Сотрудничество Китая со странами Центральной и Восточной Европы (далее ЦВЕ) как единой региональной группой из 16 государств (далее «16+1») официально стартовало в 2012 году.

«16+1» — инициатива Китая, суть которой заключается в активизации сотрудничества с 11 странами — участницами ЕС и пятью балканскими странами (Албания, Болгария, Босния и Герцеговина, Венгрия, Латвия, Литва, Македония, Польша, Румыния, Сербия, Словакия, Словения, Хорватия, Черногория, Чехия, Эстония) в области инвестиций, транспорта, финансов, науки, образования и культуры.

Установочный саммит «16+1» состоялся в 2012 году в Варшаве (Польша). На нём Китай выступил со всеобъемлющей инициативой по сотрудничеству с 16 странами Центральной и Восточной Европы — «12 мер Китая для поощрения дружественного сотрудничества со странами Центральной и Восточной Европы» («China’s Twelve Measures for Promoting Friendly Cooperation with Central and Eastern European Countries»), которая является главным документом формата «16+1».

Справка. Саммиты проводились в Варшаве, Польша (2012); Бухаресте, Румыния (2013); Белграде, Сербия (2014); Сучжоу, Китай (2015); Риге, Латвия (2016); Будапеште, Венгрия (2017).

Задачи Китая в рамках прямых иностранных инвестиций (далее ПИИ) в ЦВЕ следует рассматривать в контексте целей развития, изложенных в XII пятилетнем плане на 2011–2015 годы.

Данный план определяет направленность Пекина на приобретение стратегических активов, которые позволят китайским компаниям повысить свою конкурентоспособность на мировых рынках.

Главная цель — получение доступа к технологиям и исследованиям, международным каналам продаж и узнаваемым брендам, обеспечение поставок сырья для китайской экономики. Дополнительной целью китайских предприятий является инвестирование в проекты в области внешней инфраструктуры, а также предоставление льготных кредитов для проектов, реализуемых китайскими подрядчиками.

Подробный каталог приоритетных отраслей промышленности, опубликованный министерством торговли Китая в 2011 году, в начале дипломатического «наступления» Пекина в регионе, даёт более подробное представление о стратегии КНР по инвестициям в Центральной и Восточной Европе. Он включает и рекомендации для китайских инвесторов в 12 из 16 стран ЦВЕ (не включены в документ Болгария, Эстония, Словакия и Черногория).

Приоритетные секторы для ПИИ, рекомендованные китайскими властями, различаются в зависимости от специализации каждой из стран ЦВЕ. Для государств с менее развитыми отраслями промышленности, в основном на Западных Балканах, рекомендованы операции в горнодобывающей, деревообрабатывающей и пищевой промышленности. Компании с сырьевым профилем, часто принадлежащие государству, указаны в качестве потенциальных целей приобретения. В более развитых странах, таких как Венгрия, Польша и Чешская Республика, акцент поставлен на информационные технологии, автомобилестроение, электронику, биотехнологии, нанотехнологии, точную инженерию, научно-исследовательские центры.

Согласно официальным данным, сотрудничество в рамках формата «16+1» способствовало росту торговли стран ЦВЕ с Китаем. Так, в период с 2011 по 2015 гг. он составил почти 30%, а китайские ПИИ в регионе увеличились вдвое (до почти 1,8 млрд долл. США).

Следует подчеркнуть, что измерение потока прямых иностранных инвестиций из Китая сильно затруднено из-за значительной роли в таких сделках офшорных финансовых центров, а также несовершенства статистических методов. Это приводит к искажению официально опубликованных данных как китайских, так и европейских источников, а также к значительной недооценке объёмов китайских прямых инвестиций.

Следующие данные, опубликованные Национальным бюро статистики Китая, дают представление об официальных объёмах накопленных прямых китайских инвестиций в Центральной и Восточной Европе. 

Накопленные прямые иностранные инвестиции Китая 

в отдельные страны ЦВЕ, 2007–2014 гг., в млн долл. США

(источник: MOFCOM, SAFE, NBS, 2015)


Чехия

Венгрия

Польша

Словакия

Румыния

Болгария

Сербия

2007

19,64

78,17

98,93

5,10

72,88

4,74

2,00

2008

32,43

88,75

109,93

5,10

85,66

4,74

2,00

2009

49,34

97,41

120,30

9,36

93,34

2,31

2,68

2010

52,33

465,70

140,31

9,82

124,95

18,60

4,84

2011

66,83

475,35

201,26

25,78

125,83

72,56

5,05

2012

202,45

507,41

208,11

86,01

161,09

126,74

6,47

2013

204,68

532,35

257,04

82,77

145,13

149,85

18,54

2014

242,69

556,35

329,35

127,79

191,37

170,27

29,71

ИТОГО

870,39

2801,49

1465,23

351,73

1000,25

549,81

71,29

Вместе с тем в настоящий момент, после пяти лет существования формата «16+1», как китайские, так и европейские эксперты обоснованно полагают, что региональное сотрудничество в этой формуле едва ли оправдало ожидания Пекина. Причиной этому многочисленные препятствия, встретившиеся при реализации формата «16+1»: различные системы принятия решений в государствах (страны в зоне евро и вне её), уровни развития хозяйственно-экономических отношений, культурные и институциональные различия.

Всё это делает невозможным формирование единого регионального игрока из данной группы государств.

Сотрудничество Китая и странах ЦВЕ является предметом постоянных горячих дискуссий в европейских прессе и аналитических кругах. Существуют критические интерпретации китайских действий как divide et impera, направленных на разрушение единства Европейского союза. Одиннадцать стран, являющиеся членами ЕС и одновременно участниками формата «16+1», постоянно сталкиваются с критикой со стороны партнёров и институтов ЕС. Наиболее часто приводимый аргумент — влияние экономического сотрудничества с Китаем, которое является одной из основных целей «16+1», на проводимую этими странами политику. Согласно этому утверждению, привлечение китайского капитала увеличивает зависимость от Пекина и приводит к поддержке его дипломатических инициатив, а также голосованию за его идеи в международных организациях, в том числе на форумах ЕС.

Справка. В 2016 году общая позиция Совета ЕС по вопросам Южно-Китайского моря была заблокирована Венгрией и Грецией, а также Хорватией и Словенией.


По мнению ряда европейских аналитиков, экономическая экспансия Китая действительно может быть политическим риском как на уровне ЕС, так и в отдельных государствах-членах. Однако нынешние европейские дебаты об экономическом присутствии Китая в Центральной и Восточной Европе содержат ряд неточностей, которые затрудняют оценку масштабов явления и его политических последствий. Одной из основных проблем является отсутствие точной информации о характере участия Китая в финансировании инфраструктурных проектов в Центральной и Восточной Европе.

Громкие заявления национальных лидеров о многомиллиардных сделках с Китаем рассматриваются как реальные проекты, хотя в действительности они не выходят зачастую за рамки деклараций. Это приводит к значительной переоценке участия китайского капитала в Центральной и Восточной Европе и, как следствие, к воздействию Пекина на региональную политику.

Формирование инструментов финансовой и деловой поддержки китайских компаний на внешних рынках является ключевой составляющей китайской инвестиционной стратегии. С 2000 года, с момента запуска стратегии Go Out, правительство КНР определяет приоритетные цели в области иностранных инвестиций в соответствии с долгосрочными целями развития китайской экономики.

Финансирование, выделяемое Китаем в адрес 16 стран ЦВЕ, адаптировано для развивающихся стран. На практике открываемые кредитные линии существенно не отличаются от кредитов для стран Юго-Восточной Азии, Африки или Латинской Америки. Как и в других регионах, финансовые ресурсы предоставляются государственными банками Китая (реализация правительственных целей за счёт льготных кредитов), такими как Exim Bank и China Development Bank (CDB), которые выделяют около 85% стоимости проектов. Финансирование предполагает передачу всей или значительной части проекта китайским компаниям и включение китайских субподрядчиков при покупке большинства компонентов. Окончательная стоимость кредита зависит от многих факторов, для Центральной и Восточной Европы он должен оцениваться на уровне 2,5-3 % в год. Одним из важнейших условий кредитования является гарантия его погашения местными органами власти в случае финансовых проблем суверенных гарантийных компаний. Эти правила составляют модель финансирования инфраструктуры, которая продвигает китайских подрядчиков, технологий и субподрядчиков.

Применяя свой опыт и модели сотрудничества с развивающимися странами (Африка, Азия) к странам ЦВЕ, Китай активно продвигает модель развития инфраструктуры, что, несомненно, приводит к увеличению долговых обязательств в рамках «16+1». Предложение Пекина, несомненно, выгодно для некоторых стран региона, но имеет значительные ограничения. Относительно низкие проценты и долгосрочные китайские кредиты особенно привлекательны для правительств с ограниченным доступом к международным финансовым ресурсам и фондам Европейского союза. Китайские денежные средства также не предусматривают требования к внутренним реформам, что выгодно отличает их от предложений Всемирного банка, МВФ и др.

В отношении стран с низким уровнем экономического развития китайская модель кроет в себе значительный риск экспонентного роста долговой зависимости. В Черногории подписание одного контракта на автомагистраль увеличило национальный долг на 23 процентных пункта в соотношении к ВВП.

Справка. Стоимость контракта, подписанного с Exim Bank, составила 800 млн евро, ВВП Черногории (2014) — 3,45 млрд.

Важно отметить, что в рамках проекта покупка большинства компонентов и материалов (в т. ч. рабочей силы) из Китая, по сути, переводит китайские финансовые ресурсы, выделяемые на проекты, обратно в Китай, не стимулируя интенсивный рост национальных экономик. Это может значительно затруднить погашение задолженности в будущем, а также вызвать проблемы в платёжном балансе. Передача всех бизнес-рисков местным органам власти также не гарантирует участие китайской стороны в выработке долгосрочной экономической эффективности проекта.

Слабость многостороннего кредитного механизма «16+1» привела к укреплению роли двустороннего межгосударственного финансирования. В последние годы крупнейшие госбанки Китая открыли представительства в Польше, Венгрии и Чешской Республике. Exim Bank также подписал соглашения о поддержке инвестиций с банками в Румынии, Болгарии.

По прошествии пяти лет работы формата «16+1» сотрудничество в рамках инфраструктурных проектов получило чёткое разграничение по линии членства в Европейском союзе. В пяти из «16» стран, не входящих в ЕС (Сербия, Черногория, Албания, Македония, Босния и Герцеговина), с использованием китайской модели финансирования реализован ряд крупных проектов общей стоимостью около 6 млрд евро. Построены, в частности, автострады в Сербии, Боснии и Герцеговине, Черногории, Македонии и Албании, а также часть железной дороги Белград — Суботица (часть маршрута, связывающего Белград с Будапештом). Использование китайских кредитов на Западных Балканах объясняется отсутствием привлекательных альтернатив со стороны ЕС для финансирования огромных инфраструктурных потребностей субрегиона.

Справка. Соглашение о финансировании части железной дороги Белград — Суботица подписано в 2013 году на базе китайско-венгерского консорциума для реализации проекта стоимостью 1,67 млрд долл. США (сербский раздел — 2,89 млрд долл.). Детали проекта остаются секретными — технико-экономическое обоснование закрыто на 10 лет.

В то же время в оставшихся 11 странах ЕС (далее ЕС–11), несмотря на интенсивные политические контакты с Китаем, динамика инфраструктурного сотрудничества остаётся близкой к нулю. Анализ взятых на себя обязательств и подведение итогов на саммитах «16+1» показывает, что в случае государств — членов ЕС ни один из инфраструктурных проектов не выходил за рамки спекуляций СМИ, политических деклараций или меморандумов. Исключением, где китайская модель финансирования использовалась в ЕС, является строительство венгерского участка железной дороги Белград — Будапешт.

Следует отметить, что китайские компании всё более успешно участвуют в тендерах на инфраструктуру в ЕС–11 (включая строительство линий электропередач). Однако они являются только подрядчиками, сопоставимыми с европейскими компаниями, китайская сторона не является ни инвестором, ни кредитором.

Не использование китайских кредитов в ЕС–11 имеет две основные причины:

  1. правовая и политическая: предлагаемая модель финансирования Китая, сочетающая кредиты с обозначением подрядчика (без открытого конкурса) и финансируемые правительством проекты (государственная помощь), несовместима с законодательством ЕС. Поэтому использование китайских инструментов подвержено риску вмешательства Европейской комиссии. Из-за ограниченных возможностей участия в тендерах эта формула непривлекательна как для местного, так и для европейского бизнеса;
  2. финансы и развитие: государства — члены ЕС уже имеют широкий выбор финансовых инструментов для инвестиций в инфраструктуру. Китайское предложение является одним из многих и почти всегда уступает финансированию ЕС на основе грантов. Поскольку структурные фонды, включая развитие транспортной инфраструктуры, программа TEN-T являются частью субсидии, китайское предложение, основанное на кредитах, автоматически уступает.
Справка. Исполнительное агентство по Трансъевропейской транспортной сети (ИА TEN-T) создано в 2006 году для реализации и администрирования программы TEN-T. Программа TEN-T предусматривает создание единой мультимодальной сети, объединяющей наземные, морские и воздушные транспортные сети на всей территории Европейского союза. TEN-T включает общую и базовую сети. Базовая сеть является основой транспортной системы ЕС, планируется её готовность к эксплуатации к 2030 году.

Даже в области кредита китайские инструменты во многом проигрывают относительно дешёвым и более «прозрачным» кредитам Европейского инвестиционного банка в рамках Европейского инвестиционного фонда (план Юнкера). Из-за рекордно низких процентных ставок в Европе для большинства стран выгоднее брать кредиты за счёт долгосрочных облигаций, чем брать кредит из Китая. CDB и Exim Bank не могут предлагать кредиты ниже китайской процентной ставки (они также должны накладывать маржу).

Справка. В 2007–2015 годах средняя стоимость контрактов по европейским фондам (за вычетом национального взноса) составляла около 20 млрд евро в год для ЕС–11. Значительная часть этой суммы была потрачена на развитие инфраструктуры.

Пекин, оценивая относительную неэффективность своей инвестиционной политики в ЕС–11, старается адаптировать свою деятельность к местным условиям. Важным шагом в этом является создание инструментов, в которых китайские финансовые учреждения и компании будут выступать в качестве ответственного инвестора, размещая свои собственные средства в регионе и принимая на себя некоторые из бизнес-рисков. Параллельно с созданием кредитной линии Exim Bank создал фонд прямых инвестиций (приобретение и продажи негосударственных компаний). Размер Фонда — 435 млн долл. США. Его деятельность до сих пор ограничивалась инвестированием в существующие компании (например, ветряные электростанции). С 2015 года китайский коммерческий банк ICBC ведёт переговоры с местными органами власти о новом финансовом холдинге Sino-CEE. Проект нацелен на долгосрочные инвестиции в инфраструктурные проекты в регионе.

Дальнейшие действия в этом направлении означали бы изменение роли Китая в регионе от кредитора до реального инвестора. Это, однако, потребует некоторой гибкости со стороны Пекина, а также общей координации стран ЦВЕ в регионе.

Отличие между Центральной Европой и остальной частью ЕС по уровню инфраструктуры всё ещё очень велико: в ближайшие годы регион будет продолжать сталкиваться с необходимостью развивать энергетическую и транспортную инфраструктуру. В то же время странам региона ещё не удалось накопить собственный капитал для удовлетворения своих инвестиционных потребностей, они остаются зависимыми от иностранного капитала.

С точки зрения стратегии Китая по увеличению прямых иностранных инвестиций в ЦВЕ, наибольшего успеха формат «16+1» достиг в рамках укрепления двусторонних межгосударственных отношений. В то же время Пекин не смог добиться эффективного, равнозначного многостороннего сотрудничества во всём регионе. Дальнейшее развитие многосторонних экономических институтов «16+1» потребует решения проблемы конкуренции китайских и европейских инвестиций, например, путём концентрации усилий на трансграничных проектах в рамках Нового шёлкового пути.