Не так давно в Тверской области прошёл Всероссийский день льняного поля. Приехала в Тверь и белорусская делегация, представители которой подписали с российским «Льняным союзом» (фонд поддержки и развития льняной отрасли) соглашение о сотрудничестве. Мы уже писали об этом в обзоре развития Союзного государства за 12 августа, однако формат обзора не позволяет должным образом сфокусировать внимание на такой важной теме и ответить на ряд вопросов. Зачем этот лён вообще нужен, что за средневековье? Есть же хлопок. Но всё по порядку.

Во избежание путаницы уточним, что с самого начала в этом материале идёт речь о посевах и культивировании льна-долгунца, именно он используется для производства льняных тканей. И его посевы не следует путать с посевами льна-кудряша, поскольку этот вид разводят для получения льняного масла и жмыха. 


Источник: agrovesti.net.

Наша позабытая монополия

Выбор Тверской области в качестве принимающей стороны для подобных мероприятий, конечно, не случаен. Во-первых, лён для области — традиционная с/х культура. По состоянию на 2015 год здесь находилось 6 льнозаводов, а по количеству площадей посевов льна (7,4 тыс. га) Тверская область лидировала среди прочих регионов РФ. Ну и, конечно же, Всероссийский научно-исследовательский институт льна находится именно в Тверской области. 


Лидерство это, конечно, весьма и весьма относительное. Вот уже более 10 лет как совокупные посевы льна в РФ стабилизировались на уровне плюс-минус 50 тыс. га, т.е. вдвое меньше, чем в 2000 году. Про 1990 год и говорить нечего.


Источник: e-integral.ru.

Однако даже посевы 1990 года не могут тягаться с дореволюционными. Аспирант Всероссийского научно-исследовательского института экономики сельского хозяйства Павел Порфиров в материале для издания Integral утверждает, что в 1905-1913 гг. льном засевали до 1,1 млн га, т.е. примерно в 20-22 раза больше, чем теперь. Из-за чего Россия была фактически мировым монополистом с долей в 80-90 % рынка.

Впрочем, не стоит слишком уж сильно рвать волосы, сопоставляя 1990 год с современностью. Несмотря на такое кратное сокращение площади посевов, РФ продолжает оставаться одним из значимых игроков на этом рынке. Другое дело, что если сравнивать не площади, а производство льноволокна (полуфабрикат для дальнейшего производства льняных тканей), становится очевидно: лить слёзы нужно не по утерянным площадям посевов.


Источник: agrovesti.net

Как видим, примерно 21 % мировых посевов льна находится в России. Однако при этом РФ производит только 38 тыс. тонн льноволокна (2018 год), т.е. 4-5 % мирового производства. 

Мы не будем слишком уж углубляться в историю, и привели эти данные исключительно для понимания масштабов нынешнего производства льна, а также планов его увеличения. Так в Минсельхозпроде РФ заявляют, что в ближайшие годы площадь посевов вырастет до 100 тыс. га, а производство льняного волокна увеличится к 2025 году на 38 %. За счёт чего? В производство льна начало вкладывать государство. К примеру, в текущем году – 5,1 млрд рублей, но в прошлом было 7,5 млрд и на 2020 год запланировано столько же. Как раз поэтому ожидается увеличение не только посевов и производства, но и готового экспорта.


Источник: АО «НЭО Центр».

Пока же ситуация с экспортом тканей и волокна весьма печальна. Как уже сказано, 100-120 лет назад Россия была монополистом на этом рынке. Сегодня же она, наоборот, сама покупает длинное льноволокно (именно такое волокно используется для производства качественных и дорогих тканей), поскольку отечественные производители льноволокна не могут удовлетворить требования прядильщиков по качеству и количеству продукции. И если в топы по площадям посевов и производства льноволокна Россия входит, то уже среди крупнейших экспортёров льняной пряжи и льняных тканей России – нет. Хотя есть Беларусь.


Источник: agrovesti.net.


Источник: agrovesti.net.

«Раньше производители бытовых и технических тканей были основными потребителями льноволокна. Так, еще в 2003 году было выпущено 157 млн м² ткани, а в 2015-м — уже менее 26 млн м²», — рассказывал порталу Agroinvestor.ru начальник федерального агентства по производству и первичной переработке льна и конопли «Лен» Владимир Коновалов. 

У такого падения есть сразу ряд причин, но если отбросить чисто экономические (в числе которых едва ли первое место за крепким, до 2014 года, рублём), останется низкое качество сырья (необходимо развивать семеноводство) и уборочной техники. Следствие — низкая маржинальность переработки. Так по состоянию на 2015 год из 28 тыс. тонн российского льноволокна 20 тыс. тонн (более 70 %) стало сырьём отнюдь не для лёгкой промышленности, а для строительной отрасли (в основном для производства утеплителей и нетканых материалов). Производство длинного льноволокна крайне невелико.


Источник: агентство «Лён».

В свою очередь комбинаты, которые хотят производить действительно качественные ткани из льна, перешли на импортное сырьё. Замкнутый круг. 

Разорвать его было решено наиболее простым решением — господдержкой фермеров и с/х предприятий, которые сеют лён. Размеры этих субсидий мы уже приводили выше, но даже таких средств явно не достаточно, ведь по свидетельству исполнительного директора СППК «Лён» Сергея Потехина: «...в других странах финансовое участие государства в производстве тонны волокна составляет до 50 %». С другой стороны, фермеры и с/х предприятия наконец получили то, о чём просили ещё в 2015-2016 гг.: долгосрочную программу с прогнозируемыми размерами финансирования.

Однако госфинансирование выращивания льна — это даже не половина дела, необходимы более масштабные решения. В СМИ часто можно встретить информацию о закрытии большого количества предприятий по переработке льна за последние 10-15 лет. Причина, конечно, в сокращении посевов, однако не всё так линейно. Дело в том, что ещё издавна было известно: поля льна должны располагаться не далее, чем за 60 км от фабрики, иначе его производство будет убыточным. Современные средства перевозки, конечно, внесли в эти расчёты коррективы, по некоторым оценкам сегодня такой радиус увеличился до 100 км. Однако качественно это ситуацию не меняет. 

Посевов не так уж и много. И если, к примеру, хозяйство перестаёт выращивать лён, то фабрика, которая работала с расчётом на это сырьё, практически неизбежно закроется. Справедлива и обратная зависимость: фабрика по каким-то причинам перестаёт работать и  с/х предприятию больше нет смысла сеять лён — его будет некому продать.

Выходов ровно два. 

1. Производство и переработку льна необходимо планировать сразу в масштабах регионов РФ, а то и страны в целом. Зависимость высока, сбои на одном звене сразу отражаются на всей отрасли. Именно поэтому примерно с 2016 года в СМИ начинает встречаться словосочетание «льноводческий кластер», т.е. вертикальная интеграция производства от поля до склада с готовыми тканями и/или одеждой. Собственно, госфинансирование посевов — это как раз первый шаг к такому кластеру. В идеале мы должны получить рост посевов в регионах, которые исторически специализировались на выращивании этой культуры. В них же должны быть модернизированы или отстроены заново (как это делает сейчас «Русский лён», инвестировав в строительство 2 млрд рублей) перерабатывающие предприятия.

2. Есть и второй путь, но только том случае, если развитие всей льноводческой отрасли будет признано одной из стратегических задач государства (нацпроектом). Это, кстати, не фантазия, в прошлом такое уже бывало, ведь именно российский лён помог Петру I осуществить сверхзадачу по созданию военного флота. 

Сегодня от парусников для ВМС толку мало, но лён до сих пор может использоваться для нужд оборонной промышленности. К примеру, для производства пороха — сейчас для этих нужд применяется хлопковая целлюлоза, но льняная её с успехом заменяет. Да и в принципе лён должен найти применение в армии благодаря более высокой долговечности льняных изделий. В армии РИ из него делали палатки. 

Почему лён?

Может возникнуть вопрос: а зачем вообще нужно так ломать себе голову, субсидировать посевы, планировать под них переработку, создавать эти региональные кластеры, если можно просто импортировать хлопок? Причин сразу несколько. 

1. Лён — природный антисептик, угнетающий развитие бактерий и грибка (за что его и называют северным шёлком), что делает его весьма перспективным для производства перевязочных материалов. К тому же рана, зашитая  льняными швами, не требует их снятия.

2. Степень полимеризации целлюлозы льна в 2-3 раза выше, чем у хлопка. Это делает льняные ткани прочнее к истиранию и выцветанию. Проще говоря, одежда из такой ткани дольше носится и дольше выглядит новой.


Источник: thedifference.ru.

Наконец, ещё в 2010 году стоимость хлопка обновила 140-летний рекорд, из-за чего некоторые его производители (Индия) даже устанавливают ограничение на экспорт — спрос сильно превышает предложение.

По всей видимости, в ближайшие годы может сильно сократить или даже вообще прекратить поставки хлопка-сырца на внешние рынки Узбекистан — традиционный поставщик хлопка в Россию.

Дело в том, что в Узбекистане активно наращивают собственное производство. «...я только что вернулся из Узбекистана. Через три года мы хлопка из этих регионов не получим — у них просто активным образом ведется строительство перерабатывающих комбинатов, и они ни одной тонны хлопка нам не продадут» рассказывал в прошлом году директор департамента растениеводства, механизации, химизации и защиты растений Минсельхоза РФ Пётр Чекмарёв. Между тем ставка на Крым себя не оправдала: хлопок там растёт неважно, показывая хороший результат лишь с использованием капельного орошения. Впрочем, есть и специализированные сорта хлопчатника, которые вполне успешно растут в России.

В целом же по РФ, предупреждая грядущее снижение поставок из Узбекистана, хлопком засеяли около 220 тыс га. В целом решение логичное, а уж если удастся добиться урожайности, которая оправдает его выращивание в не слишком приспособленных для хлопководства российских широтах, то вообще отлично. Однако всегда следует держать в уме: есть более традиционная для наших условий культура

А что в Беларуси?

С одной стороны, особо радоваться нечему. Да, Беларусь держится в топе мировых экспортёров, однако из-за всё тех же проблем (отсталое семеноводство, устаревшее оборудование) вынуждена экспортировать свои льняные ткани относительно дёшево. С другой же — Беларусь умудряется иметь площадь посевов сопоставимую с российской: в этом году льном планировали засеять 54 тыс. га, на 7 тыс. больше, чем в прошлом. После чего этот лён перерабатывается на 13 льнозаводах, поставляющих льноволокно Оршанскому льнокомбинату — единственному в Беларуси предприятию, производящему готовую льняную ткань и швейные изделия. Впрочем, даже этого Оршанскому льнокомбинату не хватает. Поэтому часть льняного волокна приходится закупать в Европе.


С другой стороны, сама Беларусь также является экспортёром льноволокна, о чём с явной гордостью говорит начальник отдела по производству льна Минсельхозпрода РБ Татьяна Вечерская: «Рынок льноволокна узок, и белорусский лен сохранил стабильную позицию в нем. Таким показателем является то, что сегодня наше льноволокно закупает Бельгия, один из лучших производителей льна в Европе». Такая ситуация очевидно вызвана тем, что белорусские производители сохранили/заработали позицию на рынке льноволокна. Но позиции на рынке экспорта готовой продукции, где совсем иная маржинальность, уже не так крепки. Поэтому, скажем, польские производители поставляют в ту же Бельгию льняное постельное бельё, сделанное из белорусского льноволокна,  хотя это могла бы делать сама Беларусь. Причём проблема тоже не нова: «производим почти как Франция, зарабатываем в 10 раз меньше» — это диагноз ещё пятилетней давности.


Источник: zautra.by.

Это данные за 2011 год. Однако разрыв сохраняется. Вот соотношение уже в 2016 году.


Источник: ITC.

Позитивная динамика несомненно есть, разрыв сокращается. Но есть два фактора, которые следует учитывать. 

1. В 2016 году рынок льна просел в сравнении с 2011, поэтому Франция Бельгия и Египет заработали меньше. 

2. А вот цена белорусского льна почти не изменилась. Во-первых, потому что Беларусь постепенно модернизирует производство. Во-вторых, потому что экспортной цене белорусских предприятий попросту некуда падать, она и так на минимуме. 

Актуальные цены таковы:


Источник: Приказ Министерства сельского хозяйства и продовольствия Республики Беларусь от 10.06.2019 г. №157 «Об изменении приказа Министерства сельского хозяйства и продовольствия Республики Беларусь от 2 мая 2014 г. № 260».

Однако следует помнить, что волокна коротких номеров производится втрое больше, чем длинных. В 2016 году средняя отпускная цена была чуть выше стоимости тонны льноволокна №11. Поскольку мы не владеем данными о том, сколько и какого волокна продаёт Беларусь сегодня, мы можем воспользоваться этим совпадением. Способ достаточно грубый, но отчего бы и нет? Получится порядка 1400-1450 долларов за тонну, но следует учитывать, что с 2016-го цены на льноволокно вновь выросли. А значит даже такие цифры (при условии, что наше допущение верно) — это минимальные заработки. 

Общие проблемы и возможности

Главной задачей любого производства является снизить себестоимость, выстроить максимальную цепочку вертикальной интеграции и максимизировать прибыль. Как раз поэтому белорусы ещё с конца 2000-х модернизируют льнозаводы, «Русский лён» даже решился на строительство завода с нуля. Потому что повысить качество переработки волокна — наиболее очевидный и доступный способ увеличить рентабельность. Однако есть и другие. К примеру средняя урожайность льна, что в России, что в Беларуси, варьируется в пределах 10-20 ц/га. Белорусскому предприятию «Мстиславльлен» в 2017 году удалось добиться 47,8 ц/га — просто фантастика на общем фоне. Однако в Европе собирают до 70 ц/га, причём это не рекорд, а скорее верхняя граница нормы. Дело в том, что лён крайне капризен к соблюдению технологии его выращивания, и даже незначительное отклонение играет в минус. Как раз поэтому увеличение засеваемых площадей имеет свой предел эффективности (вспомним о максимальном расстоянии между полем и льнозаводом). А без кратного наращивания показателя средней урожайности нечего и надеяться заработать на производстве льна. И государственные субсидии в идеале должны помогать производителям льна подниматься на ступеньку выше, достигая вот такой вот фантастической (и совершенно рядовой в других странах) урожайности. А увеличение площадей посевов — это конечно тоже хорошо, но эту задачу производители смогут решить уже и сами. Как только крепко встанут на ноги.

А вот это уже проблема. Урожайность — это не только соблюдение технологий, это ещё и семена, которые будут выведены специально для климата региона РФ или области Беларуси. Это не нарастить посевы, отчитавшись об успешном выполнении поставленной министерством задачи. Быстро не сделаешь. Это работа на несколько лет, причём сразу для белорусских и российских НИИ. И работа такого плана, которую у нас крайне не любят финансировать: с неочевидным результатом. 

Если поднимать урожайность долго и дорого, то более быстрый способ увеличить рентабельность переработки – повысить выход длинных номеров льна. По различным оценкам в России и Беларуси лишь 20-30 % (в отдельных случаях — до 50 %) массы тресты превращается в длинные волокна. Тогда как в Европе — до 70 %. 


Источник: rg.ru.

Наконец, техника. На рисунке показаны заводы, выпускающие технику для льноводческой отрасли. Однако эти данные сильно устарели даже к моменту создания инфографики (данные 2013 года). Сегодня в России в основном работает либо белорусская, либо иностранная техника. А, как указано в издании «Белая книга. Промышленность и строительство в России 1950-2014 гг.», за период 2010-2014 гг. в России было выпущено 8 льноуборочных комбайнов. 

Белорусско-российское СП по производству льноуборочных комбайнов на базе «Тверьсельмаш» анонсировалось ещё в 2008 году, и предприятие их даже производит (оно их производит ещё с 2005 года). Правда о совместном характере такого производства информации нет, видимо, проект так и заглох на стадии анонса. 

Работает, конечно, и иностранная техника, но к ней есть нарекания. Европейский лён менее жёсткий, чем тот, что растёт в Беларуси и в России. Т.е. техника требует как минимум локализации. В начале 2010-х её пытались наладить на «Омском экспериментальном заводе», запустив там сборку бельгийских комбайнов UNION. Однако с тех пор о российско-бельгийском СП также не слышно.

Таким образом, в рамках СГ целесообразно развивать совместное производство льноуборочной техники, а также прочего оборудования для переработки собранного льна. В качестве базовой модели интеграции можно использовать производство тракторов МТЗ в Череповце. Задача для профильных НИИ — обеспечение семенным материалом. Тем более, что к сотрудничеству учёных РФ и РБ подталкивает сама жизнь: до полноценного возрождения производства льна в Беларуси и России и машиностроительная и исследовательская надстройки избыточны для отрасли: как, спрашивается, производители льна будут обеспечивать заказами учёных и машиностроителей, если они сами едва выживают?

Их сотрудничество оправдывается также и планами развития ЕАЭС, а именно наднациональными компаниями, появление которых анонсировано уже на 2020-2021 гг. Сама же Беларусь делает шаги в этом направлении как минимум с 2017 года, вводя лицензирование экспорта льноволокна за пределы ЕАЭС. 

Мы уже писали о капризности льна, но возрождению его производства мешает даже не это. Следует изначально отдавать себе отчёт, что даже те, несомненно хорошие 4-5 летние программы, что принимаются в России и Беларуси — это примерно половина дела. Т.е. нужно либо сразу держать в уме вторую программу на такой же срок, либо сразу мыслить 10-летним горизонтом. Ведь конкурировать приходится с соперником, имеющим 25-30 лет форы. 

Из чего не следует, что эта задача невыполнима.