XX век для исторической России выдался крайне сложным. Начался он революцией 1904-05 годов, продолжился Февральской и Октябрьской революциями, за которыми последовала гражданская война, чьи отголоски в виде среднеазиатских басмачей продолжались до самой середины 1930-х годов, после началась Великая Отечественная война и тяжёлое послевоенное восстановление.
Не зря период краткого покоя в XX веке теперь именуют брежневским застоем и вспоминают, пожалуй, как одно из наиболее спокойных времён. Застой был лишь небольшой передышкой в столь драматичном столетии.
Следом началась перестройка, распад СССР, фактически контрреволюция, государственный переворот 1993 года со стрельбой из танков по Белому дому и вновь период краткой стабилизации, который, возможно, войдёт в историю как путинский застой, о котором мы ещё будем вспоминать как о хороших и весёлых временах.
Времена, как известно, не выбирают, в них живут и умирают. И Россия как часть глобального мира вновь оказывается на пороге великих перемен. Эти перемены назревают во всех сферах жизни: от политики в виде волны популистских движений, религии с угрозой радикальных религиозных течений, идеологий с вырождением всех политических идей, культуры с её постмодернизмом в терминальной стадии до экономики, где назревает очередная промышленная революция, и, наконец, миропорядка, который вновь претерпит болезненную трансформацию при смене мирового гегемона.
России никто не даст те самые заветные столыпинские 20 лет внутреннего и внешнего покоя. Их не дали сто лет назад, тем более никто не даст их и сейчас, когда возросшая скорость передачи информации привела к «ускорению» времени.
А раз так, то самое время понять, что же случилось с исторической Россией 100 лет назад и почему Россия точно не исчерпала свой лимит революций.
Две революции, изменившие мир
В Новое и Новейшее время человечество потрясли две революции.
Первая революция, изменившая мир, — Французская буржуазная, покончившая во Франции не только с абсолютизмом, но и пережитками неофеодализма в виде разных стандартов мер и весов, а также внутренних таможенных границ.
Эта революция изменила Европу и, выдержав натиск внешних реакционеров, прошла победной поступью по европейским монархиям. Даже после краха наполеоновской Франции достижения революции никуда не делись:
- К середине XX века положения гражданского кодекса Наполеона в той или иной сфере были восприняты правовыми системами свыше 70 (!) стран мира. В одни страны Кодекс Наполеона пришёл вместе с французскими солдатами, в другие же — в рамках рецепции;
- Политики продолжают рассуждать категориями политической нации — ещё одного изобретения французов;
- Декларация прав человека и гражданина 1789 года стала краеугольным камнем, на котором держится современное правовое государство;
- Революция отделила церковь от государства, резко понизила роль священников в управлении государством и обществом. Светское государство — ещё одно следствие Французской революции;
- В практически любом крупном областном центре есть ещё одно изобретение французов — политехнические университеты.
Французская буржуазная революция сделала девиз «Свобода (совести), равенство (сословий) и братство (между людьми)» реальностью, с которой мы до сих пор считаемся.
Француженки в образе Марианны (символа Великой французской буржуазной революции) с тремя редакциями кодекса Наполеона в руках.
Справка: промышленная революция
Ещё одна революция, а если корректнее, то длинный и отнюдь ещё не завершённый политэкономический процесс, чьими плодами мы все пользуемся, — английская промышленная.
Благодаря англичанам мир получил пример индустриализации и социализм как ответную реакцию на качественное усиление буржуазии, жесточайшую эксплуатацию трудящихся и империализм.
Сама же Великобритания обязана промышленной революции своим титулом владычицы морей, статусом мировой мастерской и колониями, которым метрополия могла предложить дешёвые промышленные товары или же град свинца из пулемётов Максима.
Никуда не делась и вторая революция, которая, как и французская, вихрем пронеслась по миру, изменив его до неузнаваемости.
Эта революция — Великая Октябрьская социалистическая, у которой есть два измерения: внешне– и внутриполитическое.
Две эти революции завершились, но никуда не ушли: их достижениями продолжает пользоваться мир, они до сих длятся и влияют на нашу жизнь, к счастью, бескровно.
Последствия Октябрьской революции для мира были не менее значительными, чем последствия французской и английской революций.
Во-первых, на практике была проверена жизнеспособность и реализуемость идей Маркса и Энгельса как ответа на консерватизм дворянства и либерализма буржуазии. Эта идеология оказалась жизнеспособнее всего, что было реализовано в Европе за последующие после революции межвоенные десятилетия: либерализм и консерватизм мутировали в фашизм и нацизм, тогда как советский социализм оказался единственной в мире силой, способной остановить их.
Во-вторых, на практике была доказана возможность провести догоняющую модернизацию России не в рамках капиталистической миросистемы, а вне её. Советской власти удалось создать свой мир-экономику, которая оказалась максимально независимой от капиталистических стран. И именно этот период стал зенитом русской цивилизации, временем её высшего расцвета.
В-третьих, большевики подали пример не только революционерам первой трети XX века, но и борцам с колониализмом. Бушующая и бунтующая до сих пор Латинская Америка — это следствие Октября и проникновения в Америку марксизма, поддержанного Советским Союзом. Маоистско-марксисткий Китай также был бы невозможен без Октября.
Дети Октября — Фидель Кастро и Эрнесто Че Гевара появились не на пустом месте, их «родителями» стали те, кто вдохновился русской революцией.
«Советы» были созданы рабочими табачного производства на Кубе, где мало кто знал, где находится Россия. Годы 1917–1919 в Испании стали известны как «большевистское двухлетие», хотя местные левые были страстными анархистами, т. е. политически находились на противоположном полюсе от Ленина. Революционные студенческие движения вспыхивали в Пекине в 1919 году и Кордобе (Аргентина) в 1918 году, вскоре распространившись по всей Латинской Америке и породив местных революционных марксистских лидеров и их партии. Индейский националист и повстанец М. Т. Рой попал под влияние революционных идей в Мексике, где местная революция, вступившая в наиболее радикальную фазу в 1917 году, сразу же объявила о своем духовном родстве с революционной Россией. Маркс и Ленин стали её иконами вместе с Монтесумой и Эмилиано Сапатой, вдохновляя на борьбу рабочих-индейцев. Изображения этих вождей всё ещё можно увидеть на громадных фресках мексиканских художников-революционеров. Через несколько месяцев Рой приехал в Москву, чтобы сыграть главную роль в формировании новой антиколониальной политики Коминтерна. Благодаря жившим в Индонезии голландским социалистам (таким как Хенк Снеевлит), Октябрьская революция оказала влияние на самую массовую организацию индонезийского национально-освободительного движения — «Сарекат Ислам». «Эта акция русского народа, — писала провинциальная турецкая газета, — когда-нибудь в будущем превратится в солнце и озарит всё человечество». Далеко в глубине Австралии суровые стригали овец (в большинстве своём ирландские католики), не выказывавшие никакого интереса к политической теории, приветствовали Советы как государство рабочих. В США финны, в течение долгого времени являвшиеся наиболее убеждёнными социалистами в эмигрантских землячествах, в массовом порядке становились коммунистами, проводя в мрачных шахтёрских посёлках Миннесоты митинги, «на которых упоминание имени Ленина заставляло сердце биться» Одним словом, Октябрьская революция стала событием, которое потрясло мир.
Эрик Хобсбаум «Короткий XX век. 1914-1991».
В-четвёртых, порождением революции и следствием того, что она выдержала проверку на прочность в ходе Гражданской и Великой Отечественной войн, стало новое мироустройство — Ялтинско-Потсдамское, которое позволило расширить границы Русского мира до максимальных пределов.
В зените могущества в сферу влияния СССР попадали уже не только непосредственные соседи, но и множество других стран мира, которые видели в Москве силу, на которую можно опереться в народно-освободительной борьбе.
В-пятых, причиной рождения социального государства в том виде, в котором мы его понимаем сейчас (высокий уровень социального и медицинского обеспечения, общеобязательное среднее и бесплатное высшее образование, 8-часовой рабочий день, избирательное право для женщин), стала также Октябрьская революция и ответные действия капиталистических стран, желавших снизить привлекательность социализма. Именно как ответ на социализм возник средний класс, который сейчас активно исчезает по всему миру.
Не менее фундаментальными стали и внутриполитические перемены внутри России, которые породила Октябрьская революция.
Новая социалистическая Россия
В то время как Февральская революция сломила монархию, Октябрь снёс либеральное Временное правительство.
Февральская революция стала успешной не потому, что против России сплотились иностранцы или Николай II оказался слабовольным правителем, а потому что Российская империя исчерпала свой запас прочности и разрушилась.
Россия просто не могла продолжать существовать в той форме, в которой она существовала под руководством династии Романовых. Война лишь выступила катализатором, усугубившем течение экономического и социально-культурного кризиса.
Собственно, Российскую империю разрушили не большевики, а её же руководство с олигархией и либералами, которые принудили царя отречься от престола, передав власть в руки Временного правительства.
Октябрьская революция победила, потому что Временное правительство и либералы, взявшие власть, не смогли ни заставить работать старые институты государственной власти, ни создать новые, не говоря уже об обуздании освободившейся энергии народного бунта, который десятилетиями вызревал в России.
И никакого секрета в победе Октября нет.
Во-первых, у большевиков был мощный управленческий аппарат как из числа членов партии, так и из привлечённых «буржуазных» специалистов. И это при том, что интеллектуалы самоустранились от решения судьбы государства, превратившись в испуганных интеллигентов, чьей задачей стали выживание и поездки засветло, пока «трамваи ходят», а дворянство и олигархия были решительными противниками советской власти. В этом, к слову, состоит отличие между французской и русской революциями: буржуазную революцию поддержала французская буржуазия, тогда как социалистическую восприняла «в штыки».
Во-вторых, большевики были единственной силой, желавшей сохранить уже распавшуюся на части Россию.
«Красные» опирались в гражданской войне на собственные силы, тогда как их противники прибегли к помощи интервентов. Это гарантировало первым моральное превосходство над «белыми».
Именно это обеспечило им лояльность большой части офицерского корпуса и множества чиновников. Российское офицерство раскололось: порядка 30% (70–75 тысяч человек) офицеров примкнули к большевикам, 40% остались на стороне «белых», ещё треть уклонилась от войны. Михаил Бонч-Бруевич, Алексей Брусилов, Сергей Каменев, Семён Будённый — лишь наиболее известные из большого количества офицеров, перешедших служить в Красную армию. Уже к 1920 году численность новобранцев в Красную и Белую армии находилась в соотношении 5:1 — «красные» выиграли схватку за мобилизационный резерв.
Выстроенные по росту солдаты разных армий мира. Русский солдат — третий с конца. В период с 1871 по 1901 год, по данным генерала В. Гурко, 40% крестьянских парней впервые в жизни попробовали мясо в армии. А с 1902 по 1904 год по причине «наследственного алкоголизма» из 227 тысяч призывников военкоматы выбраковали 19,5%.
В-третьих, «красные» дали каждой группе населения то, чего она желала. Истерзанные непонятной войной солдаты получили мир. Крестьянам, освобождённым в 1861 году без земельных участков, а после измученных огромными выкупными платежами и столыпинской аграрной реформой, уничтожавшей общины как естественную среду обитания крестьянства и принуждавшей их переселяться в Сибирь и Азию, большевики дали землю. Рабочие получили заводы и фабрики. Благодаря этому именно «красные» получили максимальную поддержку населения. Крестьяне сопротивлялись большевикам куда слабее, чем «белым».
В дополнение им было даровано чувство социальной справедливости в виде возможности поквитаться с теми, кто угнетал их многие столетия, — дворянами и буржуазией.
Противники «красных» в гражданской войне ничего подобного предложить не смогли.
Белое движение в принципе не смогло сформулировать никакого внятного облика будущего, которое удовлетворило бы чаяния народа. «Белые» даже не ратовали за реставрацию монархии — Южная и Астраханская армии, выступавшие в поддержку монархии, были ликвидированы к осени 1918 года. «Белые» желали откатить Россию от Октября к Февралю, а Февраль — это Временное правительство с его принципом непредрешенчества.
Таким образом, Октябрь позволил:
- Остановить начавшийся до Октябрьской революции распад России и вновь её пересобрать (пусть и с территориальными потерями);
- Обуздать процесс этногенеза и подчинить унаследованные от Российской империи национальные движения, которые активизировались после победы Февральской революции. Царское правительство не смогло бы справиться с национальными движениями — они бы получили поддержку стран Запада и разорвали бы империю изнутри;
- Нанести поражение реакционерам и изгнать интервентов, пришедших на помощь «белым»;
- Обуздать энергию народного бунта, восстановив законность и порядок, которые исчезли с ликвидацией Временным правительством должностей генерал-губернаторов, губернаторов, градоначальников, полицейских и жандармов, а также проведением всеобщей амнистии и тотальной делигитимации власти. Большевикам удалось вернуть государству монополию на насилие, остановив как «белый», так и «красный» бандитизм;
- Создать новые органы государственной власти взамен старых, разложившихся и утративших эффективность. Большевики переучредили армию, деградацию которой довело до крайней точки Временное правительство своим «Приказом № 1», заново создали милицию вместо распущенной царской полиции, учредили спецслужбу ВЧК (в феврале 1918 года штат ВЧК составлял 120 человек, в 1920 году он вырос до 4500 сотрудников, а в 1921-м — до 31 тысячи человек). В этом деле Ленин с соратниками оказались куда эффективнее Керенского;
- Провести концентрацию ресурсов за счёт национализаций и экспроприаций и, прибегнув к «военному коммунизму», стабилизировать обстановку в растерзанной стране;
- Сохранить Академию наук и начать реализацию разработанных (в том числе ещё при царе) научных и технических проектов. В 1915 году была создана Комиссия по изучению естественных производственных сил России (КЕПС), но царское правительство её деятельность не интересовала. «Зелёный свет» КЕПС получила в 1918 году, в том же году начаты разработка плана ГОЭЛРО и исследование Курской магнитной аномалии. В 1918-1919 годах были созданы 33 научно-исследовательских института. К 1923 году их число возросло до 56, в 1929 году достигло 406;
- Совершить качественный рывок в сфере образования. Образование впервые стало всеобщим и обязательным, а программа ликбеза позволила преодолеть безграмотность. Большую роль в этом сыграла и реформа русского языка с отказом от сложной и громоздкой дореволюционной орфографии;
- 11 сентября 1918 года декретом Совнаркома в России была введена метрическая система мер и весов. Был также введён григорианский календарь;
- Резко снизилась роль церкви в общественно-политической жизни и государственном управлении. Священники перестали исполнять функции регистраторов актов гражданского состояния;
- Создана система здравоохранения, проведена иммунизация населения и масштабная просветительская работа, что позволило резко снизить смертность и победить ряд болезней, например, оспу (к 1936 году).
На фото рабочая милиция, созданная за счёт мобилизации фабзавкомами каждого десятого рабочего. Именно она, а не студенты-добровольцы с красными бантами на груди, навела минимальный порядок в городах.
Следовательно, Октябрьскую революцию для России по значимости можно сравнить с Французской буржуазной для Франции. «Октябрь» позволил России не только сохраниться как государству, но совершить невероятный рывок догоняющей модернизации в сфере государственного управления, а в 1930-х годах осуществить отечественную промышленную революцию — индустриализацию.
Конечно, эти революции были с чисто российской спецификой, например, процесс создания наций сдерживался диктатурой пролетариата.
Буквально за два десятилетия — с 1917 по 1937 год — Россия под руководством коммунистической партии прошла две революции: институциональную и промышленную, русифицированную французскую и английскую.
Провести подобные революционные преобразования, которые обеспечили выживание России, ни царское, ни тем более Временное правительство, ни кто-либо из руководителей белогвардейского движения не смогли бы.
Потому исторические споры о том, кто был прав в 1917-м и последующих годах — «красные» или «белые», не имеют смысла. Советская власть оказалась прогрессивнее, она не только победила, но и создала такие условия, которые позволили современной России вполне комфортно существовать.
Контрреволюция 1991 года и новые вызовы
События 1991 года — это не что иное, как контрреволюция с возвратом к управленческой модели Временного правительства и превращение России в либерально-буржуазную демократию, пусть и с сильной позицией президента.
The Economist верно понимает политическую систему России. Либеральная демократия уравновешивается царской властью, пусть и в должности президента.
Догоняющая модернизация, проведённая советской властью, успешная реализация масштабных сверхзадач — индустриализация европейской части СССР, полномасштабное освоение Сибири и создание там промышленности, освоение районов Крайнего Севера с последующей разработкой месторождений углеводородов — позволили создать большой запас прочности для России.
Это именно тот запас прочности, которым не обладало Временное правительство. Этот же запас позволил снять ряд острых вопросов, которые не давали возможности развиваться Российской империи. Земельный вопрос, например, сейчас не актуален: благодаря индустриализации и урбанизации, вытянувшей из сёл миллионы человек, российское сельское хозяйство может без массовых протестов сменить модель хозяйствования и перейти от колхозов к латифундиям. Парадоксально, но построение американской сельскохозяйственной модели с крупными агропроизводителями стало возможным благодаря тем преобразованиям, которые провела советская власть.
Аналогичным образом был решён извечный квартирный вопрос. На советской промышленной и интеллектуальной базе зиждется российский ВПК, который позволяет обезопасить страну как от обычной, так и от ядерной войны.
Российская экономическая модель сейчас — это приватизированная советская экономика с сильно деградировавшей промышленностью, но сохранившейся отраслью добычи и переработки углеводородов. И даже вся таблица Менделеева на территории России — это заслуга не только щедрой природы, но и советских геологов, которые успешно выполнили задачу самообеспечения Союза минеральными ресурсами. У Российской империи были лишь зерновые.
И всё это — советское наследие, уходящее корнями в Октябрьскую революцию.
Пока это наследие позволяет России оставаться сильным глобальным игроком и не скатываться на периферию мировой экономии, где уже оказалась Украина. Однако перед Россией возникают вызовы, требующие ответа, а также новые масштабные сверхзадачи, от решения которых будет зависеть выживание России в XXI веке и сохранение её значимой роли в мире.
Эти вызовы являются как внешне-, так и внутриполитическими.
Главнейшая внешнеполитическая задача — пережить текущий слом миропорядка и не стать участником новой мировой войны, которой, как правило, и заканчиваются кризисы миропорядка и смена гегемонов. Новая мировая война для России может стать таким же катализатором, каким стала Первая мировая для Российской империи.
Вторая по важности задача — найти ответ на вызов постсоветского национализма, который уже оторвал от России Украину, Грузию, Молдову и прибалтийские республики. Советская власть в 1980-х годах не смогла найти ответ на усиление республиканских элит и вместо сохранения единой страны возглавила процесс её распада. Очевидно, что вопрос Украины рано или поздно придётся решать: Украина — это география, а география — это судьба, от которой не уйти. Потому важнейшей задачей должна стать разработка своего привлекательного цивилизационного и интеграционного проекта.
Во внутренней политике проблем, которые требуют решения, куда больше.
Во-первых, необходимо решить проблему модернизации российской экономики. Задача № 1 — реиндустриализация. Задача № 2 — роботизация экономики — как производственного, так и непроизводственного сектора. Долго решать проблему с нехваткой рабочей силы за счёт трудовых ресурсов соседей не выйдет — это экстенсивный путь, а вот интенсивный — роботизация и автоматизация производственных процессов — возможен за счёт переучивания освободившихся трудовых ресурсов в сфере обслуживания и госуправления.
Во-вторых, требует решения и кадровый вопрос в государственной службе. Чем дальше от 1991 года, тем меньше остаётся руководителей, обладающих системным мышлением, и тем больше должностей занимают технократы и эффективные менеджеры, воспитанные тренингами и постсоветским образованием.
В-третьих, необходимо остановить и повернуть вспять процесс деградации образования и сворачивания достижений советской власти в социальной сфере. Пример Украины показывает, какой катастрофической для населения является настоящая декоммунизация, выраженная не в сносе памятников Ленину, а в отказе от пусть и сильно деградировавшей и зачастую формальной, но бесплатной медицины, а также всеобщего образования.
В-четвёртых, вновь придётся решать и жилищный вопрос: советский жилищный фонд устаревает и ветшает. От того, как будет реализована программа московской реновации, зависит выработка модели обновления жилищного фонда и масштабирования её на всероссийском уровне.
В общем, проблем, которые нужно решить России для того, чтобы не просто догнать страны G7 и стремительно рвущийся к мировому господству Китай, а хотя бы не отстать от них ещё сильнее, — огромное множество.
Пока же Россия доказала, что её экономическая модель, основанная на советском фундаменте, жизнеспособна в мирное время и при благоприятной рыночной конъюнктуре. В ближайшее десятилетие России нужно будет доказать свою жизнеспособность в предвоенное и военное время.
И неизбежно придётся проводить новый модернизационный рывок. С первым успешно справился Пётр Первый. Второй рывок совершили большевики в 1917 году, а годы Гражданской и Великой Отечественной войн доказали верность избранного в 1917 году курса.
Третий рывок будем проводить мы. И половина успеха в этом рывке — верное целеполагание, которое состоит из переосмысления опыта Великой Октябрьской социалистической революции и адаптации к российским условиям опыта китайской модернизации.
