Конфуций как-то посочувствовал всем, кому доведётся жить в эпоху перемен.
Глядя на всю советскую и постсоветскую историю, я бы добавил от себя: и не
дай вам Бог жить в эпоху нациостроительства, так как насмотритесь на самые
ужасные теории, на самых искренних палачей, резвых конъюнктурщиков и самые
нелепые политические поступки.
Смута, начавшаяся на наших землях в начале прошлого века, продолжается и
уверенно плюсует к старым проблемам ещё Российской империи наследие ошибок
империи советской, а также родовые травмы местечковых национализмов,
возникших после распада СССР.
Назвать эту историческую ситуацию уникальной нельзя. Всё это уже было и у
нас (удельная раздробленность Руси), да и в мире. После расцвета любой
империи идет её неминуемый спад, период междоусобиц. Вот и сейчас распад
советской империи, которую вовремя не смогли трансформировать во что-то
стоящее, всё ещё продолжается, накрывая своими обломками, казалось бы,
стабильные и «вечные» режимы по всему СНГ.
Это чётко показывает, что у истории нет любимчиков и «неприкасаемых», как,
разумеется, нет и никогда не существовало никакого лимита на революции.
Главное, чтобы революции эти были народными, а не госпереворотами, как это
повелось по всему миру в последнее время.
Понимая и принимая всё вышесказанное, нужно обратить пристальное внимание в
первую очередь на состояние дел в обществе. Раскол можно найти в любой
стране, суть лишь в его масштабах. Ведь чем он больше и запущенней, тем
сложнее находить консенсус и приемлемое решение. А из-за всей этой
исторической каши, бурлящей в наших «молодых демократиях», такой раскол в
белорусском и российском обществе, безусловно, есть, и с начала 1990-х, на
мой взгляд, он лишь углубляется.
Потому предлагаю кратко пробежаться по диспозициям мировоззренческих
настроений граждан России, Украины и Беларуси, разобраться в местных
особенностях внутриобщественного конфликта в этих странах.
Как известно из отечественной истории, у нас сложилась очень давняя
традиция деления общества на западников и славянофилов. Так было и так есть. Одни выступают за безоговорочное подражательство
Западу и хотят принять все его либеральные ценности («свобода, равенство,
братство»), другие выступают за особый славянский путь (условно —
«православие, самодержавие, народность»).
Две этих силы находятся в постоянной борьбе. На сегодняшний день в России
эти два лагеря хорошо олицетворяют фигуры Натальи Поклонской и Павла
Дурова.
Первый лагерь — это воцерковлённые охранители у власти, которые в
зависимости от масштаба задачи и ситуации готовы на кого угодно натравить
то ФСБ и МВД, то казаков и «кадыровцев», то бабушек из «отрядов Путина». Их
философия — «бить и не пущать, пугать и запрещать». Да, они патриоты, да,
они ориентированы на страну, но при этом у них есть существенный недостаток: они не способны создать ничего нового. Такие патриоты-реакционеры при
всём желании не способны к творчеству и поступательному развитию. Для
осуществления этих задач нужны молодые умные бунтари.
При этом творческим и реально способным молодым учёным, инженерам,
менеджерам и айтишникам, для которых кумиры — это Маск и Цукерберг, реально
плевать на будущее страны. Они космополиты, для них Россия — Мордор, они
мечтают об успехе на Западе, или чтобы Запад уже пришёл, наконец, в Россию.
От последнего большинство россиян пока отделает память о том, что
фактически прямое внешнее управление Россией уже было. Все 1990-е в Москве
на Запад и его ценности буквально молились. Тогда, не будь стратеги в
Вашингтоне дураками и отнесись они к России на равных, помоги они ей
встать на ноги, российские западники смогли бы повернуть ход российской и
мировой истории совершенно на другую дорогу.
Однако всё произошло так, как оно произошло. Дорогой гость положил тогда в протянутую к нему руку лишь замёрзший куриный окорочок, попутно обворовав доверчивых хозяев, впустивших его на порог. «Коллективный Запад» поступил согласно своей колонизаторской натуре, провернув старый фокус с аборигеном и связкой бус.
Что касается Украины и Беларуси, то здесь раскол в обществе на западников и славянофилов исторически ещё более очевиден. И лежит на поверхности.
То нестабильное государственное образование, которое мы всё ещё наблюдаем
между Чёрным морем, Пинскими болотами, Карпатскими горами и народными
республиками, уже давно ходит по краю, а десятки миллионов людей, всё ещё
населяющих эту территорию, после известных событий в Одессе и в Донбассе
уже сложно назвать народом.
А между тем раскол в украинском обществе (изначально куда более зрелом с
точки зрения национального самосознания, чем белорусское) начинался с
дружелюбных, казалось бы, приколов про мову и москалей. В итоге всё
вылилось в гражданское противостояние с полным расчеловечиванием образа
соотечественника.
Украинское общество раскололось на «колорадов» (сторонников союза с Россией) и «бандеровцев» (поклонников абсолютной национальной диктатуры). И те и другие питают друг другу такую ненависть, что с удовольствием, похоже, готовы воевать до последнего человека.
Пётр Порошенко традиционно «дякуе».
Естественно, среди этих маньяков есть ещё третий, он же самый
многочисленный срез общества. Это люди, которым всё «по барабану». Условно
их можно назвать «креолами». Украинские креолы — это русскоязычные
украинцы, по-своему патриоты Украины, разделяющие представление об
украинской инаковатости (от русской). Они идентифицируют себя с Украиной и
готовы попробовать ужиться с любой силой, которая придёт к власти. Политика
для них никогда не стояла на переднем плане, а потому в сложившейся
конфронтации они озабочены лишь собственным выживанием и мыслями о хлебе
насущном.
«Креольские» пассионарии не записываются в добровольцы и не идут на убой
по повестке из военкомата, но бегут из страны, у кого куда есть возможность.
Уезжают с мыслями убежать подальше из этого ада, заработать денег на жизнь
для себя и своих родных.
Собственно, тот же самый прогрессирующий раскол в обществе, правда, пока не в столь запущенной стадии, существует и в Беларуси. Здесь, как и на Украине, оформились три национальных дискурса.
Западнический (он же националистический) во многом построен на активном
неприятии российских ценностей (читай: русофобии), под которыми понимаются
азиатчина, абсолютизм, имперскость, совковость и вера в доброго царя. У
белорусских западников при отсутствии в республике публичной политики нет
собственных властных амбиций. Их журавль в небе — полная смена
политического режима и временное внешнее (западное) управление страной со
всеми вытекающими из этого либеральными экспериментами. Их синица в руках —
переориентировать номенклатуру на союз с Европой, максимально отдалиться от
России, добиться от властей провести насильственную белоруссизацию.
При этом в голове у практически каждого белорусского националиста-западника существует абсолютно искреннее перевёрнутое понятие о патриотизме. Выступая «За вольную Беларусь», они давно не относят себя к белорусам, называя тех «ватниками» (пророссийских сторонников) и «застабилами» («креолов», электорат Александра Лукашенко).
Типичная картинка из пабликов белорусских националистов.
«Змагары», как их прозвали в обществе за вечную войну с «рэжымам» и со своей головой, предпочитают называть себя «литвинами» и «вейшнорцами» либо видят себя в роли польских шляхтичей. Налицо превознесение себя и своей «свядомасти» над другими гражданами, осознание своей исключительности и «элитарности».
Подобное обычно встречается в сектах и закрытых субкультурах, где
формируется миф, который полностью противопоставляет адептов организации
всему остальному обществу.
Потому «змагары» демонстративно не отмечают государственные праздники и
стараются
сделать так, чтобы их вообще никто не отмечал. Они презирают национальную государственную символику, они взяли на
вооружение собственные альтернативные правила русского языка (готовы убить
каждого, кто напишет «Белоруссия»), они успешно создали себе свою
информационную повестку и регулярно пугают самоё себя
мнимой российской агрессией.
Другой белорусский национальный дискурс, россиецентричный, имеет почтенную историю, восходящую к западно-русизму Михаила Кояловича (1828–1891). Представление о белорусском наречии единого великорусского языка и идею белорусскости как проявления русскости в зоне контакта с культурно враждебной Польшей разделял и знаменитый филолог Евфимий Карский.
Сторонников этой идеи западники называют «ватниками» и «колорадами».
Условные «ватники» выступают против «сил зла» в лице коллективного Запада
во главе с США, Польши и их почитателей — «змагаров». «Ватники» —
государственники, в целом поддерживают существующую власть, но хотят более
плотной (обещанной в 1990-е) интеграции с Россией. Подавляющая часть из
этого лагеря — электорат Александра Лукашенко без чёткой повестки дня.
Лишь особо рьяные сторонники из этой группировки хотят включения Беларуси в
состав России, при этом вообще не задаваясь вопросом, а нужно ли это самой
России.
Трагедия белорусского общества в том, что «змагары» и «ватники» настолько
ненавидят друг друга, что всегда очень искренне радуются, когда власти
уголовно преследуют оппонентов или бьют тех дубинками. Обе стороны
«паранойят» на тему, кто кого «замарионетил», отказываясь признавать, что в
другом лагере вообще есть искренние люди.
Злорадства с той и с другой стороны хоть отбавляй. При этом стукачество у
основы «сьвядомых» и у закоренелых «ватников» всё же в крови. Они стучат
на «рэжым» в Госдеп, при этом с удовольствием стучат в КГБ друг на друга. И
в СМИ постоянно стучат, мол, «зьвярнице увагу», «пятая калёна», «высылайце
варанок». И всем плевать на права человека, на свободу слова, на
элементарный принцип — не рой яму другому, так как завтра сам в неё же и
попадёшь.
О каком гражданском обществе в такой обстановке всеобщей ненависти
вообще может идти речь?
А ведь в момент обретения независимости в 1991 году Беларусь была
единственной страной бывшего Союза, в которой националистические и
ультраправые идеи отсутствовали практически полностью. Сейчас же
противоположные стороны позицию оппонента считают не просто ошибочной,
но преступной. То есть стороны уже вряд ли сумеют договориться без
мордобоя. Вопрос лишь в масштабе грядущего мордобоя.
Вот и на Украине белорусы с успехом воюют каждый на идейно близкой для себя
стороне. Уверен, в случае чего эти отчаянные «солдаты удачи» вместе со
своими горячими друзьями, пока оставшимися здесь, с удовольствием покажут
друг другу и всем окружающим, чему научились там, в Донбассе.
Третий национальный дискурс Беларуси, как и на Украине, — «креольский». Причём лидером белорусского «креольства» является Александр Лукашенко.
Суть «креольства» по-белорусски — отстаивание белорусской самобытности
наперекор как западническому, так с недавних пор и имперскому (Московскому)
дискурсам. Этот дискурс принято считать пусть невнятной, но всё же
собственной идеологией в процессе становления независимой Беларуси.
Волей-неволей его придерживается спокойное адекватное большинство так
называемых «застабилов», которое не без интереса, копая грядки, смотрит на
баталии «змагаров» с «ватниками».
Между тем этот дискурс — прямой наследник дискурса белорусско-советского, в котором Октябрьская революция выступала в качестве родоначальницы белорусской политической субъектности, а Великая Отечественная война — в качестве героического опыта, цементирующего эту субъектность. Отличие нынешней идеологии от первоисточника в том, что к сегодняшнему дню она уже претерпела ряд существенных изменений. В некогда цельную картину мира белорусские идеологи привнесли «западные» образы белорусской истории, в советское время табуированные: это и легенды о Великом княжестве Литовском, объявление (по примеру Украины) чужеземных национальных героев своими, дискурс с националистами на тему важности провозглашения БНР и т. д.
Сам факт того, что белорусской оппозиции, во всём противопоставляющей себя
официальным властям, позволили отпраздновать альтернативный
государственному «Дзень незалежнасцi» 25 марта в центре Минска, говорит о
многом. Теперь в стране не только два союза писателей и два союза
журналистов, а ещё, получается, и два «Дня независимости». Так как
100-летие БНР было позиционировано организаторами как «праздник
независимых белорусов».
Отмечу, чуть позже белорусская оппозиция («змагары») уже отказалась от
празднования Дня Победы, а в 2017 году активно призывала отказаться от
празднования 3 июля.
Предсказываю: через месяц националисты снова высмеют в сети традиционный «парад достижений народного хозяйства» в Минске и непременно подчеркнут, что настоящий-то «День незалежнасцi» уже был весной.
«Креольский» дискурс пытается объединить сакральные символы западников и славянофилов, намекая на свою особую главенствующую роль, но на деле
пока получается не очень. Уступки одним порождают недовольство других.
«Националистам без проблем разрешили праздник у оперного, а нас не пускают к Вечному огню на 9 Мая. — Власть нас не слышит и боится нас. — Георгиевская лента и мы попали под запрет. — Скоро в Минске повторится украинский Майдан», — вот нарезка из обрывков разговоров участников «Бессмертного полка» в Минске.
Бессмертный полк в Минске, 2017 год.
Поясню: причиной народного недовольства в рядах «Полка» стал ну очень
медленный досмотр при входе на площадь Победы. Народ мигом смекнул, что таких
совпадений не бывает, и решил для себя, что власти всё же поверили
«змагарам» и испугались «колорадской ленты».
Плюс под вечер масла в огонь подлила и какая-то идеолог в Слуцке, которая
сняла со школьницы георгиевскую ленту, мотивируя это негласным противоречием с белорусской идеологией. И вот уже
одни, что демонстративно не праздновали, так как громогласно провозгласили
для себя «День скорби», по этим поводам ухмыляются в свои 32 зуба, а другие
говорят о заговоре чиновников, прикрывающихся идеологией, которую сами же и
придумали.
На фоне экономического кризиса и гражданской войны в соседней Украине такие нарастающие политические разногласия внутри белорусского общества — очень плохой знак.
Сегодня самый видимый раскол в белорусском обществе пролегает по
линии между теми, кто за Батьку, и теми, кто против него. Реальность
такова, что среди молодёжи сторонников действующего президента немного, а
такие непопулярные меры, как повышение пенсионного возраста, постепенное
сворачивание «социального государства», «декрет о тунеядцах», стагнация в
экономике, постоянные сообщения о коррупции и новый закон о СМИ, нанесли репутации бессменного белорусского лидера существенные имиджевые пробоины,
залатать которые белорусские власти, видимо, будут пытаться Евроиграми в
2019 году.
«Европейские игры — это важное событие, которое должно придать мощный идеологический импульс нашему обществу, ещё больше консолидировать нацию», — заявлял ранее Александр Лукашенко.
Вряд ли это спортивное мероприятие как-то сильно встряхнёт страну,
мобилизирует общество и хоть как-то примирит одних с другими. Всё-таки
это не Олимпиада, и не ЧМ по футболу. Безусловно, эти глобальные события вместе с обретением Крыма существенно
сплотили российское общество. Но здесь явно не те масштабы, да и градус
взаимной ненависти заметно выше.
Политики, ясное дело, делают вид, что всё контролируют, и раскол в
общественном настроении публично предпочитают не замечать. А между тем цифры социологического центра НИСЭПИ, который обитает в Вильнюсе, говорят о
том, что сторонники «змагаров» составляют уже примерно 20–25% от населения
республики. Согласно опросу, 67% белорусов
считают, что великороссы, украинцы и белорусы — три ветви одного народа, не согласны с этим утверждением 27,1%; 65,7% белорусов
позитивно оценивают воссоединение Крыма с
Россией, 20,2% оценивают негативно; 71,6% белорусов
считают себя патриотами Беларуси, 25,2% не считают
(Радзік Р. Вакол ідэнтычнасці беларусаў. Мн., 2017. С. 53).
Эти 20–25% — вполне реальные цифры прозападно настроенных белорусов, преимущественно молодых, и их количество, вероятно, будет расти. Это достаточно большой кусок общества, не замечать интересы которого властям всё сложнее. Оттого у Минска и возникает соблазн договориться с наиболее лояльными, не сильно лично обиженными на власть молодыми националистами, расколов таким образом силы «змагаров».
Дело нужное, но, учитывая перевёрнутое сознание и особое понятие о
патриотизме у «свядомых», плюс, прямо скажем, неумелую работу идеологов на
местах, эта попытка опереться на весьма зыбкую часть общества может
вызвать обратную реакцию как со стороны «змагаров», так и со стороны
«ватников».
При этом в белорусском обществе, явно жаждущем перемен, сегодня нет хоть как-то продуманных представлений, что и как нужно менять. Да и Россия, по признанию её главного идеолога последнего десятилетия Владислава Суркова, похоже, тоже не знает, куда ей идти. Всё это уже похоже на панику, которая передаётся всем, убивая всякую веру в завтрашний день.
А между тем времени на раздумья у власть имущих уже не осталось. С
основополагающими вещами давно пора было бы определиться. Остановить
грядущие междоусобицы и сплотить общество всё ещё можно. Но здесь точно не
поможет ни маленькая «победоносная война», ни спортивные победы, ни
заигрывание с националистами.
Традиционно в мае многие приклеивают на свои авто наклейки с надписью
«Можем повторить», имея в виду взятие Берлина. Но сможем ли мы сегодня при
своей разобщённости на самом деле повторить это взятие? Объективно нет,
потому что и в нас (в постсоветском пространстве) больше нет согласия, а
Европа как никогда едина.
Как показала Украина, при нашей славянской решительности мы — народ-победитель, народ-богоносец — сегодня с большой вероятностью можем
повторить лишь распад СССР или очередной локальный красно-белый террор.
Хорошо, но если всё так плохо, тогда что может сплотить общество внутри
каждой страны и государства между собой?
Сплотить общество может лишь достойный уровень жизни, соблюдение законов (справедливость) и вера в завтрашний день. Всего этого возможно добиться, лишь остановив распад системы, прекратив дробление на страны — регионы — группировки. Деление может остановить лишь только обратная реакция — соединение. Только качественная, не на бумаге, интеграция может дать толчок к росту уровня жизни, стать хорошим примером соблюдения законов и договорённостей, дать веру в завтрашний день.