«Похоронить Ленина!». «Мавзолей превратить в музей!». «Не трогайте наши святыни!».

Казалось бы, кого волнуют события 100-летней давности? Почему именно «Великая Октябрьская социалистическая революция 1917 года»™ до сих пор остаётся камнем преткновения? Почему нет таких баталий вокруг Февральской революции? Почему события Смутного времени 1612 года не становятся предметом политических спекуляций вместо извлечения политического и исторического опыта?

Есть гипотеза, что проблема не в революции, а в её излишней идеологизации. Современные политики, кем бы они себя ни называли, всё равно являются людьми, рождёнными в СССР и, соответственно, по-советски мыслящими. А для любого советского человека самой главной духовной скрепой была, есть и остаётся «В.О.С. революция 1917 года»™. Для человека антисоветского тем более главным маркером является отношение к событиям октября 1917-го. Потому как коммунист и антикоммунист суть одно и то же явление.

«Все марксистские пути ведут к попаданию в зависимость от Москвы! Поэтому голосуйте за ХДС». Предвыборная листовка, Германия, 1953 год.

Русской угрозой будут пугать западного обывателя в любом веке.

Поэтому идеи «захоронения Ленина» или «забвения революции» являются такими же советскими идеями, как и 30 лет назад. То, что политическая дискуссия вот уже второе поколение идёт вокруг одних и тех же вопросов, говорит нам о чудовищном идеологическом застое и дефиците идей.

Правильное понимание Русской революции

Тупиковые дискуссии и разрушительные инициативы показывают нам то, что наши политические элиты так и не сделали выводов из революции 1917 года.

Российская Федерация в большей степени является наследницей РСФСР, чем СССР или Российской империи. Современной России ещё предстоит пройти путь «собирания земель», который прошла и монархия Романовых за 300 лет, и «красные императоры» за 70 лет.

Поэтому борьба с идеями ленинизма мешает изучить главный урок Русской революции 1917 года: «Как можно собрать страну, которая расползлась по кускам в ходе глубокого кризиса».

Россия — страна имперская. Причём в любых ипостасях — хоть «белой», хоть «красной», хоть романовской, хоть ленинской. Именно поэтому Русская революция сто лет назад показала, что победить сможет лишь тот, кто понимает, что после кризиса страну надо пересобирать, причём делать это на совершенно новых основаниях, с учётом негативного опыта, который завёл в тупик предыдущие правящие элиты.

Главный смысл Русской революции 1917 года в том, что даже самый глубокий кризис Россия может преодолеть. Надо лишь явить идею и образ новой империи/союза народов и культур.

Собственно, этим и объясняется то, что большинство деятелей Белого движения в итоге поддержало красных.

На самом деле, никакого разделения на белых и красных нет и не было никогда. И те, и другие принадлежат к политически активному меньшинству, которое считает, что у России должен быть имперский/союзный проект. Когда один из проектов побеждает, его поддерживает большинство участников. Противники оказываются в эмиграции, как Курбский, или ликвидируются, как Троцкий, даже за границей.  

Пассивное большинство всегда идёт за победителем — точно так же, как вчерашние монархисты пошли на государственные фабрики и в советские органы власти, так и члены КПСС начали поддерживать приватизацию. Пассивное большинство всегда ведёт себя одинаково.

Так как сегодня имперского/союзного проекта нет (либо он внятно не артикулирован), то политически активное меньшинство начинается дробиться, раскалываться и конфликтовать внутри себя. Отсюда и возникает иллюзия раскола на красных и белых. Революция 1917 года — это всего лишь повод для раскола из-за отсутствия союзного/имперского проекта.

Русский коммунизм как тотальное импортозамещение

Второй парадокс Русской революции, который всячески скрыт за бессмысленной дискуссией о красных и белых, — вопрос о модернизации России.

Если отбросить в сторону всю идеологическую мишуру, мы увидим, что «красный» проект включал в себя применение самых прогрессивных политических практик. Причём в большинстве своём это были как раз западные практики.

Партийная модель власти, вертикально интегрированные концерны, планирование производства и потребления, механизация села, всеобщее избирательное право, равноправие женщин, снижение налогов, бесплатная медицина, снятие расовых ограничений.

Никто так стремительно не вестернизировал Россию, как это сделали большевики. Однако «красная» модернизация была «вестернизацией по методу», но в качестве культурного базиса опиралась на базис союзной/имперской русской культуры. Так вестернизация приобретала русский оттенок и становилась «советизацией». Достижения первых пятилеток, запущенных на американских станках, воспевал «красный» граф Алексей Толстой и ещё сотня вчерашних дворян, организованных в Союз писателей — вот культурный секрет «красной» модернизации.

Дальнейший экспорт «социализма» в страны Европы, Азии, Африки и Латинской Америки — это не что иное, как наш, русский вариант «мягкой силы», «майданов» и стратегий влияния. Компартии, которые «красные императоры» поддерживали по всему миру, были не чем иным, как аналогом сети НКО, которыми сегодня США опутали всю Евразию.

Советский кукловод, который занимается тем, что дёргает за ниточки представителей французского Народного фронта. Предвыборный плакат, Франция, 1936 год.

Проблема вмешательства Москвы в выборы была задолго до дела «русских хакеров» в США и поддержки Ле Пен во Франции.

Как только прекратилось внедрение новейших социальных и политических технологий, «советский проект» начал заходить в кризис. «Красная» империя прошла тот же путь, что и империя царская. Генсеки с Политбюро и КГБ деградировали по тому же сценарию, как и государи-императоры с двором и охранкой.

К сожалению, революция 1917 года продолжает использоваться не в качестве источника опыта и понимания, а как политический фактор для достижения сиюминутных целей.

Хотя в действительности в Русской революции кроются ответы на два главных вопроса.

— Кто виноват?

Ответ: правящие элиты, которые не провели модернизацию и не обеспечили современный миропорядок, основанный на современных социальных и политических институтах на базе научно-технического прогресса.

— Что делать?

Ответ: заимствовать извне (вестернизировать) самые современные политические, философские, экономические и научные практики, чтобы оперативно пересобрать страну в новый формат империи/союза.

Если вынести за скобки всю шоу-политическую мишуру, то в Русской революции можно разглядеть третью вестернизацию Руси. Первая прошла во время Крещения и закончилась вместе с династией Рюриковичей и мрачной Смутой. Вторая вестернизация максимального размаха достигла при Петре Великом и завершилась крахом династии Романовых в ходе мировой и последующей гражданской войны. «Социалистическая» вестернизация прервалась вместе с династией «красных императоров» из партии большевиков.

Каждый раз Россия в её разных исторических ипостасях (Руси, Советского Союза) выходила модернизированной и обновлённой. Во всех трёх случаях в обществе и государстве административно-командным способом внедрялись самые прогрессивные и эффективные практики своего времени. Крестили Русь, брили боярам бороды и отправляли на коммунистические стройки будущего с одинаковым рвением.

В Русской революции 1917 года нет ничего принципиально нового. Это всего лишь напоминание нам о том, что успешной может быть только вестернизация, положенная на фундамент русской культуры. Сочетание этих двух подходов делает наш имперский/союзный проект конкурентным в глобальном масштабе.