратить и в территориальные.

Такой сценарий не покажется фантастичным, учитывая, что «соглашение» с ЕС по Брекситу, подписанное Терезой Мэй, а точнее навязанное ей Брюсселем, фактически является миной, прилюдно заложенной под территориальную целостность Соединённого королевства, которое очень скоро может перестать быть соединённым. И дело не только в пресловутом «бэкстопе» — «заднем тормозе», открывающем таможенную брешь в британской экономике, сколько в двойственном положении и без того разделённой Ирландии. А там и Шотландии, а там и Уэльса.

И теперь уже никто не вспомнит, что сама Испания вступила в Евросоюз на 13 лет позже Великобритании (в ЕС её затянуло общим ветром из НАТО, куда она вступила на 4 года раньше, чем в «Общий рынок», точнее в 1982 году). В общем, Испания прошла обычную процедуру — обычную для второстепенных членов, а Великобритания — она ведь основоположница ЕС и признанный солист «европейского концерта»! В котором, похоже, никакие ценности, даже Туманный Альбион, не вечны.

Англичане всегда говорили, что у них нет вечных друзей, а есть только вечные интересы. Интересно, что они скажут теперь, когда они потусовались в большой компании друзей по ЕС, но не смогли оттуда уйти по-английски и вдруг остались с голым интересом?

Но это не так интересно, как то, когда же, например, Испания пойдёт по стопам Англии? Ведь нынешнее проевропейское испанское правительство, представителем которого является и Жозеп Боррель, всё ещё носит позорные ярлычки «и. о.» и может рухнуть в любую минуту, а в спину ему дышат настоящие европессимисты! И тот же Боррель по этой причине внутри Испании выступает жёстко против новых общенациональных выборов, а вот англичанам с улыбкой советует: «Пожалуйста, выбирайте!»

А ведь есть ещё и Италия, где правительство бывшего евроскептика, а теперь евросоглашателя Конти также едва-едва устояло, и неизвестно, сколько оно продержится под пристальными взглядами разъярённого Сальвини и мудрого, терпеливого Берлускони? Про Францию пока упоминать не будем.

И вот теперь мы выходим на главный вопрос, точнее проблему проблем Евросоюза как интеграционного пространства, — в нём никогда не было интеграции! Ибо в нём никогда не было равноправного сотрудничества вступивших в него государств — иерархия, а также господство одних и подчинённость других сохранялись. Не было и равных условий для субъектов хозяйствования, а был протекционизм, завуалированный под открытость экономик, но когда открываются десять слабых и три сильных, выигрывают только эти три «качка».

Беспардонное урезание экономических свобод под громкое улюлюканье о свободе сексуальных и прочих меньшинств можно было бы, конечно, сдержать с помощью каких-то общепринятых правил. Но в том-то и дело, что правила в ЕС также спускаются сверху и всё теми же «грандами», ибо Евросоюз — это система квот и привилегий. При разрешённой конкуренции.

Такая гремучая смесь не могла не привести к тому, к чему она привела. А проблема мигрантов — это лишь детонатор, ситуативный повод для выражения общего недовольства.

Англичане не выдержали первыми — просто потому, что они были связаны с ЕС меньшим количеством нитей, чем остальные европейцы. Но их проблема в другом: их политический класс, заигрывая с избирателями, лишь играл в Брексит и теперь, когда тот стал реальностью, окончательно запутался. Если бы Найджел Фараж, единственный последовательный евроскептик в Англии, не ушёл в 2016 году в политическую тень, всё сегодня в Великобритании было бы по-другому — более чётко и последовательно. И ситуация вовсе не выглядела бы как тупик.

Зато в Италии, Франции и той же Испании имеются политические партии, которые последовательно и давно, в общем принципиально, выступают с позиций евроскептицизма. Поэтому там, в случае чего, всё пройдёт более цивилизованно и гладко.