Ближний Восток в начале 2020 года стремительно вырвался на передний план глобального противостояния мировых торговых держав, окончательно и открыто объявив себя новым фронтом борьбы за лидерство между Вашингтоном и Пекином.

Остальному миру приходится очередной раз выбирать, на чьей он стороне в данном конфликте. Уже сейчас с одного фронта это крепкий союз США, Израиля и Британского содружества наций, с другого — постепенно формирующееся объединение России и Китая.

То, чего долго ожидали, случилось: хозяева глобальной игры в противостояние вывели на поле очередного игрока, и им стал Иран. Стоит отметить, что в статье «Китайско-иранский альянс» (февраль 2018 года) мы заявляли, что Иран для Китая не только выгодный торгово-экономический партнёр, но и одна из ключевых площадок в нарастающем соперничестве с Соединёнными Штатами за получение свободного доступа к энергоресурсам и рынкам стран ближневосточного региона. Другими словами, Иран, вступивший в конфликт с Соединёнными Штатами, предоставляет Китаю уникальную возможность расширить своё влияние на Ближнем Востоке, а также отвлекает значительную часть военного потенциала США от Тихоокеанского региона.

На этот раз триггером, вскрывшим нарыв напряжённости на Ближнем Востоке, стала ликвидация в Ираке одной из ключевых иранских политических фигур — генерала Касема Сулеймани. Ответственность за данный тщательно спланированный акт терроризма взяла на себя американская армия и лично (по оценкам отдельных экспертов, вынужденно) Дональд Трамп.


Касем Сулеймани — иранский военный и государственный деятель, генерал-лейтенант, с 1998 года командующий спецподразделением «эль-Кудс» («Иерусалим») в составе Корпуса стражей исламской революции. По информации авторитетного издания The Guardian, Сулеймани — политическая фигура, обладавшая большей властью, чем президент Ирана. Убит 3 января в результате удара американского БПЛА ракетой Hellfire 9X.

Отметим, что 1 ноября 2019 года британский канал ВВС показал фильм о Сулеймани, где он предстаёт в роли врага США и всего так называемого «цивилизованного» мира.


По оценкам отдельных аналитиков, провокация в Ираке была устроена британско-американскими силами «глубинного государства», управляемого из Лондона с целью устранения с политического олимпа США Дональда Трампа.

Однако руководству Ирана удалось снизить опасный градус напряжения в стране путём нанесения относительно «безвредных» ракетных ударов по базам США в Ираке, а американскому лидеру — сохранить лицо и в ходе пресс-конференции отказаться от начала острой фазы военного конфликта (что было бы равносильно проигрышу на выборах 2020 года).

Справка. Постоянный представитель Ирана при ООН Маджид Тахт-Раванчи официально заявил, что Иран завершил месть за убийство генерала Касема Сулеймани и не будет предпринимать новых военных действий в случае отсутствия агрессии со стороны США.

Таким образом, стороны взяли стратегическую паузу, но не стоит сомневаться, что каждая из них использует её в интересах усиления своего потенциала в регионе.

Что касается дальнейших действий группы Трампа, то вполне очевидно, что она намерена использовать очередной вызов в первую очередь как эффективный инструмент в противоборстве с Китаем. Т. е. в дальнейшем стоит ожидать принятия следующего комплекса мер, направленных на:

  • блокирование поставок углеводородов из Персидского залива и Африканского континента в Китай;
  • нарушение стабильности морских и сухопутных логистических маршрутов в направлении Китай — Европа — Китай;
  • дестабилизацию обстановки и блокирование китайского присутствия в регионе в целом.

Отдельные источники указывают на то, что генерал Сулеймани был ответственен за реализацию особо важных контактов и сделок с Китаем, в том числе представлял интересы групп, контролирующих продажу нефти Пекину.

Что касается последней информации относительно присутствия китайских интересов в Иране, то они в свете недавних соглашений Тегерана и Пекина вызывают крайнюю обеспокоенность у американской стороны. На фоне затянувшегося конфликта с США Иран всё чаще обращается к Китаю за помощью в наращивании своей военной мощи и защите экономики от санкций, введённых Вашингтоном.

На протяжении последних лет Китай является самой важной страной для Ирана и его внешней политики. Тесные связи между странами стали ещё более очевидными в последние дни — посол Китая в Иране Чан Хуа заявил, что Пекин по-прежнему привержен своему партнёрству с Тегераном, а спецпосланник КНР по Среднему Востоку Чжай Цзюнь посетил Тегеран для диалога по вопросам безопасности, заявив о провокациях со стороны некоторых иностранных государств, умышленно не называя при этом США. Поднебесная является и крупнейшим внешнеторговым партнёром Тегерана, занимая 31 % в экспорте и 37 % в импорте.

Справка. Товарооборот между странами в 2018 году составил 35,13 млрд долларов, при этом на долю нефти пришлось около половины, или 15 млрд долларов.

Одним из факторов, ускоривших ход событий на Ближнем Востоке и вынудивших британско-американский альянс действовать более активно, безусловно, стал переход к практической фазе реализации крупнейшего ирано-китайского контракта объёмом 400 млрд долларов. На фоне американо-китайской торговой войны инвестиции Пекина являются крупнейшим вызовом для США в регионе как с экономической, так и военной точки зрения.

Речь идёт о подписанном в августе 2019 года 25-летнем стратегическом соглашении по реализации всеобъемлющего партнёрства между Китаем и Ираном (согласование позиции шло с 2016 года). Пекин будет получать иранскую нефть со значительной скидкой и, в свою очередь, обязуется инвестировать значительные средства в развитие его инфраструктуры.

В соответствии с соглашением в развитие иранских нефтегазовых и нефтехимических заводов Китай инвестирует не менее 280 млрд долларов. Примечательно, что большая часть этой суммы должна поступить в Иран в первые 5 лет (2019–2024 годы) действия соглашения. В последующую пятилетку предполагаются вложения в объёме 120 млрд в транспортную и промышленную инфраструктуру Ирана.

В обмен на это Пекин получает гарантированную скидку в 12 %, а также 6–8%-ную компенсацию за дополнительные риски на все свои закупки нефти. Кроме того, китайские компании смогут получать отсрочку платежей на срок до двух лет и оплачивать поставки не в долларах, а валютами стран Африки и СНГ. В целом общий размер дисконта, по разным оценкам, может достигать 32 %. Тегеран также предоставляет китайским компаниям первоочередное право на разработку всех новых проектов в энергетической и нефтехимической отраслях.

Представляется особо важным, что данное соглашение включает в себя и возможность размещения в Иране 5-тысячного китайского контингента в интересах обеспечения безопасности транзита нефти, газа и продукции нефтехимии в Китай (с возможностью увеличения численности персонала).

***

Получение Пекином широкого доступа к иранской нефтегазовой отрасли, а также наращивание военного присутствия в регионе позволят ему не только во многом удовлетворить свои потребности в энергоресурсах и стать (потенциально) крупным реэкспортёром нефти (газа) в будущем, но и в целом внести разбалансировку в расклад сил в регионе.

Решится ли Китай бросить открытый вызов США в Иране — большой вопрос. Вместе с тем ставки в игре очень высокие, и, скорее всего, кризис будет решаться руками третьих сил. Пекину важно не допустить, чтобы западная коалиция, спешно сколачиваемая против Ирана, начала активную военную фазу, и здесь очевидным союзником Китая и Ирана может выступить Россия, имеющая существенные интересы в регионе.

В любом случае очевидным действием Поднебесной в данной ситуации является помощь (открытая и тайная) Тегерану в наращивании своей обороноспособности. Потеряв Иран, Китай потеряет намного больше, чем доступ к столь необходимым ресурсам. Он потеряет своё лицо и лишится признания как мировая держава.