Бунт, революция, переворот, гражданская война, внешнее управление — вот плата за нежелание государства соответствовать вызовам времени.

Семён Уралов. «Два капитала»

Мир и порядок

Распад СССР сделал дискурс Запада в отношении России мягким и ласковым. Аплодисменты, которыми приветствовали развитие демократии, становились всё громче по мере падения страны в экономическую пропасть. В то время как на Западе пожинали лавры, а в Вашингтоне размышляли о мировой гегемонии, о России стали говорить, как о больном человеке Европы. Её прошлое смешали с грязью, богатейшие ресурсы разворовали, колоссальный потенциал должным образом не использовали. Что делать, чтобы не стать сырьевой периферией более мощных держав, — вот главный вопрос. На него пробует ответить российский политолог и шеф-редактор проекта СОНАР-2050 Семён Уралов в книгах «Два капитала» (2016 г.) и «Миропорядок по-русски» (2018 г.).

Миропорядок по-русски должен защитить Россию и сопредельные с ней государства от превращения в колониальные вотчины других стран, обустроить быт народа и обеспечить потребности людей, быть привлекательным для других. Однако миропорядок, в котором царил бы мир и порядок, надо построить. Но ведь до недавнего времени этот вопрос даже не ставился. В Кремле долго мирились с подвешенным состоянием, в котором находится Россия. В мировой иерархии она продолжает занимать промежуточное положение: с одной стороны, остаётся великой державой, а с другой — ею не является, так как по ряду параметров уступает Западу и постепенно сдаёт свои позиции Китаю. «У России нет своего миропорядка, правящие элиты хотели бы законсервировать существующий, — пишет Уралов. — Государственная идеология консерватизма и охранительства не даёт внятных ответов на вызовы времени… Такая идеология не способна родить проект будущего».

В нынешних реалиях о будущем думать сложно и тяжело. Проще замкнуться на истории и вспоминать блистательные победы и достижения прошлого, возрождать канувшие в лету монархические идеалы, тосковать по СССР, собравшему под знаменем Ильича 15 республик и контролировавшему пол-Европы. Пожалуй, ностальгия по прошлому и есть тот элемент, который консолидирует совершенно разные силы российского политического поля. Но только его недостаточно. Слишком пристальное вглядывание назад рождает чувство безысходности и ощущение распада государства на части, пусть даже этот процесс и начался столетие назад.

Такое понимание способно ввергнуть в отчаяние любого, кому небезразлична судьба России. И можно бесконечно долго отгораживаться уникальностью и самобытностью своей цивилизации от остального мира, как это делает в «Одиночестве полукровки» помощник президента Владислав Сурков, петь патриотические песни, стучать кулаком по столу и клясть врагов Родины, желающих распять Россию. Однако это не поможет, пока не будет зафиксирована качающаяся в разные стороны идентичность дрейфующей цивилизации, пока не будут достигнуты внутренние самоуспокоение и сосредоточенность, пока не будут решены противоречия внутри страны. Эти задачи предназначено выполнить элите. Но Сурков ни словом о ней не обмолвился. Случайно ли? Судя по книгам Уралова, нет.

Разделённое общество: народ и элита

К сожалению, главный интерес для элиты — деньги. Деньги, которыми она возвышается над другими, и соответствующий образ жизни формируют некую «элитную» систему ценностей, которая нивелирует национальную идентичность отдельно взятого элитария и делает его космополитом. «Они учатся в зарубежных университетах, работают за границей, на организации, действующие в мировых масштабах. Они создают мир в мире, их объединяют мириады невидимых нитей глобальной экономики, но от своих соотечественников они зачастую отгораживаются стеной», — жаловался на американские элиты в начале XXI в. профессор Гарвардского университета Сэмюэл Хантингтон.

Чем богаче становится элита, тем сильнее она отрывается от народа, тем менее она думает о народе, тем больше она ставит себя выше него. «Один процент верхушки сосредотачивает в своих руках богатство, не обеспечивая остальным 99 процентам ничего, кроме тревог и нестабильности. Большинство американцев просто не имеет никаких преимуществ от совокупного развития страны», —  пишет другой американский учёный Джозеф Стиглиц. В результате элитарий начинает пренебрегать Родиной, отдаляется от «простолюдинов», забывает о социальной ответственности. А это порождает конфликт между элитами и народом. Конечно, он неизбежен при любой системе. Но сила этого конфликта варьируется в зависимости от сбалансированности отношений, выстроенных между гражданским обществом, элитами и государством.

К российским элитам вопросов больше, чем к американским. Они ассоциируются с ненавистным олигархатом, наживающимся за счёт доступа к ресурсам страны либо вожделеющим такой доступ получить. Но способен ли олигархат формировать и воспроизводить справедливый миропорядок? Заинтересован ли он вообще в таком миропорядке? Можно ли поставить элиты на службу обществу в принципе? Бывают ли элиты социально ответственными? Насколько должна простираться социальная ответственность? В какой конкретно форме она должна проявляться? И если миропорядок должен проецировать себя вовне, о чём пишет Уралов, тогда есть резон задуматься, нужен ли другим такой миропорядок, какой сейчас существует в России.

Правильный миропорядок

Бывший редактор журнала Newsweek Фарид Закария с ностальгией вспоминает времена, когда американская элита стремилась помочь обществу, заботилась о благополучии страны и национальных интересах, брала на себя определённые социальные обязательства. «Имея надёжный доход и прочное общественное положение, — пишет Закария, — эти граждане обычно проявляли долговременный, пусть даже эгоистический, интерес к благополучию своих городов и страны в целом». И здесь выводы американских политологов и Уралова, который рассматривает эту тему сквозь призму российской действительности, перекликаются. Выразим их в тезисной форме.

Тезис № 1. Хороший миропорядок —  такой миропорядок, когда элита способствует процветанию своих городов и своей страны, а не наоборот. Плохой миропорядок — государство обслуживает интересы элиты, не получая ничего взамен.

Тезис № 2. Хороший миропорядок — такой миропорядок, когда существует консенсус внутри правящих элит. Плохой миропорядок — элиты дерутся за место под солнцем и не в состоянии договориться между собой.

Тезис № 3. Хороший миропорядок — такой миропорядок, когда элита выработала механизм воспрепятствования собственной деградации и обеспечения преемственности власти. Плохой миропорядок — элита вырождается, забывая о национальных интересах и переставая чувствовать связь с собственным народом.

Совместив элементы, которыми промаркирован хороший миропорядок, мы получим правильный миропорядок.

Правильный миропорядок прост — консенсус элит ориентирован на благо народа и рассчитан на долгосрочную перспективу.

Вырождение элит

Уралов пробует разобраться в причинах деградации элит. Он уходит от дихотомии правящие / неправящие элиты и делит элиту на две другие группы.

Первая — это аппарат, реализующий миропорядок. У него есть не очень хорошее свойство. Аппарат слишком громоздок и забюрократизирован, со временем закостеневает, а в самый неподходящий момент его может заклинить. «Аппарат и номенклатура, —  пишет Уралов, —  не в состоянии принимать нелинейные решения. К тому же аппарат склонен бесконечно долго откладывать. Многочисленные комиссии, комитеты и подкомитеты могут собираться годами и полировать и без того выхолощенное решение».

Вторую группу Уралов называет внесистемной элитой, определяя её как «группу единомышленников, способных на внесистемные поступки». Она тормошит аппарат и предлагает набор действий, который будет эффективнее схем, по которым привык работать аппарат. Но для закостеневшей системы внесистемная элита может стать опасной, так как она выдёргивает аппаратчиков из привычного уклада и мешает им жить по алгоритмам прошлого. Столкновение аппаратных элит с внесистемными может погубить миропорядок. Но и чрезмерное их сближение чревато растворением второй в первой. Поэтому между ними должна сохраняться дистанция, а отношения друг с другом должны быть сбалансированными и учитывать возможности разных сценариев при согласии относительно общих целей.

Теперь о недостатках. Конечно, интуитивно мы понимаем термин «внесистемная элита». Однако в изложении Уралова он слишком теоретичен и скорее указывает на роль личности в истории, чем на особую группу, имеющую определённую структуру и правила функционирования. Под внесистемной элитой можно понимать всё что угодно и причислять к ней абсолютно разные силы, пытающиеся влиять на политику. В результате не совсем ясно, на кого конкретно должен смотреть аппарат, не желающий собственного вырождения, должна ли внесистемная элита быть интегрирована во властные структуры или это не обязательно, различаются ли функции аппаратной элиты от внесистемной или эти элиты отличаются друг от друга лишь по духу, как отличить внесистемную элиту от антисистемной.

Союзная логика

Аналогичные соображения касаются и миропорядка по-русски, ибо одного желания всеобщей справедливости и исторических экскурсов в прекрасное далёко недостаточно. Миропорядок невозможен без собственного мировоззрения. А оно требует не пронизывающих повседневность установок на стяжательство и гедонизм, а чего-то более фундаментального, чего-то такого, что уведёт общество от крайностей, будь то всеобщая уравниловка или всеобщее обдирательство. Миропорядок невозможен и без союзной логики. Ведь путь к самореализации и взаимообогащению невозможно пройти в одиночку, а «союзная грызня» вредит общему делу. Не зря конкуренты и недоброжелатели тратят столько сил на разрушение интеграционных объединений, будь то Союзное государство или Евразийский экономический союз. И на их выпады нужно отвечать.

Две написанные Ураловым книги — хороший ответ дезинтеграции на постсоветском пространстве. Однако не все ответы даны. Поэтому должна быть третья книга, которая прочертит дорогу от прошлого («Миропорядок по-русски») через настоящее («Два капитала») к будущему и преобразует призрачные очертания столетиями формирующегося в России миропорядка в нечто осязаемое и внятное.