Конечно, то, что происходит сейчас в западных СМИ, я бы не
стал называть истерией. Это вполне сознательная, продуманная политика,
имитирующая истерию и ставящая своей задачей вызвать истерию у аудитории, которая
это читает, смотрит и слушает. Если подбирать определение для этой кампании, то
я бы назвал это «провокацией», это, по-моему, самое очевидное.
При этом я как человек, занимающийся
российско-белорусскими отношениями, и как человек, который много лет интересуется политикой и смотрит новости, совершенно на эту провокацию не поддаюсь, в истерику
не впадаю. Я думаю, любой, кто просто следил за новостной лентой последние годы, в частности за историей российско-белорусских отношений, на эту
провокацию поддаваться не может, потому что в нефтегазовых спорах между
Россией и Белоруссией, из-за которых якобы существует конфликт между двумя
странами, нет ничего нового. Они повторяются с периодичностью раз в два-три года.
Можно просто математическими методами высчитывать циклы этих нефтегазовых
переговоров, алгоритмы, по которым эти споры решаются и
урегулируются. Это вообще благодатная тема для политологов, которые используют
математические методы политического анализа. Нет абсолютно ничего нового по
сравнению с тем, что было в конце 2016 года, в 2015, 2012 годах. Каждые
два-три года это всё происходит.
И точно так же ничего нового не происходит в той
информационной волне, которая идет с запада.
Единственное новое, что появилось, — это способы доставки
этой информации, потому что за последние пару лет технологии сильно шагнули
вперед, появились новые виды СМИ, по сравнению с которыми даже социальные сети
— это уже вчерашний день. Я имею в виду мессенджеры «Телеграм», Viber и т. д.,
через которые информация распространяется совершенно неконтролируемо. Непонятны
её источники, непонятны владельцы телеграм-каналов, а аудитория у них большая
и влиятельная. Из-за этого появляется большое беспокойство у той же белорусской
стороны, потому что когда через крупный телеграм-канал распространяется фейк
об инфаркте у первого лица страны, на которого завязана вся политическая
система, то это совершенно очевидно диверсия против государства, это подрыв
его национальной безопасности. И с этим, безусловно, нужно бороться. Кстати, на
переговорах между Минском и Москвой эта тема уже поднималась.
Но если вычесть этот фактор новых технологий и смотреть
только на контент того, что распространяется, то тут нет ничего нового.
Эта тема, что российско-белорусское братство закончилось,
что Белоруссия уходит от России или что Россия уходит от Белоруссии, существует ровно столько, сколько и союзные отношения. Как
возникли в середине 90-х эти отношения между Ельциным и Лукашенко, так
регулярно и воспроизводится миф о том, что они заканчиваются или уже закончились.
В том, что касается российско-белорусских отношений, мы имеем дело с проблемой выдуманной реальности, которая сейчас
вообще стала очень заметной в информационном пространстве. Выдуманная
реальность — это ситуация, когда в отдельных целевых аудиториях создаётся
впечатление, что какие-то мифологические вопросы, которые в их среде
обсуждаются, это и есть объективная сегодняшняя политическая реальность.
Два самых ярких примера.
Это, во-первых, разговоры о Курилах, которые якобы хотят
передать Японии. Это всерьёз обсуждается на российско-японских переговорах.
И второй — российско-белорусские отношения. С одной
стороны, Россия будто бы хочет оккупировать Беларусь, с другой — Беларусь
уходит в НАТО и Евросоюз. Всё это никак не подтверждается никакими фактами и
сопровождается лишь слухами. Мол, у Лукашенко было совещание, на котором они
решили противостоять российской аннексии и до «последнего белорусского партизана
бороться за независимость и суверенитет Белоруссии». На следующий день выходит
пресс-секретарь и опровергает эту информацию, говорит, что никакого совещания
не было, но в этой выдуманной реальности, в этом уже созданном мире постправды те люди, которые хотят в это верить, этого
опровержения уже не слышат. И тут опровергай или не опровергай, они уже в этой
постправде уверены. Вот это очень большая проблема — появление в
российско-белорусских отношениях, в информационной среде, пространства
постправды, в котором обсуждается и признаётся реальностью то, что реальностью
не является. С этим, конечно, нужно системно бороться, если мы не хотим, чтобы
эти проблемы из информационного, более того, из сетевого пространства, не
перешли бы в реальную плоскость наших отношений. Потому что то, что обсуждается
в интернете, так или иначе влияет на реальность — на
сознание аудитории. И первый шаг — самим приходить в эти самые новые медиа.
Если направить всю силу и энергию в этом направлении, как это уже долгие годы
делают поляки и американцы, не концентрируясь на Белоруссии, то мы сможем переломить эту ситуацию.