На сегодняшний день ясно, что в обозримой перспективе тремя великими мировыми державами останутся США, Китай и Россия. Евросоюз, как становится всё более очевидно, раздирается противоречиями, особенно явными после «Брексита». Пока ЕС в рамках евроатлантической цивилизации не сможет сформироваться как самостоятельный полюс, он будет следовать в фарватере движения США. Индия вряд ли предъявит серьёзную заявку на роль глобального тяжеловеса, об остальных странах и совсем говорить не приходится.

Впрочем, в данном тексте хочется обсудить не некие среднесрочные перспективы с цифрами и выкладками. Это, в принципе, мы уже не так давно делали, рассмотрев перспективы и тренды трёх держав до 2050 года. Нет, хочется затронуть несколько философский вопрос: а как вообще видят будущее в этих трёх странах? Хотя и тут, честно говоря, без цифр и калькуляций не обойдётся.

Поскольку вопрос этот мировоззренческий, необходимо поговорить о взглядах не только элит, но и вообще, что называется, широких масс. На грани психологии, коллективного бессознательного, если угодно. О тревогах и надеждах.

Америка: в ожидании апокалипсиса

Если внимательно проанализировать американскую культуру фильмы, книги, публицистику, то в глаза бросается любопытная деталь: в отличие от русских и китайцев, американцы очень любят жанр антиутопии, к тому же посвящённой апокалипсису и т. н. «постапокалиптическим» сюжетам. Причём если ни в России, ни в Китае подобные фильмы и литература толком не прижились (разве что можно вспомнить Дмитрия Глуховского с его «Метро-2033» и «Метро-2034» и ещё несколько имен), то в Соединённых Штатах это обширный жанр. Многим знакомы фильмы на эту тему от «Безумного Макса» и «Книги Илая» до «Почтальона» и «Дороги». Литература ещё обширнее достаточно вспомнить Рэя Бредбери или недавний роман «Хьюстон-2030» Майка Маккея. В этих произведениях обязательно присутствует катастрофа. Это может быть падение метеорита, наводнение, цунами, высадка инопланетян, ядерный взрыв, смертельный вирус, тотальная война и т. д. В данном жанре бывает, конечно, и спасение планеты (либо только Америки) главным героем, но суть в том, что сюжет строится вокруг выживания немногих уцелевших (и зачастую одичавших при этом).

В США существует немало сайтов на эту тему (с миллионной аудиторией), изданий, клубов и ассоциаций тех, кто реально тренируется выживать после глобальной катастрофы. Сложилась целая индустрия изготовления и продажи товаров, нужных после катастрофы (от инструментов и аккумуляторов до инструкций по рытью убежищ). Хватает и тех, кто подготовил подземные убежища. Это уже субкультура.

Почему именно американцы так восприимчивы к идее глобальной катастрофы? Тут, видимо, влияют несколько факторов. Во-первых, протестантская (особенно сектантская) культура, очень там распространенная, подчёркивает неизбежность (и даже скорый приход) предсказанного в Библии Апокалипсиса. На этом воспитывается поколение за поколением. Во-вторых, немалый вклад внесли годы холодной войны и панического ожидания советского ядерного удара. В-третьих, территория Соединённых Штатов подвержена разным катастрофам от частых ураганов, разрушающих целые районы, до ещё более частых торнадо (обширный район к западу от Миссисипи так и прозвали «Долина торнадо»). В-четвертых, идущая последние годы борьба с террором и участившиеся теракты на улицах также способствуют апокалиптическим настроениям. Наконец, в-пятых, подобные мысли постоянно разогревают политики, военные, журналисты. Ряд экспертов полагает, что таким образом избиратель/налогоплательщик держится в напряжении и не возражает против увеличения расходов на оборону и безопасность. Некоторые авторы высказывают мнение, что всё больше американцев разочаровывается в способности властей предотвратить неожиданную катастрофу, да и вообще решать растущие проблемы общества (по мнению многих, ведущие к неминуемой катастрофе), и, будучи индивидуалистами по природе, они считают, что могут положиться только на себя.


Американские футурологи, разные ясновидящие и прорицатели обязательно пророчат катастрофу, разрушающую США или их часть, причём в самом скором времени — ужасное землетрясение/смещение тектонических плит, наводнение/цунами, последствия войн (голод и т. п.), масштабные пожары, извержения вулканов. Нередко предрекается, что именно Калифорния, Нью-Йорк и Флорида будут стёрты с лица земли, как Содом и Гоморра. Часто говорится о гражданской войне и распаде страны.

Не уступают и эксперты, предупреждая о глобальном хаосе.

Американские аналитики и медиа десятилетиями обсуждают неминуемый крах, прежде всего социальные катаклизмы: стремительный рост числа пожилых, спад рождаемости, гиперинфляция доллара, обвальный рост расходов на страховки, суды и т. п. Очень распространён тезис, что страна в тупике и растерянности.

Это не может не влиять на настроения рядовых граждан. А таким уже занимаются социологи. Например, в 2010-м неправительственной организацией «Чикагский совет по глобальным проблемам» было проведено масштабное исследование мнения американцев. Основная тема — как они видят глобальную роль США в будущем: изоляционизм или продолжение «экспансии демократии» (что иногда называют «вильсонианством» в честь президента В. Вильсона). Исследование было озвучено в виде доклада в Вашингтоне и оказало влияние на позицию недавно избранного в то время президента Б. Обамы.

Согласно докладу, американцы отнюдь не собирались отказываться от «интернационализма»! Несмотря на растущее осуждение пребывания войск в Афганистане и Ираке в сочетании с ростом внутренних проблем, авторы подчёркивали: никакого роста изоляционистских настроений нет. Хотя при этом две трети опрошенных считали, что влияние и мощь Америки неуклонно падают и вот-вот уступят Китаю. А там в затылок дышат и Россия, и Бразилия, и Индия, и даже… Турция. Исследование зафиксировало рекордно низкое число тех, кто считал, что влияние США выросло, — всего 24%, самый низкий показатель за все годы исследований. Большинство опрошенных американцев полагали, что США во внешней политике уже не обладают прежними возможностями, которые ужались именно за последние годы.

Между прочим, эти настроения разделяло все больше крупных экспертов. Так, например, видный финансист Джим Роджерс в 2013-м опубликовал статью в издании Business & Economics под красноречивым заголовком «Почему Азия будет доминировать, у России хорошие шансы, а Европа и Америка продолжат падение».


Возвращаясь к опросу 2010 года, хочется отметить, помимо прочего, что к России американцы в то время испытывали нейтральные чувства — опасность с её стороны, её значение для США и её силу оценивали средне (6 баллов по 10-балльной шкале).

Опрошенные проявили рекордный скепсис в отношении глобализации: до 40% уже не считали, что она отвечает интересам Соединённых Штатов. Причина — опасения за рабочие места. Общие настроения относительно будущего страны были пессимистичны.

Но, невзирая на всё это, отмечали авторы доклада, американцы не собирались самоустраняться от международных проблем, как в годы войны во Вьетнаме. Понятно, какой вывод сделали из этого президент Обама и госсекретарь Хиллари Клинтон. Правда, другие исследования показывали, что за несколько лет доля тех, кто считал приоритетом укрепление роли Америки в мире, упала на 30%. Но их не услышали. Распространилось мнение, что граждане устали от международной политики, но «понимают, что сокращение американского присутствия в мире лишь усугубит проблемы». Это аукнулось победой Дональда Трампа через 6 лет — он говорил прямо противоположное.

В будущем Вашингтону будет всё труднее убеждать в необходимости сохранения доминирования не столько другие страны, сколько собственных налогоплательщиков.

Американское экспертное сообщество не унывает

Несмотря на всё вышеизложенное, далеко не все американцы охвачены такими настроениями относительно будущего — раздаются и оптимистичные голоса. Прежде всего на тему технологического прогресса — не всё же упирается в политику с экономикой. Но здесь мы переходим уже к мнению скорее элит.

Например, в 2016 году известный футуролог и инноватор (и технический директор Google) Рей Курцвейл произвёл сенсацию, заявив, что уже лет через 10-15 люди научатся продлевать жизнь чуть ли не до бессмертия! Прославившийся удивительно точными прогнозами о технологическом прогрессе ещё в 90-х, он сегодня говорит о приближении эпохи «технологической сингулярности» — момента, после которого прогресс приобретёт такие темпы, что выйдет за пределы человеческого понимания и придёт к симбиозу человека и машин. Это, по мнению футуролога, произойдёт к 2045 году.

Он также прогнозирует скорую победу над всеми болезнями — при помощи нанороботов, внедряемых в сосуды человека, контролирующих их состояние и борющихся с вредными факторами. А мозг станет аналогом жёсткого диска — можно будет восстанавливать любую забытую информацию! Что уж говорить о таких «мелочах», как «умные дома» или контактные линзы, позволяющие погружаться в виртуальную реальность или считывать информацию. Работы над этим идут уже сегодня!

Биология станет смыкаться с программированием настолько, что можно будет «кодировать» «нового человека» и «апгрейдить» собственное тело.

Футуролог не менее оптимистично оценивал и будущее экономики. Скоро, считает он, начнётся мощный рост, и не за горами время, когда каждый житель планеты наконец-то сможет удовлетворять все базовые потребности. Земля, по сути, превратится в один большой компьютер. Хотя будут и те, кто не захочет стать частью такого мира и останется жить по старинке, и таких будут заботливо охранять в память о прежней эпохе!

Сделав такое sci-fi отступление, вернёмся к сообществу американских экспертов. Вопреки пессимизму «масс», элита настроена скорее в духе Рея Курцвейла.

Так, крупный политолог Джордж Фридман (руководитель известного аналитического ресурса STRATFOR), недавно посещая «Европейский форум новых идей» в польском Сопоте, высказался предельно оптимистично относительно будущего Америки. Она, с его точки зрения, всё равно сохранит безусловное лидерство (хотя и несколько ослабнет). Китай так и не сможет с ней тягаться по ряду причин и заметно утратит влияние, а Россия вообще лет через 30 развалится. Зато Польша станет если не европейским, то региональным лидером и потеснит ослабевшую Германию! А прежде всего потому, что её население прекрасно образовано и исполнено амбиций взять на себя такую роль! Конечно, это с восторгом опубликовала Rzeczpospolita.

Вместе с тем Дж. Фридман критиковал распыление сил Америки в разных уголках света без достаточного понимания, что же дальше. Он прогнозировал восстановление роли Японии, значительное усиление Турции и дальнейшее ослабление Евросоюза.

Сохранение гегемонии США до XXII века прогнозирует и профессор Роберт Росс.

Почти столь же оптимистичный взгляд на роль США в будущем высказывает и ведущий аналитик Института Брукингса (крупного «мозгового центра») Брюс Джонс, опубликовавший в 2014 году книгу «Мы всё ещё лидер: Америка, растущие державы и противоречие между соперничеством и ограничением». Там он подчёркивает незаменимость и уникальность США в мире, а в силу этого необходимость сохранить их престиж и решить, какие именно затраты следует нести самим, а какие можно делегировать сателлитам. А самое важное — определить приоритеты и соперников.

Б. Джонс не разделяет тезисы об ослаблении США, о том, что их догонит Китай, а Россия сможет вернуть себе позиции сверхдержавы. Он пишет, что мощь Америки прочна и долговременна, доказывая это цифрами. Да, количественно Китай сокращает отрыв, но вот качественно этого и близко нет, считает эксперт. Китайская экономика до сих пор базируется на производстве массовых дешёвых товаров и дешёвом труде, а американская — на инновациях и хай-теке, поэтому Китаю придётся выйти на новый уровень, чтобы догнать. Правда, он не упоминает, что производства из США уходят. В военной сфере опять же США не догнать. По оценке Джонса, на них приходится 45% мировых затрат на оборону, да ещё 33% — на их союзников, а на все страны БРИК — лишь 22%. Но и здесь он забывает о наличии у России и Китая ядерного оружия и к тому же записывает в союзники США всех подряд. Кроме того, американские военные расходы идут не столько на оборону как таковую, сколько на расширение военного присутствия в мире.

Эксперт утверждает, что США к 2030 году превзойдут Саудовскую Аравию в производстве энергоносителей и могут обогнать Россию по самообеспеченности ими, тогда как Китай останется импортёром углеводородов.

Аналитик делает особый упор на том, что США создали мощную и разветвлённую сеть альянсов, и с ними никто не может сравниться в сфере разведки и дипломатии. Лишь у Вашингтона есть полный арсенал средств влияния на глобальную политику, и нет причин считать, что он его утратит в будущем. А вот ближайшие соперники обладают влиянием лишь на региональном уровне, у них много проблем: бедность населения, несовершенные политические системы, разногласия и соперничество между собой. Ни одно другое государство не в состоянии предложить замену существующей на благо лидерства Америки финансово-экономической системы. Делается вывод, что и в будущем ни Китай, ни Россия не смогут превзойти США, хотя и способны осложнить их планы.

Б. Джонс полагает, что однополярность, столь раздражающая многих, может гибко сочетаться в будущем и с другими вариантами, например, полицентричностью (скажем, в рамках «двадцатки») или даже «бесполюсностью» (по его мнению, именно это происходит сегодня в Сирии, где никто не доминирует). Но лишь США должны оставаться державой, способной организовать «концерт» других стран.

Эксперт видит основной задачей США на будущее сохранить лидерство. В частности, важно, пишет он, чтобы Китай не вошёл в союз с Россией. И вообще у мира есть выбор: или американское лидерство, или хаос. Так считают многие, не только американские эксперты. Несмотря на дестабилизацию, которую оно всё больше несёт.

Самое интересное — Б. Джонс даже не задаётся вопросом: а куда США ведут мир? В чем смысл их гегемонии? Лишь в сохранении их «миссии», ценностей и лидерства?

Заметно более критичен другой крупный эксперт — бывший советник администрации Рейгана Клайд Престовиц, издавший в 2005 году яркую полемичную книгу «Страна-изгой». Он оценивает перспективы США с точки зрения патриота-консерватора и отмечает, что Америка при Буше-младшем растеряла очень многих друзей из-за имперского отношения, и ей стоит передать часть «ответственности» другим, чтобы успокоить понятное раздражение по всему миру.

К. Престовиц подчёркивает: Америка создавалась не для того, чтобы стать империей. Не этого хотели отцы-основатели, как и первые поселенцы. Мы должны переосмыслить на будущее идею американской исключительности, пишет он. Иначе в дальнейшем страна не сможет больше опираться на общие ценности, например, с ЕС. Дошло до того, что Китай, «спасающий США в условиях внешнеторгового дефицита», «стал гарантом того, что американцы могут потреблять больше, чем производят».

Аналитик фактически озвучил многие идеи будущей предвыборной кампании Трампа. Например, о том, что ООН и даже ВТО имеют туманные перспективы, а соглашения о свободной торговле часто Америке невыгодны. В эпилоге, перечисляя проблемы страны, он звучит едва ли не в унисон со «ждущими Апокалипсиса».

Шотландский профессор Ниалл Фергюсон, преподающий в Гарварде и Стэнфорде (а также в Оксфорде), ещё более критичен в своём бестселлере «Великая дегенерация» (2012). Он обвиняет сегодняшнюю Америку (да и Британию заодно) в профанации собственных ценностей — свободного рынка, гражданского общества, верховенства права и представительной демократии. Поскольку сегодня там рынок зарегулирован, правосудие не по карману, люди превращаются в сидящих на шее у государства иждивенцев, а на выборы ходят всё меньше. Он призывает возвращаться к ценностям и защищает Китай с точки зрения экономической эффективности — как ни парадоксально по сравнению с тонущими в долгах и бюрократизме англосаксонскими экономиками.

Ряд аналитиков предостерегает американское правительство от обольщения силой и могуществом. Эндрю Басевич, кадровый военный, позднее человек науки, обратил внимание, что в последние десятилетия в США сформировалось новое восприятие вооружённых конфликтов — в стиле постмодерна, как нечто виртуальное, с применением высокоточного оружия и информационных технологий.

Подводя итог видению американской элитой будущего, можно сделать вывод: она оптимистичнее своих рядовых сограждан, хотя часто тоже настроена критически. Можно резюмировать так: смысл будущего для США — торжество их миссии/ценностей и сохранение торгово-финансового и военного господства.

Американский взгляд на будущее России

Что ж, с оценкой собственных перспектив американцами вроде как ясно. Перейдём к России. Но перед тем, как вести разговор о взглядах самих россиян на своё будущее, можно сказать пару слов о том, что об этом думают американцы.

Тут немало разных точек зрения и противоречивых сценариев. Одни пророчат её исчезновение с карты мира вообще (как упомянутый выше Джордж Фридман), другие этого не исключают (доклад ЦРУ 2004 года, например), третьи же (как видный экономист Джеффри Сакс), напротив, причисляют её к «поднимающимся» странам.

Те, кто считает, что у России будущее не сильно радужное, начинают с демографии. Они обращают внимание, что если в 1993-м там проживало 148,6 миллиона, то в 2010-м — уже 142, ныне — и того меньше. При этом население стареет (как, впрочем, и во всей Европе), средняя продолжительность жизни низкая и т. д. Второй аргумент — сырьевой характер экономики. В-третьих, получаемые от продажи энергоносителей и иного сырья средства в недостаточной мере инвестируются в модернизацию. Где они? В-четвёртых, Россия уступает своим соперникам по макроэкономическим показателям — и США, и Китаю. Упоминавшийся Брюс Джонс считает, что Россия отстаёт не только от Китая, но и от Индии с Бразилией, поскольку, мол, находится в упадке и не способна реально участвовать в соревновании держав. По его мнению, её присутствие в больших союзах типа «двадцатки» и даже в Совбезе ООН уже неуместно, раз Индия и Бразилия такого статуса не имеют, а развиваются более динамично. Да, пишет Джонс, Россия проводит самостоятельный курс, но её возможности ограничены. Он определяет её как «тонущую» (submerging), а не «поднимающуюся» (emerging) державу.

Вместе с тем критикам и возражают. Отмечается, что нынешнее руководство полно решимости искоренить проблемы, унаследованные из 90-х, и способно вернуть России сильные позиции на международной арене. По мере развития событий в Сирии к этой точке зрения прислушиваются всё чаще.

Американские аналитики рассматривают целый ряд сценариев для России в будущем. Во-первых, как уже сказано, немало тех, кто пророчит ей распад. Сторонники этой точки зрения воспринимают её просторы как аналог утраченных западными метрополиями колоний, и кому-то кажется, что даже Сибирь может начать «борьбу за свободу». Это, по их мысли, должны подстёгивать экономические трудности. Варианты — постепенный мирный распад либо «балканизация» огромной страны.

Второй сценарий — превращение России в «младшего брата» Китая на основе сближения экономик, переориентации поставок туда российского сырья, укрепления евразийских идей (как их понимают в США!) и совместного противостояния Западу.

Третий — ослабевшая вновь Москва начинает балансировать между Вашингтоном и Пекином, которые не захотят уступать её друг другу и будут опасаться нестабильности на таком огромном пространстве в случае распада РФ. Наладив отношения и с США, и с КНР, Россия вернёт некоторое влияние на постсоветском пространстве.

Четвёртый — Россия сумеет вернуть «имперские позиции», пользуясь рядом благоприятных обстоятельств (например, взлётом цен на нефть и изоляционизмом США). Она получает средства для развития регионов, укрепляет влияние.

Пятый — Москва отходит от антизападных позиций, сближается с США, признаёт себя второстепенным игроком, проводит «демократические реформы» и широко впускает западный капитал. За это Запад (как утверждают американские эксперты) поможет ей с модернизацией экономики. Россия вступает в альянс с США против Китая.

Эксперты не исключают, что возможны и смешанные сценарии либо их переход.

Неореалисты подчёркивают, что Россия остаётся мощной державой, без которой не могут решаться глобальные проблемы, и списывать её со счетов рановато. Например, об этом пишут Видья Надкарни, Норма Нунан и другие.

Многие аналитики из американских «мозговых центров» в 2000-е годы, встревоженные нарастающей несговорчивостью Москвы, но ещё не воспринимавшие её всерьёз, склонялись к тому, что для США оптимальным было бы будущее без России вообще. Например, тот же Дж. Фридман откровенно писал, что Запад расстраивает тот факт, что Россия не развалилась в 90-х на небольшие страны. С этим сочетается навязываемый ей статус «плохого государства», нагнетание связанных с ней страхов и угроз. Для такого подхода характерен парадокс: Россия не важна, скоро исчезнет с карты мира, и при этом она главная угроза.

Но если вчитаться в труды этих авторов, то становится понятно, откуда берётся это противоречие: как «слабеющая и исчезающая империя» Россия опасна, ей надо помочь исчезнуть бесконфликтно, без последствий для США.

Эхом звучит и истерика вокруг «русских хакеров»: Россия одновременно и отсталая — в ушанке с балалайкой, и способная подмять под себя аж президентские выборы в Америке!

Например, П. Ханна в своей работе «Второй мир: как растущие державы меняют характер глобального соперничества в ХХI веке» (2009) пишет: «Окончились сверхдержавные дни России. Хотя она и остаётся самым большим нефтегосударством, её экономика меньше французской. ЕС может заставить Россию присоединиться к Западу и тем самым спасти её от самой себя». А спасать её необходимо, потому что «россияне умирают каждый год от холодных зим в своих неотапливаемых квартирах, спрашивая, куда делся российский газ». Интересно, что полная таких клише книга получила одобрительную рецензию самого З. Бжезинского (недавно отошедшего в мир иной).

При этом ни П. Ханна, ни Дж. Фридман не пытаются спрогнозировать, что же повлечёт за собой распад крупнейшего государства мира. Отсутствует перспективное видение и реконструкция ситуации при таком сценарии. Зато формируется образ России, «уходящей в небытие» и при этом пытающейся «громко хлопнуть дверью».

В 90-х американские эксперты чаще предлагали сценарии не распада, а реформирования России. Так, известный американский политолог и историк Д. Ергин и экономист Т. Густафсон в 1995 году опубликовали книгу «Россия: двадцать лет спустя. Четыре сценария». Причём ряд их прогнозов сбылся. Они доказывали, что Россию можно реформировать в соответствии с интересами Вашингтона, хотя не исключали конфронтации. Отмечали, что и после распада СССР Россия остаётся крупнейшей страной мира, а её геостратегическое положение и военная мощь гарантируют ей роль важного игрока в Европе и Азии. Авторы учли и сценарий возврата к «великодержавности» (назвав его «Русский медведь»). Верным оказался прогноз Д. Ергина и Т. Густафсона насчёт отношений России с бывшими советскими республиками: они неоднородны, отношения с одними будут напряжёнными, но другие ощутят необходимость в интеграции с Москвой. Они предположили, что в случае конфронтации между Киевом и Москвой Крым и весь восток Украины войдут в состав России. Авторы посчитали, что в случае реализации сценария «Русский медведь» возможны разногласия между США и их союзниками в ЕС (особенно с Германией). Ергин и Густафсон, в отличие от коллег, знают Россию и часто бывают там. Однако их анализ не получил должного внимания администрации США.

Как будущее видит сама Россия

Если американские эксперты пишут прогнозы на будущее весьма обильно, то российские — крайне редко. Скорее, они анализируют тексты на эту тему, написанные западными авторами. Но в целом можно отметить интересную закономерность, взяв ещё и форумы в интернете: рядовые граждане настроены на то, что будущее всё же окажется лучше настоящего. Этим они заметно отличаются от ждущих Армагеддона в массе своей американцев. Хотя при этом взгляд на сегодняшний день у многих негативен.

После отказа от построения светлого будущего в СССР и последовавших трудностей (вспомним 90-е) в российском обществе отношение к будущему приобрело некую амбивалентность. С одной стороны, многие недоверчивы, разочарованы. С другой, на ментальном уровне осталась вера в награду за честную жизнь, в то, что «дети будут жить лучше нас». Плюс линейное понимание истории, присущее православию, да и христианству в целом, когда она понимается как путь от тёмного к светлому.

Российская элита и экспертное сообщество делятся в своем видении перспектив на две группы. Одни связывают надежды с укреплением России и повышением её роли на международной арене, хотя и признают обилие проблем. Другие же воспринимают её как отстающую и бесперспективную по сравнению с США и Западом. Хватает и недовольных властью, причём одни делают вывод, что Россия станет жить лучше после «смены караула», другие же считают, что она «обречена» при любом руководстве. Однако в последние годы «оптимистов» становится всё больше.

«Пессимисты» разделяют прогнозы американских аналитиков. Например, ими с энтузиазмом подхватывается тема сокращения населения страны. Так, группа российских экспертов из Института исследований быстрорастущих рынков СКОЛКОВО (SIEMS) в 2016 году подготовила доклад, названный «Исчезающая мировая держава», в котором прогнозируется, что к середине века население РФ сократится ещё на 25-30 миллионов человек (до 109-110 млн), и что этот процесс уже будто бы принял необратимый характер.

Рассуждая о профессиях, которые нужны России в будущем, прозападные «пессимисты» демонстрируют и вовсе занятную логику. В октябре 2017 года бывший министр, ныне председатель правления Сбербанка Герман Греф, выступая на XIX Всемирном фестивале молодёжи и студентов, заявил, что стране не нужны… программисты! По его мнению, они не будут востребованы, поэтому-де «не стоит гнаться за этой профессией». Он это молвил в полемике с министром связи Н. Никифоровым, сказавшим, что России нужен миллион айтишников. По мнению Грефа, «век айтишников закончился. Сейчас век очень энергичных людей». Можно подумать, одно другому противоречит! Греф ссылался на то, что, мол, в своё время «все побежали учиться на инженеров, потом на юристов и экономистов», а стали «продавцами и официантами». «Глобальное экономическое развитие движется в сторону "экономики услуг", а в развитых странах доля этого сектора уже доходит до 80%».

Отказывая своей стране в перспективах высокотехнологичного развития и всё время упорно выруливая на давным-давно спланированную Западом для России и соседних с ней государств нишу обслуживания «развитых стран», «пессимисты» сливаются в единый хор с западной «кремленологией».

Россия остаётся в фокусе американской стратегии, так как пытается сохранить свою роль в мировой политике и создать регулируемую систему отношений у своих границ. На это обращает внимание аналитик из Института США и Канады РАН Василий Шаклеин в своей работе 2015 года «Сценарии будущего России в оценках американских экспертов». Он полагает, что российский информационный ответ должен быть направлен не на усиление страхов, а на развенчание идеи войны. Именно такую миссию может взять на себя Россия и страны, которые объединяются вокруг неё в евразийских интеграционных структурах. «Задача России и КНР — переломить тренд милитаризации мировой политики. Самым перспективным может стать сочетание политико-дипломатических действий и эффективного военно-политического взаимодействия».

И вот здесь мы подходим к самому главному.

Вероятно, не потому российские авторы не спешат делиться своими соображениями об отдалённом будущем, что у них нет идей. Нет, идей, может быть, и немало. Однако предыдущие десятилетия показали, что народ не будет принимать на ура любые измышления. Долгие годы господства фантазий, основанных на чужеродных теориях, привели к тотальной ДИСКРЕДИТАЦИИ теорий.

В этой связи, вероятно, сложно найти более точного попадания «в яблочко», чем у крупного и оригинального мыслителя антисоветской эмиграции Ивана Солоневича (1891–1954). Этнического белоруса и при этом русского народного монархиста, едко заклеймившего либералов и большевиков, левых и правых. В его работах содержится удивительно точный анализ того пути, который России предстояло преодолевать в последующие десятилетия. Поэтому его можно взять за основу прогноза траектории дальнейшего движения страны. Даже в отдалённом будущем. Причём любопытно, что его соображения находят отзвук в нынешней политике Кремля. Видимо, пришло время.

И. Солоневич исходит из того, что понимание России и Западом, и русской интеллигенцией многие годы базировалось на заблуждениях, порождённых русской литературой — великой, но искажающей реальность России подобно кривому зеркалу. О России, которую на Западе не знают, судят по её литературе, а ведь это всё равно, что судить о Британской империи не по Сесилю Родсу, Веллингтону или Керзону, а по сплину героев Байрона или метаниям Гамлета. Или как если бы судить об Америке не по Форду и Рокфеллеру, а по кошмарам Эдгара По или поэзии Уолта Уитмена. Так ведь никто не делал? Так почему же в России видят не Суворова или Строгановых, а «лишних людей» или «непротивление злу»? Гитлер и его советники исходили из сведений, почерпнутых из литературы, и решили освоить огромные территории, заселённые страстотерпцами и обломовыми, но их встретили железные парни, переплывавшие зимой Одер «с куском чёрствого хлеба» и взявшие Берлин в итоге. Как когда-то Париж.

Солоневич замечает, что российские учёные мужи постоянно норовили приспособить к реалиям некие западноевропейские клише, связанные с вещами, отсутствующими в России. Поэтому никто ничего и не понимает в русских реалиях, в «загадочной русской душе», заключает он. А разгадка проста — стержнем страны был и остаётся, в отличие от Западной Европы, мощный инстинкт государственного строительства. А не жажды создать собственный феод, улус, удел. Ни Ермак, ни Хабаров, ни Дежнев, ни купцы Строгановы, имея все возможности, даже не подумали о том, чтобы отделиться от единого государства и учинить своё самостийное княжество. Да, бывали периоды, когда князьям, боярам, аристократии, олигархам удавалось встать на путь раздробленности в западном стиле, но низы ополчались на них, предпочитая мощного монарха власти обнаглевшей знати. И дело тут не в том, что простые люди завидуют элите. А в том, что само русское государственное строительство подвергается смертельной опасности от наличия самостоятельной элиты, семибоярщины, готовой затеять междоусобицу и попрать справедливость. Именно поэтому такую ненависть в России вызывают олигархи. Именно поэтому Российская империя в том или ином виде стоит вот уже тысячу лет (централизованное государство с сильной властью единого князя там возникло ещё до крещения Руси, и иностранные влияния тут ни при чём), а все западные империи приказали долго жить.

Мыслитель отмечает важнейший момент — российское государство, расширяясь, не угнетало и не грабило новые территории и народы. Даже наоборот — вкладывало ресурсы в новообретённые территории. Вовлекало их в единую систему, давая их представителям возможность занять высшие посты.

А западноевропейские колониальные империи занимались эксплуатацией, устанавливали сегрегацию (вплоть до апартеида), делили людей на классы. В этом и крылась их фатальная слабость. И они потеряли свои империи. А огромная Россия всё стоит.

Солоневич, думается, разглядел главное. Это позволяет предвидеть, что, несмотря на любые качания маятника (не исключено, что после «сильной руки» в очередной раз придёт мода на «свободу» и все связанные с этим капитуляции и «отпускания вожжей», как бывало уже не раз), внутренняя логика развития России в итоге всё-таки выведет к сильному государству — гаранту процветания.

Интересно, что идеи Солоневича (публициста, а не профессионального политолога) в наши дни развивает человек искусства — один из крупнейших российских кинорежиссёров Никита Михалков в своём цикле телепередач «Бесогон». И, как и Солоневич в своё время, он подвергается нападкам и справа, и слева. Михалков вежливо и спокойно анализирует спайку между фрондирующими креаклами и западным правящим классом, к которому у него претензий нет — там честно отстаивают свои национальные интересы, ослабляя Россию. А вот их российскую клиентелу понять куда сложнее.

Надо сказать, автору этих строк многие мысли и того, и другого представляются спорными. Но главную логику, суть, они, видимо, уловили.

И Солоневич, и Михалков подводят к мысли — да, России можно создать проблемы, можно даже отобрать у неё какие-то территории, что-то ещё. Но разрушить мощный государствообразующий инстинкт, заставлявший русских делать всё то, что им удалось на протяжении веков, несмотря на невероятные трудности, не удастся. И Россия останется огромной страной, постепенно и упрямо развивающейся наперекор всему.

В этом суть. Именно в этом, очевидно, будущее России. Просто русские люди не очень любят говорить такие вещи. Но они в глубине души уверены, что выстоят.

А если резюмировать, в чём смысл будущего для России, то можно сказать так: если смысл будущего для США — торжество ценностей и сохранение экономической гегемонии, то для России это поиск правды и справедливости.

И, естественно, безопасности, но тут она неоригинальна.

Будущее глазами Китая

Из трёх рассматриваемых великих держав, безусловно, это самая загадочная с точки зрения целей.

Анализ того, что высказывают об этом сами китайцы, позволяет вывести некую модель исторического мышления нации: до создания КНР ситуация была неблагоприятна, затем (при всех ошибках) дело пошло на лад. Постепенно становилось лучше, и наконец — вот оно! Никогда ещё Китай не жил так хорошо. Но надо идти дальше. И нынешнее руководство ставит задачу осуществить мечту каждого китайца, а это синонимично мечте всего Китая. Как отмечают его жители: мы смотрим в будущее, а не в прошлое.

И был бы соблазн увидеть в этом опять же привычную европейскую линейность прогресса — от тёмных веков к светлому будущему. Но не всё так просто.

То, как Китай видит будущее, можно проследить через века его философской мысли. Несмотря на все новые веяния, никак нельзя недооценивать колоссальный многотысячелетний пласт его великой истории и традиций. На менталитет неизгладимую печать наложило конфуцианство, но также Лао-цзы и даосская мысль, да и другие учения.

Конфуцианцы видят общественную структуру, как и устройство мира, вечными и неизменными, где всё занимает своё место. Необходимо следовать традиции — тогда всё будет правильно. Будущее не отличается от настоящего в этом смысле, разница лишь в том, отступают люди или нет от установленной гармонии. Их соперники, даосы, понимают дао как путь природы — опять же в гармонии, но с естественным ходом вещей, а не с традицией. Легисты (фацзя) сближались с даосами в том, что дао — естественный путь вещей, и с конфуцианцами в том, что нужно соблюдать закон (традиция для них вторична). Наконец, стоявший особняком Ян Чжу делал акцент на необходимости как двигателе вещей. Будущее продиктовано настоящим — необходимостью.

Этот же глубинно залегающий мотив гармонии и естественного хода вещей роднит взгляд на будущее в старинной литературе, скажем, эпохи Сун или Юань (где новеллы часто начинаются так: «В годы под девизом Чжинин жил в уезде Цзюйлу некий сюцай по имени Чжу Пэй…») с… современной китайской научной фантастикой, несмотря на то, что там есть и экшн, и невероятные технологии, и закрученные сюжеты! Можно привести в пример хотя бы таких авторов, как Лю Цысинь с его переведённой на русский язык трилогией «Задача трёх тел» и романом «Тёмный лес», или живущего в США Кен Лю («Алгоритмы любви», «Королевские милости» и др.).

Впрочем, автор рискует впасть именно в то, в чём Иван Солоневич упрекал Запад по отношению к России, — пытаться судить о народе и его духе по литературе (или философии), к тому же в переводах. Поэтому вернёмся к фактам и современности.

Анализируя подход КНР к решению международных проблем, прежде всего региональных, крупный российский международник и востоковед (и первый проректор МГИМО) Алексей Богатуров подметил интересную особенность: китайское руководство и дипломатия не спешат решать некую проблему непременно сегодня-завтра, а охотно откладывают её на будущее, для следующих поколений. Пример — вопрос Тайваня. Зачем ломать об колено и гнать лошадей? В будущем сложится более гармоничная ситуация.

Для Китая усиление влияния подобно кругам, расходящимся по воде вокруг брошенного камня. Он только не хочет при этом повторять ошибки прошлого. Китай не стремится, подобно западным государствам, форсировать события, предпочитая дождаться, пока «плод дозреет». И тогда сам упадёт в руки.

Но вот только в Соединённых Штатах эту тягу к гармонии и «дозреванию плода» видеть не спешат. Американские эксперты делятся на тех, кто прогнозирует неуклонный рост Поднебесной вплоть до «обгона» самих США (как мы помним, массовое сознание американцев с этим солидарно), и тех, кто предпочитает видеть в первую очередь проблемы на этом пути. Причём в китайских реалиях пытаются рассмотреть знакомые и понятные западному человеку явления. Примерно как и в случае с Россией.

Начнём с позитивных оценок. Недавно бывший помощник министра финансов США Чарлз Коллинз спрогнозировал для КНР не менее 15-20 лет усиленного роста экономики. Департамент ООН по демографии совместно с «Голдман Сакс» в 2011 году опубликовал доклад, где говорилось, что к 2030-му в Китае почти всё население (которое к тому времени достигнет, по прогнозам, 1,4 миллиарда человек) можно будет отнести по доходам к среднему классу! Согласно международным критериям Всемирного банка.

В списке крупнейших компаний мира, составляемом «Форбс», китайцы всё увереннее теснят американцев и японцев. Правительство Китая выкупило огромное количество американских госзаймов, что помогло США преодолеть экономические проблемы, но является миной замедленного действия. В военном деле Китай также делает стремительные успехи, опираясь при этом на тщательное изучение достижений западной военной мысли — литература по этим вопросам переводится и издаётся в КНР практически полностью. В апреле 2017-го Пекин запустил свой первый грузовой космический корабль. Китай объявил, что создаст свою большую космическую станцию наподобие МКС. Прошли испытания нового самолёта С919, причём сообщалось, что китайцы больше не будут «привязаны» к Boeing и Airbus — их собственный производитель Comac уже может сам производить технику нужного класса. Немецкий эксперт Герхард Хегманн по этому поводу заметил: Китай дал ясный сигнал Западу, что намерен догнать его и здесь.

Однако уже ясно, что основной отличительной чертой Китая как сверхдержавы будет экономическое влияние. И вот здесь хватает скептических голосов. Звучат даже предсказания краха. Причём и из США, и из России. Так, в 2012-м члены экспертной группы Института глобализации и социальных движений Василий Колташов, Борис Кагарлицкий и Анна Очкина опубликовали доклад «О противоречиях экономики Китая: падение как окончание "чуда"». Они считают, что Китай слишком интегрировался в глобальный капитализм и лопнет, как мыльный пузырь. А к 2014-му, по их предсказаниям, руководство КНР вообще должно было утратить контроль над своей экономикой!

Если данные авторы экстраполировали на Китай знакомый и понятный опыт перестройки, то их американские коллеги предпочитают родные ярлыки. Так, в 2015 году в Стэнфордском университете вышел сборник работ учёных из крупных американских университетов и «фабрик мысли» под заглавием «Баланс сил. Теория и практика XXI века» (Balance of Power. Theory and Practice in the 21st Century). Там авторы давали свои прогнозы до середины столетия. Уже упоминавшийся Р. Росс полагает, что КНР не сможет бросить вызов США даже на региональном уровне! В числе слабостей Пекина он называет флот, невыгодное геополитическое положение (!) и неизбежное соперничество с Россией. Дж. Фридман из Stratfor ещё пессимистичнее: «Я не разделяю точки зрения, что Китай станет одной из главных мировых держав. Я даже не верю, что он сохранится как единая держава». Китай изолирован наподобие острова, будучи окружённым по периметру горами, пустынями, лесами и степями, к тому же он не имеет нормального флота (а без контроля над морями, считают англосаксы, нечего и думать о мировом лидерстве). Фридман видит и другие слабости Поднебесной: внутренняя нестабильность (от сепаратистов до разрыва в доходах между побережьем и глубинкой) и «неправильный» капитализм — ну как же, государство по-прежнему всем заправляет. А где свобода капитала? И социализм, полагает Фридман, там уже тоже не тот. Идеология размыта, остаётся только опереться на традиционный имперский национализм.

Американский эксперт предсказывает, что, когда к этому добавятся созревшие экономические проблемы, Китай может развалиться на части, как было в начале ХХ века. Что выгодно американскому бизнесу. Фридман откровенен: «Слишком отсталый для того, чтобы бросить вызов кому-то, Китай — это страна, которую США будут пытаться поддерживать и использовать в качестве противовеса России». Причём лишь максимум до конца 2020-х, когда Россия окончательно сдуется и Вашингтону не нужен будет и Пекин. Фридман списывает Китай со счетов как великую державу лет через 10-15.

Показательно, что к числу самых суровых критиков КНР, с точки зрения перспектив лидерства, относятся… американцы китайского происхождения. Так, Гордон Чанг (Gordon G. Chang) издал книгу «Приближающийся коллапс Китая» (The Coming Collapse of China), где подробно описывает слабости Поднебесной и делает вывод: внешне всё вроде отлично, но этот гигант — «бумажный тигр» (как Мао называл Запад). «Достаточно заглянуть внутрь, чтобы увидеть слабый Китай, находящийся в долгосрочном падении и даже на грани коллапса. Симптомы гниения видны повсюду». Бен Ма (Ben Mah) в 2012-м издал книгу «Америка и Китай. Политические и экономические отношения в XXI веке», где предсказал появление «азиатского НАТО», направленного против КНР и имеющего мощный флот с новейшим оружием для патрулирования китайских берегов! Несложно догадаться, откуда возьмутся и флот, и оружие…

Впрочем, западные авторы дают и советы Китаю, как ему подняться над своими слабостями. К примеру, ведущий эксперт одной из соросовских «фабрик мысли», Института нового экономического мышления, барон Адэр Тернер (Adair Turner), два года назад опубликовал статью «Три вещи, которые должен сделать Китай, если хочет развиваться дальше» (Three Things China Has to Do If It Wants to Develop Further). Суть: Китай слишком большой! Как бы ему поменьше стать… Ну а раз это пока не получается, ему надо:

  1. перестать так много продавать своей продукции (!), а то «внешние рынки слишком малы для него» (!!);
  2. разобраться с «неподъёмными долгами» ( а что тогда говорить Соединённым Штатам? — прим.авт.);
  3. повысить зарплаты.

Бывший глава азиатского отделения «Морган Стэнли», профессор Йеля и аналитик одной из «фабрик мысли» Стивен Роуч (Stephen S. Roach) в недавней статье «Переосмысление будущего Китая» хвалит КНР за быстрый рост сектора услуг (ну кто бы сомневался!). Китай сближается с остальным («интегрированным», по его выражению) миром и превращается из «пользователя» глобализации в её двигатель. Однако слабо растёт потребление. Почему китайцы не хотят тратить деньги, задаётся он вопросом? Роуч объясняет это неразвитой соцзащитой, заставляющей откладывать на чёрный день. И госсектор раздут, а там тормозятся давно назревшие реформы. Традиционный мотив.

Уже упоминавшаяся группа российских экспертов из Института исследований быстрорастущих рынков СКОЛКОВО (SIEMS) в своем прогнозе на 2050 год делает по Китаю пессимистичные выводы из-за демографии. По их мнению, программа сокращения рождаемости в КНР долго была положительным фактором. Если к концу 70-х старики и дети («иждивенцы») составляли до 70% населения, то к 2009 — всего 39%. А доход на душу населения вырос с 250 до 6020 долларов. И сегодня численность работающих там вдвое больше, чем всё население США! Причём в 2032 году в КНР будет жить 1,46 млрд.

Но тут-то и пойдут проблемы, утверждается в прогнозе. Население Поднебесной стареет быстрее всех. А к 2050-му почти треть китайцев будет старше 60 лет. Полмиллиарда пенсионеров! Причём нация состарится, не успев разбогатеть, в отличие от японцев. Основное конкурентное преимущество — огромная и дешёвая рабочая сила — перестанет быть и огромной, и дешёвой. Китаю надо стимулировать внутренний спрос.

Думается, пессимистичные прогнозы о будущем Китая грешат стремлением выдать желаемое за действительное. Сам же он никуда не спешит. Для него важнее всего не ворваться куда-то и установить свои правила, а достичь оптимального результата при максимальной бесконфликтности. Короче говоря — в гармонии.

Подводя итог, можем сказать: смысл будущего для Китая — гармоничный мир.