— Когда белорусы
начали изучать Антарктику?
— Белорусы — не новички в антарктических исследованиях. С
1955 года и до развала Советского Союза более сотни белорусов — технические
специалисты, научные сотрудники и другие — участвовали в работе советских
антарктических экспедиций.
После развала СССР наши соотечественники длительный период
не посещали Антарктиду. В начале 2000-х белорусские ветераны-полярники
обратились к правительству с инициативой возобновить исследования уже в
качестве самостоятельного государства. Получили ответ: да, это очень важная
международная научная миссия, но ещё не время, поскольку стране необходимо
решить другие проблемы.
Ситуация изменилась в конце 2005 — начале 2006 года, это как
раз совпало с 50-летним юбилеем советских исследований в Антарктике. Группу белорусских
ветеранов-полярников пригласили в Москву на уровне правительства Российской
Федерации для участия в юбилейных мероприятиях. Это стало импульсом к началу
новых полярных инициатив в Республике Беларусь. В это же время Национальная
академия наук Беларуси, которую тогда возглавлял Михаил Мясникович, обратилась
к главе государства с письмом о необходимости возобновления Беларусью научных
исследований в Антарктике.
С 2006 года после присоединения Республики Беларусь к
Договору об Антарктике начался отсчёт нашей работы в Южном полярном регионе
планеты как независимой страны.
— Насколько тесно вы
работали с российскими коллегами?
— Первые годы мы плотно взаимодействовали с российской
стороной, но на уровне профильных организаций и специалистов. Не было правовой
базы для сотрудничества на межправительственном уровне. Соответствующее
соглашение было подписано только в 2013 году на заседании Высшего госсовета
Союзного государства в Санкт-Петербурге в присутствии президентов обеих стран.
После этого наши взаимоотношения приобрели совершенно другой
статус, они стали шире, надёжнее и эффективнее.
С 2006-го по настоящее время было проведено 9 белорусских
антарктических экспедиций, часть из них проходила в составе российских.
Последние годы мы работаем практически самостоятельно, то есть стали
равноправными партнёрами.
— Отразилось ли
подписание соглашения на затратах белорусской стороны?
— Несмотря на взаимодействие в рамках Союзного государства и
национальных антарктических программ, вопрос материальных затрат и бюджетную
дисциплину никто не отменял на обеих сторонах «поля».
Все свои затраты, даже те, которые касаются доставки грузов
и личного состава в Антарктику, белорусская сторона оплачивает в полном объёме,
без каких-либо «братских» скидок. В то же время мы всегда вырабатываем наиболее
оптимальные логистические схемы.
Приведу пример. Что такое зафрахтовать судно ледового класса
для доставки грузов и самих сотрудников в Антарктиду? Сутки стоят от 50 до 80
тысяч долларов. Путь туда-обратно занимает 2-3 месяца. Посчитайте, какая сумма
получается в результате.
Сотрудничая с российской стороной, мы опираемся на её
логистическую схему. Это считается попутной доставкой людей и грузов. То есть в
любом случае российское судно ледового класса направляется в тот район
Антарктиды, где мы базируемся, доставляет свои грузы. Наш груз и личный состав
идут попутно. Это в разы дешевле. Плюс параллельно идёт реализация научных и
логистических программ, большинство этих задач мы решаем вместе, что намного
эффективнее.
— Грубо говоря, вы
садитесь на хвост российскому экипажу и так добираетесь до своей базы в
Антарктике?
— Выражение «садиться на хвост» подразумевает такое слово,
как «халява». Это не наш путь.
У нас логистическая схема прорабатывается заранее. В том
районе, где мы строим свою антарктическую станцию, существует и российская
сезонная полевая база «Молодёжная». В любом случае российское судно идёт в этот
район, и Россия несёт определённые расходы. Но, когда нас берут на борт, мы
делим расходы пропорционально, исходя из объёмов грузов и количества личного
состава, которые везёт каждая страна. Это выгодно и Беларуси, и России, ведь мы
доставляемся не бесплатно, а оплачиваем определённую часть затрат российской
стороны.
— Вообще в Антарктике
большая международная конкуренция?
— Я бы сказал присутствие государств. Конкуренция больше
относится к бизнесу, хотя какие-то моменты и у нас присутствуют.
Но мы будем говорить об основных принципах Договора об
Антарктике — главного документа, по которому там работают все 53 государства —
участника договора, в том числе все ведущие экономики мира. При этом не у всех
из них есть на этом континенте свои точки опоры. На сегодняшний день только 29
стран имеют действующие станции, в их число входит и Республика Беларусь.
В системе Договора об Антарктике есть такое понятие, как
статус консультативной стороны этого договора. Государства (всего 29 стран),
которые обладают этим статусом, имеют право голоса, вето, участия в разработке
и принятии решений. Они вершат и определяют настоящее и будущее Антарктики.
Остальные находятся в статусе активных участников этого процесса, но не влияют
на принятие решений.
Поэтому одной из стратегических задач Беларуси на ближайшие
2-3 года является согласование статуса консультативной стороны Договора об
Антарктике. Мы идём к этому целенаправленно, как говорят, step by step, потому
что это не просто продекларировать право на этот статус или подать заявление с
просьбой признать нас консультативной стороной. Для этого нужно проделать очень
большой объём работ, проявить себя достойно как в научном и природоохранном,
так и логистическом плане. Ведь работа в Антарктике — это не только проведение
национальных исследований, это и серьёзная деятельность международных органов
Договора об Антарктике: консультативных совещаний, совета управляющих
национальных антарктических программ, научного комитета, комитета по охране
окружающей среды и комиссии по морским ресурсам, других подразделений. С 2006
года Беларусь продвинулась по многим из этих направлений. Мы являемся активными
участниками ключевых организаций системы Договора об Антарктике.
В этом сегменте у нас также очень плотное взаимодействие с
Россией. Свои позиции на международных форумах по Антарктике мы всегда заранее
согласовываем, по многим вопросам мы выступаем единым фронтом.
— Что касается
нынешней белорусской экспедиции... Вы планируете в ноябре-декабре направиться в
Антарктиду. Какие задачи стоят перед нашими полярниками?
— С 2006 года мы реализовали две пятилетние государственные
программы по исследованию Антарктики. С прошлого года началась реализация
третьей. В её названии отражены цели и задачи, которые стоят перед нами, —
мониторинг полярных районов Земли, создание белорусской антарктической станции
и обеспечение деятельности белорусских полярных экспедиций. Следует отметить,
что наиболее эффективно вопросы участия Республики Беларусь в реализации
научных, логистических и международных задач в Антарктике начали решаться с
2010–2011 годов, после того, как функции координатора государственной полярной
программы были переданы в ведение Национальной академии наук Беларуси.
Нынешний пятилетний этап госпрограммы предусматривает
переход к зимовочным круглогодичным мероприятиям. На протяжении нескольких лет
мы должны создать основу инфраструктуры белорусской антарктической станции,
чтобы с 2019 года перейти на полноценные круглогодичные экспедиции. Это будет
более эффективным подходом как к проведению исследований, так и с точки зрения
экономики.
— Что Беларуси и
другим странам даёт проведение национальных исследований в Антарктиде?
— Вся огромная территория нашей планеты, находящаяся за 50-м
градусом южной широты, объявлена мировым заповедником. И сама по себе работа по
изучению, охране и защите этого нетронутого региона достойна уважения.
Предварительные оценки потенциала материка показывают, что
он богат многими биологическими ресурсами. Но как раз положениями Договора об
Антарктике и Протокола по охране окружающей среды к этому Договору запрещаются
любые виды промышленной деятельности, в том числе разведка и добыча полезных
ископаемых, размещение всех видов вооружения, ядерные испытания, проведение
военных учений. К тому же пока отсутствуют экономически оправданные технологии,
которые бы позволили из-под четырёхкилометрового щита Антарктики добывать
какие-либо полезные ископаемые.
В меньшей степени это касается морских природных ресурсов:
на них эти запреты не распространяются, и отдельные виды ресурсов можно
добывать. Но прежде страна должна провести соответствующие исследования,
оценить объёмы ресурсов тех или иных видов, возможность их воспроизводства.
После этого страна подаёт запрос в морскую комиссию при ООН на выделение квот
на добычу биологических ресурсов.
— У Беларуси есть
такие планы?
— Наши биологи плотно занимаются этими вопросами. Сейчас они
пока проводят обширную работу по оценке запасов морских ресурсов и возможности
их естественного воспроизводства.
Пока я не могу сказать, что через год-два мы подадим заявку
в морскую комиссию ООН. Это работа многолетняя и требует в некоторых случаях
круглогодичного присутствия в Антарктике, к которому мы ещё не пришли.
Если мы уже коснулись биологии, то отмечу и перспективность
изучения уникальных свойств антарктических микроорганизмов. Многие страны, в
том числе Япония, в последние годы активно работают в этой сфере. И уже есть
серьёзные результаты: например, на основе уникальных свойств этих
микроорганизмов создаются антираковые медицинские препараты.
Я выделил бы и необходимость изучения озонового слоя
(оболочки в атмосфере Земли, защищающей от губительного ультрафиолетового
излучения) над Антарктикой. В СМИ людей часто пугают озоновыми дырами, но, на
самом деле, никто толком не может понять, что это такое. Да, такие случаи имеют
место в приполюсных районах Земли. В том числе и нашими учеными из Национальной
академии наук и БГУ подтверждено наличие озоновых аномалий с крайне малым
содержанием озона.
В Антарктиде отмечается определённая цикличность изменения
толщины озонового слоя. В некоторых случая он истончается до минимума или
пропадает вовсе, но эти аномалии сезонные. Затем эти дыры затягиваются.
Наша экспедиция работает и в интересах национальной
космической программы. При пролёте белорусского спутника над территорией нашей
деятельности в Антарктике мы проводим синхронные наземные измерения. Потом эти
данные передаются в центр обработки информации, анализируются, сопоставляются,
после чего выводится разница наземных и спутниковых измерений. Полученная
«дельта» и является основанием для корректировки работы оптических инструментов
на спутнике.
— Ваш опыт полярника
позволяет сравнить климатические условия на континенте. Какими они были 30 лет
назад и какие сейчас?
— Ничего критически не меняется, это всё досужие домыслы.
Многолетние данные (ещё в середине 50-х годов прошлого века в Антарктиде начали
проводить регулярные метеорологические, климатические исследования) говорят,
что эти процессы абсолютно естественны и цикличны. В какой-то год теплее и
меньше ветра, в какой-то — холоднее и ветер сильнее. Каких-то ярко выраженных
моментов нет, они не подтверждаются рядом многолетних наблюдений.
В большей степени это, может, относится к Северному
полушарию. Но здесь всё понятно: на климатическую ситуацию значительно влияет
антропогенная деятельность. Здесь сосредоточены крупные промышленные предприятия,
проходят основные транспортные магистрали, и воздействие человека максимально.
Известно, что Канада, Америка и Россия последние годы сталкиваются с
проблемами: они не могут в Северном Ледовитом океане организовать дрейфующие
исследовательские станции, которые организовывались ими там практически
ежегодно с 20-х годов прошлого столетия. Причина проста: не могут подобрать
нужные льдины, ведь они должны отвечать определённым требованиям, иметь
необходимые длину и толщину.
— Арктикой
интересуются в исследовательских целях или это больше стратегический, с точки
зрения военной науки, регион?
— Если Антарктика объявлена мировым заповедником и
нейтральной зоной, там нет границ, нет территориальных притязаний — всё общее
достояние, то за Северным полярным кругом — выход шельфовых зон, морских
территориальных вод. Там делёж границ. И самое главное: в Северном Ледовитом
океане используются экономически оправданные технологии по добыче полезных
ископаемых.
Беларусь не имеет границы с Арктикой. С моей точки зрения,
не стоит пытаться там что-то затевать. Можно идти другим путём: заниматься
наукой, исследованиями. Можно вступить с кем-то в концессию — это тоже
цивилизованный вариант. Не путём попытки на политической или государственной
основе кого-то подвинуть, а просто действовать по узаконенным международным
механизмам.
Если мы что-то там разведаем и скажем, что это белорусское,
наверное, так будет неправильно. Хватает там своих претендентов. Поэтому мы
делаем акцент на Антарктику. Хотя Национальная академия наук не снимает вопрос
о возможности в перспективе организовать научные исследования в северном
направлении.