Вопрос скорого запуска БелАЭС совершенно логично выходит за пределы национальных интересов Беларуси и становится региональным. Это хорошо понимают в Финляндии. Именно с этой целью министр иностранных дел Финляндии Пекка Хаависто предложил провести трёхстороннюю встречу атомщиков из Беларуси и Литвы. Именно трёхстороннюю, поскольку сама Финляндия выступала бы не только площадкой для переговоров. С 2016 года там ведётся строительство АЭС Ханхикиви, которая эксплуатирует реактор ВВЭР-1200 — такой же, как и на БелАЭС. Кроме того, Финляндия уже является поставщиком электроэнергии в Прибалтику (через энергомосты) и наверняка хотела бы усилить своё присутствие на рынке.
Однако в Литве идею такой встречи отвергли, заявив, что согласны на проведение каких-либо встреч только на уровне Евросоюза. Причин такого отказа сразу несколько. Во-первых, в своей непримиримой позиции против БелАЭС Литва несамостоятельна, и это давно очевидно. Строительство и эксплуатация станций с реакторами ВВЭР-1200 закрывают для США рынок реакторов советского/постсоветского типа — у них нет доступа к топливным сборкам, чтобы создать свой образец. Во-вторых, грядущий выход Литвы из БРЭЛЛ означает для неё необходимость существенных затрат на создание замещающей энергоинфраструктуры. А без выноса своих проблем на уровень ЕС ей не добиться покрытия этих расходов за счёт бюджета Евросоюза.
Как раз с этим связано и очередное обострение темы БелАЭС в информационном пространстве: выход фильма «Островец смерти», в котором БелАЭС изображается исключительно в негативном свете, а также комментарий первого президента Литвы Витаутаса Ландсбергиса, назвавшего строительство БелАЭС местью за независимость Литвы.
Со времени распада СССР прошло уже без малого 30 лет, и приходится констатировать, что некоторые политики того периода начинают впадать в маразм. Общеизвестно, что площадка, на которой завершается строительство станции, была выбрана в качестве одной из возможных ещё в 80-х, когда строительство только планировалось и когда ни о какой независимости Литвы ещё и речи не шло. А 10 лет назад выбор обуславливался исключительно экономическими причинами (проще экспортировать электроэнергию в страны ЕС, а также поставлять в Калининградскую область).
На развал Союзного государства работает не только белорусская инициатива «Восточный ветер». «.Мусор, не дающий России никакого реального контроля над Беларусью», — так охарактеризовали дорожные карты к интеграционному соглашению авторы телеграм-канала «Бульба престолов». Писали об этом неоднократно, однако приходится вновь: ни союзный договор 1999 года, ни соглашение, которое (надеемся) будет подписано в декабре этого года, не были направлены на получение контроля над Беларусью, т. е. сама постановка вопроса в корне неверна. Отсюда неправильные и даже вредные выводы.
Одним из вопросов, которые не удалось согласовать к ноябрьскому заседанию союзного Совмина, были дорожные карты по энергетике. Однако к концу месяца наметился частичный прогресс. «Дорожную карту по электроэнергии мы согласуем, есть взаимопонимание. По газу есть определённые разногласия. Правительство ими сейчас занимается», — сообщил журналистам заместитель министра энергетики РБ Вадим Закревский.
Позволяет надеяться на это ещё одно обстоятельство: «Чем хорош союзный договор, который подписан пять лет назад, — в нём заложена определённая перспектива, и говорить о повестке до 2025 года очень легко, потому что это написано в договоре. И первое, что я очень хочу увидеть в 2025 году, — это то, что там написано, было бы реализовано. Это означает, что у нас в инфраструктурных отраслях — энергетической, транспортной, коммуникативной и финансовой — появляются единые рынки, у нас появляется единая система регулирования», — заявил президент Делового совета ЕАЭС Виктор Христенко в интервью ТАСС. Т. е. по факту Беларусь и Россия в рамках СГ идут тем же курсом, что и ЕАЭС. Разница лишь в том, что в СГ эти рынки могут появиться на 4 года раньше (начало реализации дорожных карт к интеграционному соглашению — 2021 год, 2020-й — переходный).
