В последние годы в нашу жизнь прямо со школьной скамьи вторглись дети-зацеперы, катающиеся на тепловозах и электричках, школьники, умудряющиеся довести себя до гибели ради нескольких селфи, ушедшие в иной мир вместе с «синим китом» подростки, субкультура АУЕ — Арестанский уклад един — и это уже не говоря о росте привычной детской преступности, в которую активно вовлечены подростки.

В большинстве проблем со школьниками принято обвинять школу, которая, как у нас считают, плохо справляется с образовательными функциями: учителя не доглядели, не смогли заинтересовать ребёнка уроками, в общем, не смогли воспитать ребёнка.

При этом за кадром остаются родители, которые в силу, похоже советской инерции, всё ждут, когда их детей будет воспитывать кто-то, но не они.

Воспитай сам

В Советские годы судьба малолетнего правонарушителя была более-менее предсказуема: общество и государство направляли все свои силы на то, чтобы не позволить правонарушителю стать преступником, то есть совершить преступление, наказание за которое предусмотрено нормами уголовного кодекса.

Для этого советские институты открывали просто ураганный огонь как по ребёнку, так и по его родителям: ребёнку — позор и порицание, учёт в детской комнате милиции, осуждение со стороны пионеров и комсомольцев, родителям — профилактические беседы в школе, на работе и в партии. Как правило, это помогало — слишком великой была сила общественного осуждения, совмещённого с активной ролью государства в воспитании. Аналогично было и успеваемостью: двоечников порицали, отличников — поощряли.

Теперь в России нет ни массовых пионеров и комсомольцев, ни толковой детской комнаты милиции, а родители, как правило, убеждены в том, что их ребёнок святее Папы Римского и просто не способен совершить что-либо плохое.

Таким образом, государство сняло с себя воспитательную функцию и отдало её родителям, сведя всё к постулату «Хочешь, чтобы вышло хорошо — сделай сам».

А вот родителям, зачастую, не до воспитания детей — они погрузились в добычу пропитания для семьи, то есть сконцентрировались на вопросах материального плана.

Вопрос образования непрерывно связан с экономикой. К 1989 году в промышленности СССР трудились 3,415 тыс. человек с высшим образованием и 6,156 млн. человек со средним специальным образованием. Распад СССР и последующая экономическая депрессия привели к тому, что массы граждан оказались без работы и средств к существованию.

Это наложило на советского человека, заставшего распад СССР в трудоспособном возрасте, некую психологическую травму. Во-первых, вопрос заработка денег вышел на первый план и вытеснил всё второстепенное. Здесь всё предельно просто: пока не удовлетворены базовые физиологические потребности, не до удовлетворения потребностей более высокого порядка.

Во-вторых, особенно тяжело пришлось тем, кто был задействован в наукоёмких производствах, которые пострадали первыми при распаде СССР. Первым делом пострадали специалисты с со средним специальным образованием — их к 1989 году в советской промышленности трудилось свыше 6,156 млн. человек — многие остались без работы.

К 1996 году в России сформировалось «социальное дно», составлявшее, как пишет Сергей Кара-Мурза в книге «Народное хозяйство СССР» около 10% городского населения или 10,8 млн. человек. В состав «социального дна» входили: нищие (3,4 млн.), бездомные (3,3 млн.), беспризорные дети (2,8 млн.) и уличные проститутки (1,3 млн.). Большинство нищих и бездомных имели среднее и среднее специальное образование, а 6% — высшее. Сложился и равновесный слой «придонья» (зона доминирования социальной депрессии и социальных катастроф), размеры которого оценивались в 5% населения.

Одновременно стал повышаться престиж высшего образования, хотя и 3,415 млн. специалистов с высшим образованием в советской промышленности так же пришлось крайне тяжело: высшее образование стало тем фактором, который повышал шансы на трудоустройство в новом обществе. А так как времени на переучивание и получение высшего образования у многих не было, то, полагаю, в массовом сознании сформировалась чёткая зависимость между успехом и наличием высшего образования.

Это привело к появлению образовательного фетишизма — высшее образование стало самоцелью, чем-то таким, что необходимо абсолютно всем от круглого отличника до хронического двоечника.

При этом выбранное направление обучения зачастую не имеет никакой связи не с реальными потребностями рынка труда, а засилье коммерческого образования вместе с добротой душевной родителей приводят к тому, что родители сами дают детям деньги на взятки преподавателям и, таким образом, не позволяют своим же детям получить знания. Студенческие же годы превращаются не во время получения знаний и навыков для взрослой жизни, а продолжением детства.

Естественно, пока родители были озадачены выживанием и зарабатыванием денег, у них не было ни возможности, ни сил уделять своим детям должное внимание. В итоге, дети выросли обделёнными родительским вниманием, зачастую и без должного воспитания и, при условии, если родители добивались успеха, часто демотивированными к труду и учёбе — родители умудрялись обеспечить ребёнку всё что нужно и даже больше.

Пока в средней школе сохранялась советская инерция и продолжали трудиться педагоги старой, советской, закалки школа могла отчасти компенсировать провалы в семейном воспитании. Однако и школа является социальным институтом, который вскоре после распада СССР начал претерпевать трансформации и отнюдь не в лучшую сторону —в находящуюся и так в не лучшей форме кризисную постсоветскую школу проникли рыночные отношения.

Таким образом, пионерия, комсомол и коммунистическая партия утратили функции воспитателей, значение школы ослабло, а у родителей был минимум времени для воспитания своих детей. Образовался вакуум, который заполнила улица, с середины 2000-х и интернет, который вторгся в жизнь через заботливо прорубленные родителями «окна» в мир прогресса.

Воспитание — это кнут и пряник

Характерно, что 90-е породили огромное количество неполных семей, где воспитателем становилась, преимущественно мать. Как пишет Эрих Фромм в книге "Искусство любить", любовь матери — безусловна, она любит своего ребёнка просто за то, что он есть, тогда как любовь отца зачастую нужно ещё и заслужить — сделать, например, нечто полезное или просто хорошо себя вести. И хуже всего пришлось именно мальчикам: если мать знает, как воспитать девочку и привить ей женские навыки и умения, то с сыном всё несколько сложнее: требуются другой тип любви и другой набор навыков. Впрочем, зачастую не лучше оказалась ситуация и в полных семьях, где отца воспитывали мама и бабушка.

В итоге, мальчиков часто воспитывали двор, телевизор и просто блатная романтика, до сих пор проникающая в нашу жизнь посредством музыки и кинематографа.

Подоспевший интернет заменил для миллениалов улицу — всё, что раньше было во дворе (естественно, кроме физической активности) есть в интернете. Мало того, там есть даже больше.

Справка: дети в интернете

В конце августа компания Eset опубликовала исследование среди родителей белорусских и российских школьников на тему поведения их детей в интернете.

51% белорусских респондентов заявили, что их ребенок проводит со смартфоном или ноутбуком целый день, еще 27% допускают детей к интернету по вечерам после уроков и выполненного домашнего задания. 12% семей подходит к интернету жестче и разрешает детям доступ только на выходных. 10% уверены, что в интернете детям делать нечего.

По России цифры не очень отличаются.  56% российских респондентов заявили, что их ребенок проводит со смартфоном или ноутбуком целый день, еще 25% допускают детей к интернету по вечерам после уроков и выполненного домашнего задания. 10% семей подходит к интернету жестче и разрешает детям доступ только на выходных. 9% уверены, что в интернете детям делать нечего.

Только 27% российских (22% в Беларуси) школьников используют интернет для учёбы, 16% (20% в РБ) следят за новостями в сети, а 5% (4% в РБ) пытаются писать программное обеспечение.

Как не трудно догадаться остальные дети используют интернет для общения и развлечений.

Появились ряд феноменов, по сравнению с которыми детские шалости советских школьников в виде игр с карбидом, надуванием жаб через соломинку и даже поджогом стогов сена выглядят просто безобидными забавами.

Во-первых, с массовым распространением социальных сетей и смартфонов началась эпидемия селфи, которые иногда оканчиваются трагически — количество случаев, когда подростки гибли ради красивых кадров, уже давно приблизилось к сотне. И страдают дети не только в России, но и в Беларуси. Примечательно, что фигурантом последней зафиксированной в Беларуси подобной трагедии стал 21-летний парень, так что от гибель при попытке сделать фотографию — удел не только школьников, но и практически выпускников ВУЗов.

Задача селфи — привлечь к себе внимание и получить одобрение от общества, вероятно, для того чтобы компенсировать недостаток внимания от родителей. И чем экстремальнее селфи, тем больше одобрение сверстников — чем не повод пробовать снова и снова?

«Если забьете в поисковик «опасные селфи», то в первую очередь увидите фотографии взрослых мужчин.  То есть, эту моду начали вовсе не подростки.  Еще одна из причин, по которой подростки могут выбирать опасное селфи, это потребность в идентификации с образом взрослого мужчины или женщины. И, конечно, этому будут больше подвержены те подростки, в окружении которых не хватает взрослых, на которых хочется быть похожим. Тогда можно брать за образцы захватывающие фото с красивыми и смелым людьми на них.»

Психолог, гештальт-терапевт Анна Масилевич.

Во-вторых, с появлением YouTube-блогеров правоохранительные органы познакомились с зацеперами — подростками, путешествующими на поездах и электричках. К слову, зацеперство м отнюдь не постсоветское изобретение — оно есть и в Индии, и в странах G7, было и в советских городах. Однако именно интернет превратил зацеперство в синоним крутизны — ездят снаружи общественного транспорта отнюдь не нищие беспризорники.

Именно так зацеперство преподносится

К слову, видео от YouTube-блогера Паши Бумчика с поездок на крыше метро набрало свыше 11 млн (!) просмотров. Впрочем, зачастую подобные видео пересылаются со словами крайнего неодобрения.

А так часто бывает в реальности

В эту же категорию попадают у руферы — любители бродить по крышам. Кстати, мечта многих детей — стать YouTube-блогером и зарабатывать свыше миллиона долларов в месяц на контенте для своих сверстников. Например, в Великобритании 34,2% (по итогам другого исследования и вовсе 75%) детей желают стать отнюдь не пожарными и космонавтами, а звездами YouTube — похоже данный портал стал для современных детей тем же, чем был когда-то для советских детей телевизор. Разница лишь в том, что попасть на телевизор сложнее, а для блогерства на YouTube порой не нужно никаких навыков — наибольшей популярностью пользуются прохождения компьютерных игры и иные, куда менее культурные вещи, ознакомиться с которым не составит труда, перейдя в раздел «Тренды».

Самые популярные блогеры России

В-третьих, в начале 2017 года массовыми стали группы смерти «Синий кит», где школьников доводили до самоубийства пока их родители проявляли просто невероятные чудеса безразличия к своим детям. Кстати, «Синий кит» — отечественное «изобретение», которое теперь перекочёвывает по просторам интернета в страны ЕС, например, в Германию. Добралась «игра» и до Индии и Латинской Америки. В России борьбу с группами смерти ведут как полиция, отлавливающая администраторов данных групп, так и просто неравнодушные граждане, разоблачающие преступников и отговаривающие детей от самоубийств.

Цена «игры» — жизнь. Причина — безразличие.

В-четвёртых, масштаб эпидемии приобрела субкультура АУЕ — Арестантский уклад един — пропагандирующая тюремные порядки среди школьников на воле, сбор денег в «общак» сидельцам под предлогом того, что, помогая сидящим гарантируешь помощь и себе, в случае попадания за решётку. К слову, отчасти АУЕ напоминает процесс зарождения уличных банд в США: всё тот же абсолютный правовой нигилизм, романтизация преступных порядков, ненависть к правоохранительным органам, доминирование «блатной» музыки (преимущественно, рэп).

АУЕвшие дети

В-пятых, трансформировалась и детская преступность: на смену хулаганской пришла корыстная, жестокая и стайная, а государство вновь реагирует с запозданием. Детей втягивают в распространение наркотиков — они начинают закладывают «закладки» с наркотическими средствами.

«Корни всех подростковых преступлений — в семьях. Когда родители вынуждены больше думать о хлебе насущном и все силы кладут именно на зарабатывание денег, они забывают о детях. Прикрываясь именно этой якобы благородной причиной. Детям же часто нужны не деньги, а внимание. Которое они находят вне семьи. Где, увы, часто господствуют стайные чувства и стайные настроения. Эта истина банальна, но менее истинной от этого быть не перестает».

Адвокат Наталья Жукова.

При этом никуда не делись привычные субкультуры.

Таким образом, в лучшем случае школа имеет дело с детьми, чьи мысли поглощены социальными сетями, компьютерными играми или видео их прохождения (актуально для мальчиков) и советами доморощенных психологов и экспертов по красоте (для девочек). И никакая мотивация, никакие игровые формы преподавания на уроках не сработают: взрослая жизнь наступит ещё нескоро, мать и отец обеспечат всё материальное, и ни одна игра на уроке не сравнится с видеоприключениями Геральта из Ривии и строительства своего, пусть и крайне угловатого города в Minecraft.

Это не постписьменная культура и не постграмотность — это просто отвратительное качество образования.

В итоге, вероятность того, что школьную скамью покинет великовозрастный инфант, нацеленный на личный успех, выражающийся в стремлении получить всё здесь и сейчас, да и ещё так чтобы за это ничего не было, крайне высока. И ничего школа с этим поделать не может — учитель не железный и вложить в головы детей то, что в них не вложили родители, не может, особенно если таких детей несколько десятков только в одном классе.

Таким образом, к сожалению, пряников в жизни школьников стало крайне много, а о кнуте родители забыли. А раз родители не могут справиться со своими детьми, то этим должно заниматься государство.

Вернуть государство в сферу образования

Отчасти государство пытается вернуть школах утраченную воспитательную функцию: школьники вновь самостоятельно убирают свои классы, что приучает их к труду и поддержании чистоты в школе, вскоре вернётся полноценное трудовое воспитание на уроках труда, планируется развернуть школьное телевидение, где помимо освещения школьной жизни самими же учениками будут выпуски адаптированных для детей новостей от сотрудников ТАСС.

Однако главные проблемы не решены — прорубленное родителями «окно» в информационный мир зачастую превратилось в портал, откуда в реальную жизнь врываются подлинные информационные монстры. Социальные сети превратились в универсальных пожирателей времени, а контроль родителей над детьми порой и вовсе призрачный.

Убеждён, без введения разумных ограничений для несовершеннолетних в информационном пространстве наладить нормальный образовательный процесс не выйдет.

А раз так, то полагаю, нужны:

1. Регулярторные механизмы по продолжительности пребывания подростками в социальных сетях — некий республиканский родительский контроль. Организовать его вполне возможно: регистрация в социальных сетях должна осуществляться по удостоверению личности — ФСБ и КГБ не интересна переписка обычного гражданина потому бояться нечего, — что отсеет от социальных сетей малолетних и позволит регулировать время пребывания в соцсетях. Например, можно ввести запрет на сёрфинг в ВКонтакте с 8.30 до 15.00 — время занятий в школе. Оградить школьников от деструктивной информации намерены в Беларуси;
2. Механизмы пропаганды родителям необходимости контроля над детьми, а для детей — высококачественные образовательные программы, к созданию которых вполне можно подключить и раскрученных YouTube-блогеров;
   
3. Школам нужны полноценные электронные дневники и рабочие среды, в который будут находиться как дети, так и их родители. Это позволит не только контролировать успеваемость и дисциплину школьников, но и оперативно решать организационные вопросы, в частности, хоть еженедельно проводить родительские собрания;
   
4. Школы вполне можно превратить в пространство без социальных сетей и мобильного интернета — детей ничто не будет отвлекать от занятий. Кроме того, в каждом классе можно установить по видеорегистратору — это раз и навсегда снимет вопросы о поведении детей и их прогулах, а родителей лишит аргумента «Мой ребёнок на такое неспособен».
   

Не лишним было бы и возрождение пионерии в формате 2.0, конечно, насколько это возможно в современных рыночно-безыдейных условиях. В Беларуси намерены возродить лидирующие роли БРСМ, пионерии и студенческих организаций в воспитании и образовании школьников и студентов.

Уверен, без активного возврата государства в процесс образования и воспитания гражданина переломить негативные тенденции в сфере образования невозможно.