— Каковы особенности
рынка труда в Беларуси и России? Чем они отличаются друг от друга и чем похожи?
— Рынки труда в наших странах имеют много особенностей в
силу географического положения, экономической структуры, образовательного
уровня. Так получилось, что у нас, в Беларуси, более 70% выпускников школ и
колледжей поступают сегодня в высшие учебные заведения. То есть фактически мы
стали страной всеобщего высшего образования. Хотя нам столько и не надо. А
получается, что желающих и получающих высшее образование у нас в два раза
больше, чем в Японии.
Конечно, образование, которое получает сегодня молодёжь, не
соответствует потребностям экономики. Мы как работодатели достаточно
критически к этому относимся. При министерстве экономики Беларуси создан
общественно-консультационный совет по бизнес-образованию, потому что оно
отстаёт от потребностей рынка. Здесь не отработаны ещё рамки квалификаций, мы
очень серьёзно отстаём от международных норм, но это, как и в России.
Получается, сегодня работодатели, с одной стороны, очень не удовлетворены, с
другой, очень ограничены в возможностях подготовки кадров, то есть нет
мотивации.
— В чём это
выражается?
— Если мы готовим какого-то специалиста, вкладываем в него
деньги, отправляем на обучение, то это, во-первых, не идёт в состав затрат
наших предприятий, не стимулируется экономически. Во-вторых, этот специалист,
получив новую квалификацию, легко переходит работать либо на другое предприятие
в Беларуси, либо переезжает в Россию.
У нас по ряду предприятий в IT-сфере сложилась такая
ситуация, когда студента со второго курса обучают, прокачивают его
различными курсами с выдачей сертификатов, он годик-два поработает по
распределению или договору в этой структуре, а потом переезжает, например, в
Москву, где получает заработную плату уже в три раза больше.
Такой отток квалифицированных кадров мы периодически
наблюдаем, потому что уровень заработной платы в Беларуси в среднем ниже, чем в
России.
— Чем обусловлена
такая разница в зарплатах?
— В значительной мере сказывается тот факт, что в Беларуси
значительно выше налогообложение. Тот же взнос в Фонд социальной защиты
населения у нас составляет 35%, причём 34% из них платит работодатель, а 1%
— работник. Всё это идёт в затраты предприятий, сказывается на стоимости работ и
услуг. Получается, что невыгодно платить высокую заработную плату: на каждый
лишний рубль необходимо заплатить полтора рубля налогов.
— Как влияют на рынок
труда приватизационные процессы?
— Ситуация в Беларуси и России в этой сфере сильно
отличается. В России эти процессы идут очень активно. У нас же все крупные
заводы сохранились в собственности государства. Часто случается, что таким
предприятиям запрещается сокращать штат специальными нормативными актами. В
результате у них работает избыточное количество работников. Сегодня, в век
цифровой трансформации бизнеса и экономики, когда уже внедряются роботы, эта
ситуация требует серьёзных изменений, и они обязательно произойдут.
В российской экономике доминирует частный сектор. У нас идёт
поэтапное реформирование предприятий. Госпредприятия получали последние годы
государственную поддержку, им выделялись средства на модернизацию. Так они
сохраняли занятость, можно сказать, искусственно. Конечно, приходящие к нам
инвесторы не удовлетворены такой ситуацией, она сдерживает их деятельность.
Кроме того, многие наши госпредприятия содержат социальную
сферу. На них числятся и детские сады, и школы. То есть государство, с одной
стороны, поддерживает эти предприятия, а с другой, забирает деньги. По идее,
эти заводы должны передаваться на балансы местных органов власти, и этот
процесс поэтапно будет проходить.
— Вы в начале
рассказали, что в Беларуси большое количество молодых людей желает получить
высшее образование, что сказывается на ситуации на рынке труда. Но ведь у нас
сохранилась и система профессионально-технического образования.
— Это ещё одно отличие от России. Наша система среднего
специального образования осталась ещё с советских времен. С ней произошли
некоторые реформации, мы осваивали немецкий опыт дуальной системы с рядом
крупных предприятий-инвесторов, которые создавали свою систему обучения. Но
более 400 профессиональных училищ и
колледжей у нас по-прежнему выпускают и строителей, и швей, и механиков, и
слесарей, и так далее.
Сегодня рамки профессиональной квалификации постоянно
совершенствуются. Наши ребята удачно выступают в соревнованиях WorldSkills
International, которые популяризируют рабочие профессии.
Но всё-таки мы понимаем, что наша система образования не
совсем соответствует тому уровню задач, который ставит дигитализация бизнеса,
экономики и общества. Мы ожидаем, что в ближайшие годы лишатся работы сотрудники
предприятий машиностроения и других сфер производства, около 200 тыс.
бухгалтеров, 50 тыс. банкиров. В этих сферах пойдут массовые сокращения. Мы
стараемся создать такие условия, чтобы эти специалисты смогли
переквалифицироваться и найти новую работу. Только в IT-секторе нам надо создать
порядка миллиона рабочих мест, а это более 500 новых специальностей.
Необходимо основной акцент сделать на образование «третьего
возраста» уже сейчас. Мы правительству постоянно говорим, что вузы и училища
надо заполнить сорока-, пятидесятилетними людьми. Их необходимо посадить за
компьютеры, научить новым специальностям и уделить внимание адаптации. Иначе
эти люди в недалёком будущем окажутся не у дел.
— Сейчас много
говорится о создании общего рынка труда на пространстве Союзного государства и
Евразийского экономического союза. Какие перспективы вы здесь видите?
— Это очень актуальный вопрос и одна из нескольких задач,
которые поставил перед собой Евразийский экономический союз. Но реализовываться
она будет в первую очередь в рамках Союзного государства. На нас очень влияют
все колебания российского рынка труда, подъёмы и спады экономики России.
— А это не приведёт к
утечке кадров?
— Если будут большие перепады в условиях труда и заработной
плате, то, конечно, она будет. Поэтому мы должны выравнять условия для наших
предприятий. Например, белорусские заводы приобретают энергоносители в два раза
дороже, чем российские. Цены до сих пор не унифицированы, а ведь это одна из
задач ЕАЭС, которую отложили до 2025 года. А значит, предприятия в Беларуси имеют
меньше возможностей платить высокую заработную плату своим сотрудникам.
Если разница в зарплате колеблется в пределах 30–50%, то
люди ещё не срываются со своих мест. Несколько лет назад был такой случай.
Большая группа белорусских милиционеров поехала работать в один из российских
городов. Там они столкнулись с тем, что местные криминальные авторитеты у них
требовали дань, поэтому наши соотечественники решили оттуда уехать. В Беларуси
же такую ситуацию представить невозможно. У нас ведётся жёсткая борьба с
преступностью, коррупцией.
Так что по многим параметрам рынок труда в Беларуси и России
значительно отличается.
Но развитие совместных проектов, углубление экономической
интеграции, развитие общей промышленной политики могут позитивно повлиять на
выравнивание условий и развитие общего рынка труда. Особенно если мы усилим
сотрудничество в научно-инновационной сфере, создадим кооперированные
производства, активнее внедрим аутсорсинг и субконтрактацию. В Беларуси сейчас
активно стимулируются различные формы самозанятости населения, особенно в
сельской местности и небольших городах. Сейчас разрешено производить услуги и
вести торговлю без регистрации юридического лица, активно идёт развитие
ремесленничества и субъектов агроэкотуризма.