25 октября Госдума 315 голосами приняла в первом чтении проект федерального закона «Налог на профессиональный доход», или же, как его называют в СМИ, налог на самозанятых. Прежде чем законопроект вступит в силу, ему ещё предстоит пройти оставшиеся стадии законодательного процесса.

Тем не менее законопроект уже успел вызвать общественный резонанс, наложившись на ещё свежие воспоминания о повышении пенсионного возраста и НДС, а со стороны левых и оппозиционных экономистов — и  вовсе бурю возмущения. И пример налога на самозанятых показывает пропасть между логикой законодателя и восприятием её гражданами.

Мало того, 2 ноября Минфин России опубликовал рекомендации органам власти и местного самоуправления субъектов федерации по увеличению доходной базы бюджетов. Суть рекомендаций состоит в проведении детенизации рынка труда и арендных правоотношений, активном взыскании всех видов налогов, развитии системы платных автодорог и парковок.

Проще говоря, Минфин России будто приказывает региональным властям до предела закрутить налоговые гайки, что вызовет рост недовольства со стороны населения. Но дело в том, что на самом деле в стране деньги есть и без всех этих налогов вполне можно обойтись.

Законодательный эксперимент

Прежде чем перейти к сути принятого Госдумой, стоит акцентировать внимание на том, что законопроект затронет пусть и солидную часть самозанятых, но отнюдь не всех: правительство планирует облагать новым налогом лишь жителей Москвы, Московской и Калужской областей, а также Республики Татарстан. Кроме того, данный эксперимент будет длиться 10 лет, и лишь после 2028 года, в зависимости от успеха, облагать самозанятых станут по всей территории России.


Как видно, первая пятёрка стран с наибольшим количеством самозанятых не отличается особыми успехами в экономическом развитии.

Кого считать самозанятыми, до конца неясно.  Законодатель самозанятыми называет тех лиц, которые получают доход от деятельности, при которой они не имеют работодателя и не привлекают наёмных работников по трудовым договорам, за исключением случаев, описанных в самом законопроекте.

Сколько таковых по России — решительно непонятно, а цифры, предоставляемые различными органами и центрами, существенно различаются.

В Росстате полагают, что количество самозанятых составляет 4,9 % занятого населения, или более 3,5 млн человек. По мнению Минтруда, самозанятых около 12 млн человек, а по оценке независимых экспертов, от 15 до 25 млн человек. В РАНХиГС отмечают, что для 11,7 % экономически активного населения (8,7 млн человек) неофициальные заработки — единственная форма дохода, а 30 млн человек (40,3 % работающего населения) совмещают их с легальной работой.

Предполагается облагать самозанятых лиц налогом в размере 4 % (при работе с физлицами) и 6 % (при работе с юрлицами). Одновременно самозанятых освободят от уплаты страховых взносов, кроме платежей в Фонд обязательного медицинского страхования (данный взнос размере 1,5 % включён в налог). Кроме того, государство снимает с себя пенсионные обязательства перед данной категорией граждан: им будет гарантирована лишь социальная пенсия, а о трудовой им придётся заботиться самостоятельно, дополнительно уплачивая взносы в Пенсионный фонд.

Цель эксперимента, с позиции законодателя, благая: обкатать правовой механизм по выводу из «тени» миллионов самозанятых лиц, обложить их небольшим налогом и пополнить местные бюджеты (именно они будут получать деньги от «профессионального дохода»), а также Фонд обязательного медицинского страхования.

Формально логика верна: если граждане получают от государства блага, то они должны платить и налоги. Фактически данный налог на самозанятых является всё тем же налогом на тунеядство, с которым годом ранее обожглись в Беларуси.


В Беларуси власти пришлось пересмотреть декрет № 3 «О предупреждении социального иждивенчества» после массовых протестов.

Поймай меня, если сможешь

С убедительностью как раз наибольшие проблемы. К каждому законопроекту, подаваемому в Госдуму субъектом законодательной инициативы, прилагаются пояснительная записка (мотивировочная часть) и финансово-экономическое обоснование, где описываются предполагаемые затраты на реализацию законопроекта.

Пояснительная записка не приводит аргументы, для чего нужен данный законопроект, и оказывается не в состоянии даже примерно предсказать объём поступлений денежных средств в бюджеты от легализовавшихся самозанятых. Впрочем, законопроект носит экспериментальный характер, поэтому выгода для государства будет зависеть именно от того, насколько активны будут региональные власти в выявлении самозанятых и насколько убедительны в работе с ними.

Но если для Беларуси, боровшейся с тунеядством, экономический смысл в декрете № 3 ещё был — республике постоянно нужны деньги, потребность в которых она закрывает за счёт кредитных ресурсов, то в России проблем с деньгами нет.

Во-первых, положительное сальдо внешней торговли РФ в январе — сентябре 2018 года увеличилось в 1,7 раза, до 136,3 млрд долларов (по сравнению с 80,4 млрд долларов за аналогичный период 2017 года).

Во-вторых, согласно проекту федерального бюджета РФ на 2019 год и плановый период 2020–2021 годов, профицит бюджета в 2019 году составит 1,932 трлн рублей, в 2020 году — 1,224 трлн рублей, в 2021 году — 952 млрд рублей. Данный профицит сформировался по той же причине, по которой у советника президента РФ Андрея Белоусова возникла возможность истребовать с металлургов и нефтехимиков сверхдоходы: выросли цены на полуфабрикаты и сырьё, в первую очередь углеводороды.

В-третьих, неиспользуемые остатки средств на счетах федерального бюджета — 9,4 трлн рублей.

Справка: бюджетное правило

С 2018 г. в РФ вступило в силу новое бюджетное правило. Согласно ему, все нефтегазовые доходы от цен на нефть выше базового значения, заложенного в бюджете, используются для покупки валюты Минфином и размещения в Фонде национального благосостояния (ФНБ). В бюджет 2018 г. заложены цены на нефть марки Urals — 40 долларов за баррель. В дальнейшем этот уровень подлежит ежегодной индексации на 2 %. Разница между высокими ценами и этим значением напрямую влияет на формирование резервов, но в экономику эти деньги не поступают.

Проще говоря, бюджет России в 2014–2017-м годах утрясли, государство сбросило с себя часть социальных обязательств, но, когда цена за баррель нефти поднялась, режим тотальной экономии не был завершён: чиновники решили, что лучше всего полученные деньги не вкладывать в недоинвестированную экономику и в поддержание спроса со стороны беднеющего населения, а складировать в кубышку — ФНБ. То есть выводить деньги из экономики и не давать ей шанса развиваться.

В мае 2018 года издание БКС–Экспресс прогнозировало, что к концу года ФНБ пополнится на 3,5 трлн рублей.

Если подходить с позиций дебета и кредита, то никаких проблем с платёжеспособностью у государства нет, и, по чисто экономическим соображениям, ни для пенсионной реформы, ни для налогообложения самозанятых, ни для повышения НДС нет никаких оснований. Деньги есть, их столько, что государство не знает, на что их потратить, но почему-то предпочитает трясти пенсионеров и самозанятых.

Данный законопроект можно считать хорошей иллюстрацией законов Паркинсона, в соответствии с которыми бюрократия сама создаёт себе работу: именно под эту работу в законопроекте и заложено 2 млрд 261 млн рублей расходов, которые истратят на администрирование нового налога.

Сомнительна и имиджевая сторона законопроекта: он появился одновременно с пенсионной реформой, кроме того, ещё свежи воспоминания от роста НДС и цен на топливо. И какими бы благими ни были цели его принятия, в массовом сознании налогообложение самозанятых непрерывно связано с попыткой (и весьма успешной) государства сбросить с себя социальные обязательства.

Существует большая вероятность того, что в ближайшие годы данный законопроект будет пересмотрен в сторону ужесточения, примерно как пенсионное законодательство, с которым власть провела множество экспериментов, о чём мы писали в исследовании «Пенсионные оптимизации». Вполне естественно, что регулярные изменения законодательства и пересмотр государством своих социальных обязательств не способствуют укреплению доверия между властью и населением.


Предложение о штрафах для самозанятых, вероятно, попадёт в законопроект в ходе второго чтения, но очевидно, что такие инициативы не будут способствовать росту у самозанятых желания легализоваться.

Помимо этого, нужно понимать природу самозанятости в России и психологию тех, кто является самозанятым.

Для стран периферийного капитализма, потерявших промышленность и ставших поставщиками рабочей силы для своих более развитых соседей, самозанятость — это поиск работы за границей. Именно так вынуждены делать граждане Киргизии, Узбекистана, Таджикистана, Молдовы и Украины.


На Украине высказывали инициативы обложить налогом денежные переводы гастарбайтеров, однако власть от этой инициативы каждый раз отказывалась. Центр экономической стратегии Украины в исследовании «Сколько украинцев уехало за границу и что с этим делать государству» оценил количество гастарбайтеров в 4 млн человек. Проще говоря, потенциальная выгода для государства от налогообложения составляет немногим менее 1 млрд долларов.

Понятно, что такой налог население воспринимает крайне негативно: власть обанкротилась, превратила экономику в руины, заставила своих граждан трудиться за границей, а теперь желает и на этом заработать.

Россиянам же ехать некуда: российская экономика значительно сильнее украинской, а скорость, с которой ухудшаются отношения между Россией и странами коллективного Запада, показывает, что трудовая миграция, и тем более эмиграция, в западном направлении — не наилучший выбор с позиции перспектив и личной безопасности. Поэтому в России самозанятость приобретает характер ухода в промыслы (гаражная экономика), ремёсла (выпекание тортов) или подработки (репетиторство после уроков в школе).

Проще говоря, самозанятость в России — это, как правило, способ получить дополнительный заработок, который не удаётся обеспечить на основном рабочем месте по причине низкой заработной платы или из-за скрытой безработицы.

По данным опроса аналитического центра НАФИ, который записал в самозанятые 10 % населения России трудоспособного возраста (примерно 8 млн человек), для 6 % россиян самозанятость являлась основным источником дохода, а для 4 % — дополнительным источником дохода. Стоит учесть, что статистическая погрешность в данном опросе составила 3,4 %.


В кулинары себя записали лишь 3 % опрошенных. Какие у них месячные доходы от продажи тортиков в Instagram, неясно, но логика депутатов, считающих, что на тортах можно озолотиться, явно хромает.

Однако легализоваться желают лишь единицы самозанятых граждан.


Легализоваться путём покупки патента категорически отказались 53 % опрошенных, 40 % назвали сумму, которую они согласились бы потратить на приобретение патента, а 7 % затруднились ответить. Как видно, женщины наотрез отказывались легализоваться.

В Федеральной налоговой службе по всей России к 1 октябрю 2018 года на учёте как самозанятые находились 939 человек. Именно столько граждан России откликнулись на предыдущее предложение государства выйти из тени: к слову, в сентябре самозанятых по всей России насчитывалось 2149 человек. Похоже, очередная попытка государства всех посчитать лишь испугала граждан.

С большей долей вероятности, эксперимент с самозанятыми гражданами закончится досрочно по причине нежелания людей выходить из тени и неспособности государства принудить самозанятых к легализации. Чиновники в Татарстане уже заявили, что не намерены «отлавливать» самозанятых, а бизнес-омбудсмен РТ Тимур Нагуманов и вовсе считает, что самозанятых нужно не штрафовать, а лелеять.

Понять регионы можно: чиновникам и так хватает работы, финансовые выгоды от принуждения самозанятых к уплате налогов сомнительны, а вот рост социального напряжения, усиление нигилистических настроений и снижение авторитета органов государственной власти вполне реальны. Проще говоря, Татарстан уже решил, что овчинка с самозанятых явно не стоит выделки.


Если в январе 2016 года, по данным Центробанка России, о своём доверии к Пенсионному фонду заявлял 31 % россиян, то к ноябрю таковых стало на 10 % меньше. Более свежих данных, к сожалению, найти не удалось, но сомнительно, что после повышения пенсионного возраста доверие к пенсионной системе возросло. Уровень доверия к негосударственным пенсионным фондам, по данным НАФИ, в июле 2017 года составил 15 % (годом ранее им доверяли 24 % опрошенных).

Ничуть не лучше обстоит у государства дело с детенизацией рынка труда, то есть борьбой с неофициальным трудоустройством. РАНХиГС зафиксировала явное нежелание молодёжи в регионах трудиться официально.


Визуализация цифр исследования РАНХиГС «Трудоустройство молодёжи. Неформальная занятость молодёжи» от РБК. Опрашивали выпускников образовательных учреждений в Ивановской, Новосибирской и Свердловской областях.


Ответы на вопрос «В чем вы видите основные плюсы работы без официального оформления?» (% молодёжи, работающей неформально по найму)

Основная причина неформальной занятости индивидуальных предпринимателей и фрилансеров состоит в сложности и затратности процедуры оформления, а также получения необходимых документов — так ответили 80 % молодых людей, работающих неофициально сами на себя. Высокие налоги, патентные платежи являются причиной неформальной работы для 11,4 % молодёжи, и ещё 8,6 % юношей и девушек отметили сложность и затратность ведения отчётности.

Впрочем, большинство молодёжи, работающей на себя, даже не пыталось официально зарегистрировать собственную деятельность: в Новосибирской области 80,8 % молодых людей не делали попыток зарегистрировать свою деятельность официально; в Ивановской области — 64 %; в Свердловской области — 42,9 %.

В Свердловской области 88,1 % молодёжи совсем не беспокоится или не слишком беспокоится об отсутствии социальных гарантий; в Новосибирской области таковых 85,9 %; в Ивановской области — 85,3 %. В Свердловской области по поводу будущих пенсий не слишком или даже вовсе не беспокоятся 84,9 % юношей и девушек; в Новосибирской области — 80,8 % молодёжи; в Ивановской области — 78,9 % молодых людей.

Проще говоря, молодёжи и так хорошо: тактические соображения (возможность получить на руки больше денег и быстрее сменить вид деятельности по сравнению с оформленными) превышают стратегические соображения в виде пенсии. И это вполне разумная линия поведения: жить хочется здесь и сейчас, потребности постоянно растут, а до пенсии ещё нужно дожить, если её и вовсе не отменят в ходе очередной «реформы».

Факт того, что без официального оформления своей деятельности нет возможности заключать договоры с партнёрами и клиентами, а также получать кредиты, молодёжь не интересует.

Таким образом, молодёжь привыкла жить с государством в параллельных вселенных, не рассчитывает на государство и считает, что ничего ему не должна. Вероятно, такая же психология и у самозанятых.

Добровольно легализоваться данные граждане не будут, заставить их, конечно, можно, но это будет сложно, затратно и приведёт к росту социальной напряжённости при неясных финансовых выгодах для бюджетов.

***

Как бы парадоксально это ни звучало, государству лучше оставить в покое самозанятых и неформально трудоустроенных и применить иные методы как стимулирования к трудоустройству, так и пополнения бюджета. Наиболее разумный и справедливый способ изыскания дополнительных денежных средств — это проведение налоговой реформы и переход от плоской к прогрессивной шкале налога на доходы физических лиц.

Да, по словам архитектора пенсионной реформы Владимира Назарова, это «противоречит одному из принципов государственного управления — постоянству правил игры», но почему-то эти правила постоянны лишь для крупного бизнеса, но не для рядовых граждан.

Прогрессивная шкала позволит:

  • повысить покупательский спрос, который не давал развиваться в «тучные» годы, а попытки «обилетить» граждан в кризис новыми налогами лишь снижают и без того невысокий спрос;
  • снизить огромное имущественное неравенство, которое к концу 2015 года сравнялось с показателями 1905 года;


  

  • восстановить социальную справедливость и вернуть доверие к государству, показав, что издержки от текущей политэкономической модели должны нести не только бедные;
  • пополнить доходные части региональных бюджетов.

Введение единой пониженной ставки НДФЛ в размере 13 % не привело к увеличению легализованных доходов, но способствовало росту теневого сектора экономики и росту популяции российских миллионеров и миллиардеров.

Если перестроить налоговую систему и

  • не облагать налогом годовой доход в сумме до 120 тыс. руб.,
  • облагать по ставке 10 % доходы от 120 до 500 тыс. руб.,
  • для доходов в размере от 500 до 1100 тыс. руб. установить ставку в 13 %,
  • доходы в сумме от 1100 до 2900 тыс. руб. облагать налогом в 20 %,
  • а сверхдоход свыше 2900 тыс. руб. облагать НДФЛ по ставке 30 %,

то доходы бюджетов различных уровней вырастут на 2 трлн 937,59 миллиарда рублей. Отмена или уменьшение НДФЛ для малообеспеченных групп населения даёт, естественно, минус 175 миллиардов, зато повышение подоходного налога для богатых и сверхбогатых даёт плюс 3 триллиона 115 миллиардов. По крайней мере, так подсчитали ещё в 2013 году в работе «Эффективность введения прогрессивной шкалы налогообложения доходов физических лиц» Р. Султанова и М. Мишенина.