Если президент Беларуси Александр Лукашенко задал на днях минимальную планку повышения стоимости коммунальных услуг на будущий год («разовое повышение тарифов только на пять долларов и в дальнейшем никакого роста без моего ведома»), то вице-премьер Владимир Семашко обозначил, на сколько сегодняшний тариф на отопление субсидируется государством: «Население за потребляемую тепловую энергию в зимнее время платит только 16,8% от себестоимости. Чтобы выйти энергетикам на нулевую рентабельность, тариф необходимо повысить в шесть раз. Кто выдержит это, если одномоментно поднять так тариф?». Тем не менее, по его словам, отопление постепенно будут выводить на самоокупаемость, поскольку обратная сторона субсидирования — сниженная конкурентоспособность белорусской промышленности. Отличие от соседней Украины в том, что в Беларуси на самоокупаемость планируют переходить не одномоментно, не понижая, а повышая попутно жизненный уровень населения. Таким образом, августовские страшилки о переходе с января 2018 года на 100%-ную оплату тарифа населением оказались преувеличенными.

Любопытно, что даже в МВФ с аргументами Лукашенко согласились: да, одномоментно нельзя:


Правда, на Украине они об этом почему-то забыли.

У населения, однако, пока отсутствует уверенность в том, что обещание будет сдержано: согласно результатам исследования глобальной маркетинговой компании Nielsen, 25% опрошенных обеспокоены тарифами на коммунальные платежи. Это второй результат после цен на продукты питания, т. е. вопрос довольно болезненный, хотя разрыв между этими тратами значительный. Так, по информации Белстата, 39% своих доходов белорусы тратят на питание и только 7% — на коммунальные услуги. Тогда как на Украине доля оплаты услуг ЖКХ в расходах домохозяйств — 30-50% (с учётом того, что каждая вторая семья оформила субсидию).

Впрочем, в РБ для перехода на самоокупаемость есть и вполне формальные основания. Процент износа основных фондов в белорусской энергетике с начала 90-х сократился с 83 до 38%, это реальный результат.


Т. е. государство постоянно вкладывает в отрасль, несёт инвестиционные издержки и попутно снижает себестоимость производства. Дальше определённого предела такую деятельность нельзя вытягивать только за счёт бюджетных средств, приходится повышать тариф, закладывать в него инвестиционную составляющую. Причём в отличие от уже упомянутой Украины, эти средства не растворятся незнамо где — новые энергомощности уже построены или строятся. А ускоренный возврат вложенных в них средств поможет снять часть нагрузки с промышленности.

Есть тут и момент, постоянно поднимаемый в «свядомой» части белорусской прессы. «Зачем нам АЭС, давайте, как в Европе, строить ветряки и солнечные электростанции». Давайте. Только сначала посчитаем, состоятельные кроты. На АЭС Беларусь получила межгосударственный экспортный кредит с довольно льготными условиями. Строим за чужие, возвращать будем за счёт экономии на покупке газа для ТЭС и ТЭЦ. Ветряки и СЭС в Европе строятся за счёт средств потребителей, той самой инвестсоставляющей тарифа. Кстати, есть чёткая корреляция между стоимостью электроэнергии и процентом ВИЭ-установок (возобновляемые источники энергии) в структуре её производства. Там, где «зелёного» электричества больше — в Норвегии, Дании, Швеции, тариф в 2-4 раза превышает условный среднеевропейский. Устроить такую либерализацию тарифов — много ума не нужно. Только что потом будет с промышленностью? «Хочу ещё раз привести общеизвестный факт. ОАО "МАЗ" платит сейчас 11,3 цента за 1 кВт·ч электроэнергии, а КамАЗ — 4,5 цента», — говорит Семашко.

Мы не зря упомянули данные социологии относительно стоимости ЖКУ и постепенной отмены перекрёстного субсидирования. Это — показатель реальных проблем, беспокоящих население республики.

Между тем тем в новостях — «марш возмущённых белорусов», посвящённый совсем другим темам: декрету «о тунеядцах», трагедии в Печах, оппозиционерам, отбывающим наказание за протесты против военных учений «Запад-2017».


Организаторы мероприятия далеки от народа и волнующей его повестки. Как раз этим, а совсем не запуганностью следует объяснять немногочисленность акций белорусской оппозиции. Ещё одно свидетельство — с весны 2017 года, с момента первой акции против декрета «о тунеядцах», властям удалось существенно снизить общественное недовольство путём максимального сокращения потенциальной сферы его действия. Возможность работы без регистрации ИП, на едином налоге с достаточно льготными ставками (их утверждение и вовсе отдано местным властям), постоянное расширение видов деятельности, квалифицируемых как ремесленничество, — всё это даёт возможность самозанятому оформить свои отношения с государством и не волноваться о декрете. Поэтому-то организаторы и разбавляют повестку другими темами, не слишком заботясь о приличиях. Так, на фото видно, что оппозиция добивается совсем не покарания виновных в инциденте в Печах. Ей нужен повод для атаки на один из институтов государства. Прочие пункты меню оппозиции (оспаривание права государства судить и устанавливать меру наказания, права устанавливать налоги) — из той же оперы. Собственно, это единая методичка т. н. стихийных народных протестов: лихорадочный поиск повода-резонатора. В РФ оппозиция далека от реальной социологии и волнующей граждан повестки примерно так же. Потому и результаты этих протестов в Союзном государстве пока одинаковые.