Постсоветские страны не так богаты, чтобы проводить политику «вертолётных денег» в ответ на соединение пандемии коронавируса и новой волны глобального кризиса.

После того как обвал на фондовом и сырьевом рынках нанёс удар по экономикам Евразии, всюду стали прибегать к новым антикризисным мерам. Подробный обзор принятых решений был дан в докладе «Союз в поисках оптимального стимула». Ни одно правительство стран, входящих в ЕАЭС, не могло оставить без внимания новые экономические и иные обстоятельства, связанные с COVID-19. И многие инициативы были похожи на решения, принимавшиеся в Москве на первом этапе. Однако Россия перешла ко второму пакету мер.

Когда стали известны новые меры поддержки экономики в России, социальные сети были полны рассуждений об уместности политики «вертолётных денег» — разбрасывания всем и вся значительных сумм для поддержки людей. Тему продвигали прозападные либеральные оппозиционеры. Они же выдвигали пример раздачи в США 1200 долларов каждому гражданину. Мало кто из экспертов осмеливался спорить с подобными предложениями, а тем более приводить аргументы не бухгалтерского порядка. Аргументы же бухгалтерского порядка сводились к формуле «таких денег у государства нет». Иное дело, что следовало не только распределять помощь «вертолётным», внешне хаотическим образом, но ещё и иметь приоритетом поддержание рабочих мест.

Когда под конец майских праздников меры второй волны в России подоспели, они не предполагали «вертолётных денег». Предусматривались разовые выплаты населению. Там было и по 10 тысяч рублей на ребёнка и более крупные суммы для малоимущих семей с детьми. Тут стоит уточнить, что «вертолётные» — это деньги, летящие более всего финансистам, а всем; в 2008–2011 гг. в США это было хорошо видно. В России ставка была сделана на сохранение рабочих мест, хотя власти были вынуждены признать рост числа безработных примерно в два раза. Потому одним из центральных решений было выдавать пострадавшим предприятиям заплатанные кредиты по 2 %. Оговаривалась возможность погашения 100 % суммы кредита за счёт государства.

Мера эта была распространена на пострадавшие отрасли с установкой срока выплаты до апреля 2021 года. Причём если предприятие по истечении этого времени сохранит занятость сотрудников на уровне 90 %, то есть не потеряет кадры, сумма кредита и сумма процентной ставки будут целиком покрыты из казны. Предлагался и другой сценарий: если занятость сотрудников сохранится на уровне 80 %, 0,5 % суммы будет погашена государством. Прежде в России были учреждены зарплатные кредиты под 0 % для предприятий пострадавших отраслей, а также прямая безвозмездная помощь в размере одного МРОТ на сотрудника. На фоне более скромных мер в других странах ЕАЭС эти пакеты выглядят весьма масштабно. Однако они не позволяют рассчитывать на снятие вопроса о кризисе, так как решают более скромные задачи компенсации потерь.

Относительно всех ныне озвученных мер следует сказать: если прежние пакеты можно было оценивать как целиком направленные на смягчение удара кризиса, новые меры могут быть названы промежуточными по отношению к тем пакетам, которые мы увидим в дальнейшем и которые будут работать уже на перезапуск экономики. Сделать это в России возможно. Страна обладает морем ресурсов, а государство — достаточными резервами и механизмами для того, чтобы включить в регионах в процесс покупки нового жилья новые же слои общества, например бюджетников. Это было отмечено и в докладе «Победить третью волну», подготовленном на кафедре политической экономии и истории экономической науки РЭУ им. Г. В. Плеханова. К перечисленному следует добавить возможность регулирования импорта, замещение иностранных курортов в сфере туризма и удешевление ипотечных кредитов.


Меры, которые ещё могут быть применены в России, — отдельный разговор. Видно, что выплаты семьям в рамках мер второй волны находятся в единстве с политикой поддержания занятости, не являются их «вертолётной» заменой.

В целом же государство старается сохранить рабочие места и тем самым обеспечить людям постоянный источник средств. А с вертолёта деньги если и падают домашним хозяйствам, то это не может случаться постоянно. В США выплаты гражданам многими из них воспринимаются как последние деньги, так как администрация Дональда Трампа не может в условиях дорогого доллара и слабости своего инструментария дать людям новые рабочие места взамен схлопывающихся мест в «постиндустриальных сферах».

Для евразийских стран такая расшифровка «вертолётной» политики означает, что на Западе не будут сильны, как прежде, и устойчивы в финансовом плане. Основные «чёрные лебеди» ожидаются аналитиками там, не исключая, может быть Китай. А это означает, что евразийские партнёры России должны будут принимать непростые решения. Средств на компенсацию потерь от ударов кризиса и издержек борьбы с пандемией, а тем более на перезапуск своих экономик здесь нет. Да и перезапуск — задача совсем непростая, требующая крупных проектов и опоры на значительный рынок сбыта. Это всё помимо прямых затрат.

В условиях сильнейшего вызова, соединяющего экономический кризис и эпидемию, ныне выясняются возможности правительств. Практически все постсоветские евразийские государства смогли выработать меры первого порядка, направленные на смягчение удара новой волны мировых экономических потрясений, поддержав предприятия и даже рабочие места. Меры второго порядка предполагают компенсацию нанесённых потерь, что особенно касается населения, и здесь лишь немногие администрации будут в состоянии сделать что-то конкретное, поскольку не располагают ресурсами. Взять их неоткуда. Ещё сложнее создать описанные выше условия.

В России найдутся ресурсы и для третьего пакета решений — профинансировать перезапуск экономики. Однако другие государства едва ли могут рассчитывать на это самостоятельно, так как уже вторая волна мер для большинства не осуществима. На неё не найти средств. Потому поставленный кризисом и пандемией вопрос о взаимодействии стран будет требовать практического и не имитационного ответа. Понятно, что многие уже видят свой потребительский интерес: не имея возможности дать новый старт циклу роста своей экономики, они с удовольствием использовали бы ресурсы более крупного и более эффективного в мерах преодоления кризиса государства. Пусть это ещё не озвучено на высшем уровне, а обсуждается экспертами, но это возможно. Но спекулятивный поворот дела едва ли теперь устроит Москву.

Россия заинтересована в реальном развитии интеграционного процесса не в силу необходимости перезапуска экономики, а для поддержания роста и обретения выгод от него. Проект открыт для участия. А вот перспективы свести всё дело в России к «вертолётному» формату нет. Формат будет иной. И так не только в России, но всюду в Евразии. А план перезапуска экономики может быть и евразийским. Почему нет?