Ситуация с русским языком в республиках бывшего СССР с каждым годом становится всё хуже. Правящие режимы практически всех постсоветских республик, кроме России и Белоруссии, носят откровенно этнократический характер, и их идеологией является национализм титульного народа. Вместе с тем, как ни смешно это прозвучит, идеологи этих режимов — в большинстве своём бывшие советские учёные и писатели — получили представления о национализме через русскую культуру, которая, в свою очередь, испытывала в XIX веке влияние культуры Германии и впитала из неё вместе с идеями немецких романтиков немецкий, этнический вариант национализма. Украинские, казахские, узбекские националисты слыхом не слыхивали о французском или американском гражданском национализме и убеждены, что национальность — это «кровь» и язык.

Поэтому главнейшими своими задачами они считают, во-первых, любыми средствами уменьшить количество русских в своих республиках и увеличить количество этнических украинцев, казахов и узбеков, во-вторых, вытеснить из официальной сферы русский язык и заменить его везде языком титульного народа. До 2014 года только в Белоруссии русский язык оставался государственным языком, в Киргизии, Казахстане и Южной Осетии он имел статус официального языка, в Молдавии, Таджикистане и на Украине — языка межнационального общения. Кроме того, в непризнанных республиках — Абхазии, Приднестровье, ДНР и ЛНР он также имеет статус государственного. После 2014 года положение с русским языком на Украине ухудшилось настолько, что он не просто утерял свой прежний статус, но и стал объектом гонений: как известно, новый закон об образовании запрещает преподавание на русском языке в средних школах после 5-го класса.

В странах Балтии постоянно сокращается количество русскоязычных школ при наличии больших русскоязычных диаспор. В Узбекистане русский язык преподаётся в школах как иностранный в минимальном объёме. За 2000-е годы количество часов, отведённых на преподавание русского языка в узбекских школах, сократилось с 240 до 72 часов, а в вузах русский изучают не 2 года, как прежде, а лишь 1 год. В Туркменистане количество русских школ и русских классов постоянно сокращается.

Большим ударом по ситуации с владением русским языком стал массовый отток русских и русскоязычных жителей этих республик в Россию и в другие государства (особенно мало русских осталось в Узбекистане, Туркмении, Азербайджане, Грузии).


В результате значительно сократилось количество граждан, владеющих русским языком. В конце советского периода на русском языке как на государственном (то есть неродном) в СССР разговаривали 286 миллионов человек, в 2005 году — уже 100 миллионов. Эксперты предсказывали, что к 2015 году количество таковых уменьшится до 50 миллионов. Кажется, их предсказание не сбылось, но ситуация всё равно не благостная. Сегодня хуже всего русским языком владеют жители Азербайджана, Грузии, Туркменистана, Узбекистана. Там русский знает менее 30% населения. Схожим образом дела обстоят в Таджикистане, Киргизии, в Прибалтике и даже в Молдавии и в западных областях Украины, где только около 40% жителей знают русский язык. Только в Белоруссии и Казахстане русским владеет большинство или даже подавляющее большинство (в Белоруссии — 96%, в Казахстане — 63%).

Ситуация будет выглядеть ещё хуже, если мы примем во внимание поколенческий фактор.

Молодые узбеки, таджики, молдаване, западные украинцы гораздо хуже знают русский, чем их бабушки, дедушки, папы и мамы, а уж если они выходцы из сельской местности, то среди них большинство вообще не владеет русским даже на элементарном уровне.

Трудовые мигранты в России

Вместе с тем именно из тех республик, где молодёжь плохо или почти совсем не знает русский язык, едут трудовые мигранты в Россию. Дело в том, что постсоветская Россия занимает очень специфическую роль в мировой экономике. Для стран Запада она является периферией, откуда в метрополию мирового капитализма текут природные ресурсы (прежде всего нефть, газ и металлы), а также дешёвая рабочая сила. А вот для стран постсоветского пространства, прежде всего для азиатских республик бывшего СССР, Россия — метрополия, куда стремятся трудовые мигранты, так сказать, носители дешёвой рабочей силы. Поэтому из России уезжают на Запад высококвалифицированные кадры: учёные, программисты, инженеры, технологи, менеджеры (это понятно: советская высшая школа ещё не совсем уничтожена, и даже в состоянии деградации она продолжает выпускать специалистов определённых направлений, ценящихся на мировом рынке). В 2015 году из России на заработки уехало около 60 тысяч россиян (в основном мужчин в возрасте от 30 до 50 лет). Тогда же покинуло страну с намерением поселиться за рубежом на постоянной основе 50 тысяч человек (причём такое количество россиян выезжает на ПМЖ ежегодно, так что в 2015 году за рубежом проживало уже около 10 миллионов наших сограждан). Выбирают для работы и ПМЖ россияне Европу, Израиль и США (около 30% выехало в 2015-м в Евросоюз, остальные — в США, Израиль и другие «развитые» страны).

Что же касается въезжающих в Россию, то это выходцы из постсоветской Азии (Узбекистан, Таджикистан, Туркменистан, Казахстан, Киргизия), Закавказья, Украины и Молдавии, причём в 2015 году из Украины приехали около 500 000 человек, из Узбекистана — около 75 000 человек, из Казахстана — около 65 000, из Таджикистана — около 47 000, из Армении — около 45 000, из Молдовы — около 34 000, из Киргизии — около 26 000, из Азербайджана — около 24 000 человек. Напомним, что это — количество въехавших в 2015 году, а к ним следует прибавить и тех, кто уже давно находился в России. По данным статистики, ещё в начале 2000-х в России имелось от 4 до 6 миллионов трудовых мигрантов (среди них от 3 до 5 миллионов — «нелегалы»).

Целые отрасли нашей экономики в значительной мере укомплектованы мигрантами. Это прежде всего торговля, где были заняты, по данным 2015 года, около 37,5% мигрантов, строительство — 17,4%, сельское хозяйство — около 8%, обрабатывающие производства — около 7%, транспорт и связь — 6,3%. Понятно, что мигранты занимаются самым грязным, низкоквалифицированным трудом, на который не «зарятся» местные жители.

Среди трудовых мигрантов, выезжающих в Россию, так же, как и среди мигрантов, выезжающих за рубеж, преобладают молодые мужчины, но на этом сходство кончается. Мигранты из постсоветских республик — это выходцы из сельской местности с низким уровнем образования, с плохим знанием русского языка. Исключение составляют трудовые мигранты с Украины, большинство из которых русскоязычные (плохо знают русский выходцы с Западной Украины, но они, как правило, едут на заработки не в Россию, а в страны Восточной Европы). Однако с течением времени эта ситуация, вероятно, изменится: принимаемые на Украине законы, направленные против русского языка, через 5-10 лет приведут к тому, что в Россию на заработки будут приезжать украинцы, плохо понимающие русский язык (не следует преувеличивать сходство украинского и русского, тем более после реформ последних десятилетий, значительно «полонизирующих» украинский язык) и не умеющие ни читать, ни писать по-русски. В этом смысле они перестанут чем-либо отличаться от узбекских или таджикских мигрантов.

Российский капитализм и антирусские националисты

Итак, с одной стороны, националисты-этнократы в постсоветских республиках создают все условия для того, чтобы местное население, особенно молодёжь, не знало русский язык, а с другой стороны, представители именно этих республик, преимущественно молодёжь, массово едут в Россию на заработки.

Причём зачастую от успешности этих заработков зависит само благосостояние этих республик, ведь работающие в России мигранты присылают и привозят деньги на родину, содержат на них свои семьи, родственников, а значит, поддерживают торговлю на родине и избавляют родные государства от социальных обязательств. Неоднократно звучали публичные заявления, что деньги, перечисляемые трудовыми мигрантами из Узбекистана, Таджикистана и Армении своим семьям, сравнимы с бюджетами этих республик. Казалось бы, элитам этих республик должно быть выгодно, чтоб их соотечественники знали русский язык, лучше устраивались в России и получали бы больше денег. Да и российскому государству и обществу тоже вроде бы выгодно, чтобы мигранты знали русский язык и культуру, адаптировались бы к жизни в России, что снизило бы степень конфликтности между мигрантами и россиянами (и государство предпринимает усилия в этом направлении, например, недавно был введён экзамен по русскому языку для мигрантов, хотя результаты всё равно не самые лучшие).

Но это невыгодно российскому капитализму.

Вспомним, что русский язык выполняет как минимум три функции:

  1. государственного, официального языка Российской Федерации;
  2. языка межнационального общения на постсоветском пространстве;
  3. языка мировой культуры.

Первое означает, что вся официальная документация: разрешения и лицензии на пребывание и работу в России, трудовые договоры, договоры об аренде жилья составляются на русском языке, чиновники — от работников миграционных служб до полицейских — также говорят по-русски и требуют от мигрантов того же. Незнание или плохое знание мигрантом русского языка приводит к тому, что он неправильно составит заявления, не сможет прочитать договор, подзаконный акт, закон РФ, Конституцию РФ, он не сможет понять, что ему говорит работодатель, чиновник миграционной службы, полицейский. Мигрант без хорошего знания русского языка — лёгкая добыча для мошенников, с него сдерут взятку за то, что он мог получить бесплатно по закону, он подпишет такой договор, что будет получать гораздо меньше, чем мог бы, он поверит нечестному полицейскому, который пообещает привлечь его за несуществующее правонарушение. Короче, незнание русского языка на руку работодателям-капиталистам и сросшимся с ними мошенникам-госслужащим.

Второе означает, что мигранты, плохо говорящие по-русски, обречены на общение в узком кругу своих соотечественников. Рабочие-таджики и рабочие-узбеки, работающие на своей стройке, уже не смогут договориться, чтобы совместно отстаивать свои права, не смогут просто помогать друг другу в трудных ситуациях. Эта разобщённость трудовых мигрантов также выгодна капиталистам, извлекающим прибыли из их труда. В этом смысле наши капиталисты мало чем отличаются от рабовладельцев-римлян, которые также предпочитали использовать рабов, происходящих из разных стран и говорящих на разных языках.


Наконец, третье означает, что на русском языке есть огромные пласты научной и технической литературы, в том числе и переводов с европейских языков, и человек, знающий русский, может получить качественное образование, приобрести навыки, которые востребованы не только в России, но и за рубежом. Совершенно иначе дело обстоит с образованием на таджикском или узбекском (в Узбекистане, к примеру, после перехода на латиницу возник дефицит элементарных вузовских учебников). А чем выше уровень образованности работника, тем больше стоит его рабочая сила. Поэтому капиталисты заинтересованы, чтобы у их работников образования не было, так их рабочая сила будет дешевле. Российские капиталисты заинтересованы в том, чтобы таджики, узбеки знали только таджикский и узбекский, были бы лишены возможности повысить квалификацию и могли бы работать только дворниками и чернорабочими.

Читатель, конечно, может сказать: пусть так!

Объективно наличествует совпадение интересов националистических элит постсоветских республик, которые для дистанцирования от России борются с влиянием российской культуры и русским языком в своих государствах, и российской буржуазии, особенно контролирующей такие сегменты экономики, как розничные и оптовые рынки, строительство, транспорт, сельское хозяйство, сферу услуг, которые получают прибыли от эксплуатации забитых, неграмотных, плохо говорящих по-русски мигрантов.

Но это ведь просто совпадение, пусть и выгодное для обеих сторон. Какая может связь между владельцем небольшого продуктового рынка в Вологде, у которого работают грузчики-киргизы, и лидерами националистических партий и движений Кыргызстана?

Конечно, если ставить вопрос таким образом, то сама эта мысль покажется комичной. Между данными людьми, естественно, никакой связи нет. Но между российской буржуазией и националистическими элитами Кыргызстана, Узбекистана, Таджикистана, Украины, безусловно, связь есть. И связующим звеном тут выступают политики либеральной ориентации.

Собственно, сами либеральные российские политики откровенно заявляют, что они выражают интересы нашей отечественной буржуазии. Причём не крупных нефтегазовых баронов, интересы которых увязаны с государственным капитализмом и его кланами, а тех самых владельцев рынков, торговых фирм, строительных компаний, которые, как мы выяснили, очень заинтересованы в дешёвой рабочей силе мигрантов. Покажется ли после этого случайным, что наши либеральные политики выступают резко против евразийской интеграции и сочувственно отзываются о русофобских и этнонационалистических политических силах в постсоветских республиках, якобы всего лишь борющихся против российской «имперской экспансии» и за «национальную независимость»?

И речь ведь не только о «непримиримой либеральной оппозиции», которая не имеет никакого влияния на власть, речь и о «системных либералах», которые до сих пор занимают важные посты в правительстве и в министерствах и имеют прямой выход на первых лиц государства. Можно не сомневаться, что они лоббируют антиевразийскую политику на постсоветском пространстве, тормозят интеграционные инициативы, выступают против поддержки пророссийских сил в постсоветских республиках, против пропаганды в них русского языка и русской культуры, то есть делают всё, чтобы российский капитализм имел ежегодные порции дешёвой, забитой, неграмотной, не знающей русского языка рабочей силы…

В ответ украинские, казахские, таджикские узбекские националисты многое делают для поддержки российского бизнеса в своих странах, хотя на словах они против России и её коммерческих компаний. Очень показательны два примера с давно уже недружественной нам Украины. Компания «МТС», зарегистрированная в России, после Евромайдана (в 2015 году) предусмотрительно переименовала свою украинскую «дочку», купив бренд британского оператора Vodafone. Таким образом, российская «МТС» продолжает обслуживать украинских оппонентов и получать прибыль, а гордые украинские националисты делают вид, что «клятых москалей» больше нет на украинском рынке мобильных услуг, ведь название-то другое — латиницей, а не кириллицей…


Ещё забавнее история с изгнанием российского «Сбербанка» украинскими националистами, которые не так давно закладывали кирпичами вход в его офис в Киеве. Они добились соответствующего закона, принятого Верховной Радой. Закон этот запретил российским банкам заниматься своей деятельностью на Украине, и российский «Сбербанк» продал свою украинскую «дочку». Её хотели купить два гражданина Великобритании, решивших заняться банковским бизнесом в стране, пережившей «революцию достоинства». Первого зовут Григорий Гусельников — это известный российский бизнесмен, бывший глава «Бинбанка». Второй также носит сугубо британские имя и фамилию — Саид Гуцериев. Ему 29 лет, и он — сын владельца группы «Бин» и компании «Русснефть» российского миллиардера Михаила Гуцериева. При этом «Новая газета» сообщила, что покупатели рассчитались даже не деньгами, а 98% акций «Вятка-банка», который был конкурентом «Сбербанка» в одном из регионов России — Кировской области. Как остроумно заметил украинский политик Вадим Рабинович, в итоге российский бизнес продал «Сбербанк — Украина» самому себе, при этом получив хорошую прибыль… А помогли ему в этом украинские политики-националисты (думается, тоже не оставшиеся без дивидендов), использовавшие для своих целей наивных, простоватых молодых селян, одурманенных националистической пропагандой (которые уже, конечно, делали всё бесплатно, «за идею»).

Единое государство и проблема мигрантов

Собственно, в 90-е, когда у власти в России были либералы, они открыто поддерживали антироссийские этнократии постсоветского пространства. Да и сам развал СССР был на руку российскому капитализму, который вызрел внутри позднего СССР в виде структур «теневой экономики», а при Горбачёве легализовался и расширился. Ведь представим себе, как бы складывалась ситуация с трудовыми мигрантами, если бы СССР продолжал существовать. Демографические тенденции всё равно остались бы прежними: в центре СССР, в РСФСР население бы старело, и нехватка трудовых ресурсов была бы всё сильнее и сильнее, а на азиатских окраинах СССР — в Узбекской, Таджикской, Туркменской, Киргизской ССР, напротив, наблюдались бы прирост и омоложение населения. Точно так же, как сейчас, к концу 1990-х — началу 2000-х на стройках Москвы, Подмосковья, крупных городов РСФСР трудились бы вместо «лимитчиков» из Нечерноземья узбеки и таджики. Только это были бы узбеки и таджики, окончившие советские школы, хорошо говорящие по-русски, воспитанные в духе светской, коммунистической культуры, члены ВЛКСМ, ВЦСПС и КПСС. Местное население относилось бы к ним, как к своим, советским гражданам, а не как к полудиким чужакам, да и сами они видели бы в местных сограждан и товарищей. Не было бы конфликтов, драк на национальной почве, нападений скинхедов. Не было бы и обмана (во всяком случае, в таких масштабах) со стороны работодателей: узбекские и таджикские «лимитчики» получали бы зарплату в соответствии с тарифной сеткой, единой для всех республик СССР, жили бы не в подвалах, а в общежитиях.

Естественно, это было бы невыгодно той же «строительной мафии», которая уже в советские времена эксплуатировала труд нелегалов-шабашников (тогда это чаще всего были армянские бригады) и делала на них гешефт. Распад СССР, националистические режимы в других республиках, снижение уровня образованности, уровня знания русского языка, исчезновение социальных благ для мигрантов (которые в случае сохранения СССР были бы внутренними, а не внешними мигрантами) только увеличило их прибыли.

Таким образом, борьба за интеграцию евразийского пространства неотделима от борьбы с капитализмом метрополии этого пространства, жирующим на эксплуатации труда мигрантов. А победа над ним возможна только после объединения наших стран в конфедеративное государство, которое начнёт само регулировать потоки мигрантов, соблюдая при этом права граждан, желающих работать в других республиках конфедерации.

Отрадно заметить, что этот процесс пошёл с 2015 года, когда вступил в силу договор о ЕАЭС, создавший общий евразийский рынок трудовых ресурсов.