В последнее время в Беларуси вновь активизировалась дискуссия о церковной унии, которая была осуществлена в конце XVI — начале XVII веков. Некоторые СМИ в своих материалах проводят такую линию: население и клирики унию приняли сами, а потом, примерно через два столетия, Российская империя насильно присоединила греко-католиков к православным. Вот как это комментирует священник Алексей Хотеев, специалист по церковной истории.

Уния как идея соединения христиан может вызывать, конечно, симпатию и доброе отношение. Она приемлема в таком бытовом, в широком, может быть, даже в секулярном смысле. Но любая идея должна оцениваться в первую очередь по тому, как она будет вводиться в жизнь, на каких принципах. Если говорить о форме церковной унии, которая была принята на территории Беларуси, Украины и Литвы на Брестском соборе 1596 года... Рассматривая как документы этого собора, так и в общем-то последующую историю самой церковной унии, нужно сказать, что, во-первых, это было формой подчинения Римскому папе иерархии, клира и паствы Киевской митрополии.

Далее. Уния привела к разделению православных и униатов, соответственно, к расколу общества. Этот раскол породил конфликты на конфессиональной почве, которые не могли быть решены должным образом законодательно. По этой причине уния привела к столкновениям и кровопролитию, к насильственным захватам храмов, изгнанию священников. В конечном итоге это народная трагедия.

Что же касается возвращения униатов в 1839 году, то как раз данное событие мы справедливо называем воссоединением. Воссоединились части Русской церкви. Это воссоединение произошло по инициативе и с согласия духовенства униатской церкви как высшего, так и низшего. Все три иерарха униатской церкви, которые были на тот момент — момент Полоцкого собора — в составе Российской империи, участвовали, а также 1305 священников. Это примерно три четвёртых всего духовенства. То есть это, безусловно, событие, которое было подготовлено работой и деятельностью главным образом самого униатского духовенства, заботившегося или обеспокоенного судьбой унии, которой грозило поглощение латинством.

Скажем так, избегая этой судьбы, многие униатские священники пришли к сознанию того, что нужно ради сохранения восточного обряда вернуться туда, откуда когда-то насилием и обманом увели.

Что касается высказываний о том, что униатов возвращали тоже насилием, то высказываться могут любые мнения. Они могут быть обусловлены какими-то современными представлениями. Дело в том, что на тот момент существовала законодательная база Российской империи, которая гарантировала существование униатской церкви. Таким образом, не было никакого правового, скажем так, механизма, который вычёркивал униатов из жизни.

Наоборот. Они имели все гарантии и жили в составе Российской империи почти 50 лет. Поэтому как раз проблема заключалась в том, что со стороны католиков латинского обряда разными способами, большей частью тайными и неявными, происходил перевод униатов в латинство. Ситуация политическая была такова, что как только на белорусских, литовских и украинских землях усилилось российское влияние, католические власти сразу же забеспокоились за судьбу униатов. Они понимали, что это, в общем-то, Русская церковь.

Что касается давления на униатов, то со стороны кого оно могло оказываться? Если кто-то кого-то принуждал или сёк, то тогда нужно обозначить, кто сёк. Чиновник правительственный? Или это православный миссионер? Или это какой-нибудь военный? Нужно себе это представить.

Когда мы всё-таки обращаемся к историческим документам, то обнаруживаем, что перевод осуществлялся самими униатскими священниками. Кого они могли сечь? Кто мог сечь их? Ведь, будем так говорить, священник — это ответственное лицо приходской жизни. Если этот человек принимает решение оставить унию и перейти в православие, то это говорит о том, что либо данный человек религиозно и духовно равнодушен к своему исповеданию, раз ему наплевать на унию, либо же он действует наоборот по убеждению. У него есть осознание того, что надо унию оставить и стать православным.

Вот в том-то и дело, что воссоединение началось с того, что унией было восстановлено православное богослужение и обрядность.

Когда это было сделано, тогда и не было уже никаких форм и даже сути, отделяющей униатов от православных. Только одна внешняя зависимость от Римского папы. Вот эта внешняя зависимость унии держалась только благодаря тому, что униаты находились в составе государства, где королём и правящим сословием были католики.

Поэтому, как только эти политические обстоятельства изменились, вся внешняя зависимость перестала быть действенной. Униатов старались тогда привязать так: изнутри ввести в управление униатской церкви бывших католиков латинского обряда и таким образом всегда держать её в связи с римским апостольским престолом. Это приводило ко внутренним неурядицам, беспорядкам. В конечном счёте простое униатское духовенство увидело всю эту опасность и ненормальность существования унии, в которой сочетались несочетаемые вещи. Это и определило её судьбу.

Современные представления о том, как это происходило, нельзя переносить в прошлое. Нужно изучать документы. Это никакая не тайна. В своё время многое было издано. Большая часть этого доступна сейчас…

Поэтому есть самые разные точки зрения, но мы всё должны проверять историческими документами. Если кто-то говорит, что были какие-то случаи, пусть приведёт конкретные примеры этих случаев. Тогда можно вести какой-то диалог, какое-то обсуждение. Есть предмет обсуждения, а не просто высказанное мнение, взятое откуда-то с потолка.