Валовой внутренний продукт Беларуси в январе — марте 2020 года составил в текущих ценах 30,2 млрд BYN (минус 0,3 % к аналогичному периоду прошлого года). Однако именно поэтому в белорусских СМИ царит скорее сдержанный оптимизм, нежели разочарование. Дело в том, что падение производства в январе — феврале составило минус 0,6 %, а в январе — и вовсе минус 1,9 %. Т. е. экономика растёт, хотя и падает. 

Впрочем, прогнозы дальнейшей динамики белорусской экономики «радуют» разнообразием. 

* от -5 % до -15 %, в зависимости от сценария

Как видим, все прогнозы солидарны в одном: экономика будет падать. К слову, ЕАБР оперативно пересмотрели свою же оценку, опубликованную в конце марта, — тогда они прогнозировали падение ВВП в Беларуси всего на 0,1 %.

«Вилка сценариев сегодня для Беларуси не просто широка, она необычайно широка. Рецессия в 3,5 % на сегодняшний день — это лучшее, что может произойти из реалистичных сценариев», — комментирует ситуацию старший научный сотрудник Центра экономических исследований BEROC Дмитрий Крук. 

Падение белорусской экономики в январе — феврале было обусловлено резким снижением импорта нефти и, соответственно, падением экспорта нефтепродуктов. Так, импорт нефти в эти месяцы, по оперативным данным, составил 1,037 млн тонн (1/6 от расчётного объёма поставок). 

Источник: Белстат

Что касается экспорта НП, то он, как видим, сократился в январе — феврале 2020 года на 1,225 млн тонн. Выручка упала до 375 млн долл. (-542 млн). Однако статистика говорит, что частично это падение было компенсировано повышением средней стоимости экспортных НП. Причина этого в том, что в условиях резкого сокращения поставок в БНК, очевидно, приняли решение по максимуму сохранять маржинальные рынки. 202 из 375 млн долл., т. е. почти 54 % экспортной выручки, Беларусь получила от экспорта на Украину (год назад её доля в выручке составляла только 25 %). Выросла она за счёт экспорта в Великобританию — выручка от этого направления упала с 449 до 98 млн долл. 

Отметим также, что, несмотря на номинальный рост доли поставок топлива на Украину, фактический объём экспорта НП туда сократился с 399 тыс. тонн (январь — февраль 2019 года) до 331 тыс. тонн (-17 %). Т. е. происходит как раз то, о чём мы уже писали: Беларусь теряет украинский рынок, наиболее удобный с точки зрения логистики и наиболее маржинальный. К примеру, только снижение поставок в январе — феврале на 68 тыс. тонн равняется падению выручки на 41,5 млн долл. 

Однако дальнейшее падение стоимости нефти потянет за собой и экспортную выручку от НП, что следует учитывать даже после восстановления объёмов поставок нефти. 

Так, в обзоре за прошлый месяц мы уже писали об увеличении поставок российского топлива на Украину. В конце марта — начале апреля стало известно о сокращении розничной реализации топлива на Украине на 30–40  % (влияние карантина). А вот и свежая ценовая динамика.

Источник: minfin.com.ua

Источник: minfin.com.ua

Как видим, только за апрель розничные цены А-95 и ДТ упали на 2,66 грн. (А-95) и 2,61 грн. (дизтопливо), что примерно равняется 0,1 долл., или 0,24 BYN. С начала марта цены просели и вовсе на 4,29 грн. (А-95) и 4,23 (дизтопливо), т. е. на 0,16 долл. Исходя из доступной статистики экспорта топлива на Украину можно примерно рассчитать, как снижались оптовые закупочные цены, по которым закупали белорусское топливо украинские импортёры.

Не менее печально выглядит статистика внешней торговли и по остальным товарным группам. 

Товарная структура белорусского экспорта. Источник: Белстат

Как видим, торговля минеральными продуктами и сырьём в начале года сократилась почти на 60 %. Как и в прошлом году во время форс-мажора с поставками нефти, экономику пытаются вытягивать другие отрасли. 

Важный момент: из-за сокращения доли минеральных продуктов в экспортной выручке на первое место вырвалась группа продовольственных товаров и с/х сырья (21,2 %). По уточнённым уже в апреле данным, выручка по этой группе товаров достигла даже 919 млн долл. (+9,7 % к аппг). Почти 44 % этой суммы (403 млн долл.) Беларуси обеспечил экспорт молока и молокопродуктов. Таким образом, продажи растут даже несмотря на взрывной рост в прошлом году.

А группа «Машины, оборудование и транспортные средства» (18,5 %) сумела войти в топ-3 по выручке. 

Не менее любопытна географическая динамика внешней торговли.

Источник: Белстат

Как видим, за 2 месяца белорусский экспорт ушёл в минус более чем на 14 %, в основном за счёт торговли с Европой. Более того, в прошлом году именно экспорт в ЕС и страны вне СНГ немного вытягивал белорусский торговый баланс. Напротив, экспорт в РФ, страны СНГ и ЕАЭС за это время только вырос — на 6,4, 5,4 и 5,9 % соответственно. Единственным «утешением» может служить сокращение негативного сальдо от торговли товарами (488 млн долл. против 530 млн в январе — феврале 2019 года). 

Традиционно внешнюю торговлю вытянул экспорт услуг. Экспорт товаров и услуг за 2 месяца хотя и упал в сравнении с прошлым годом до 5,57 млрд долл. (-11 %), однако всё равно превысил импорт и позволил итоговому сальдо быть в плюсе (+425 млн долл.). 

Источник: Белстат

Как видим, ИПП, в отличие от ВВП, уже испытывает на себе влияние эпидемии: промышленность в марте работала активнее, чем в январе (в сравнении с прошлогодними показателями), однако чуть хуже, чем в феврале. 

Впрочем, по отдельным направлениям промышленное производство показывает неплохие результаты даже несмотря на общее замедление (-2,7 %). 

Драйверами белорусской промышленности в марте выступали: 

– производство основных фармацевтических продуктов и фармацевтических препаратов (+19,8 %). В условиях эпидемии это совершенно логично: такая продукция пользуется спросом как на внутреннем рынке, так и на внешнем; 

– производство вычислительной, электронной и оптической аппаратуры (+19,1 %). Можно предположить, что медицинская аппаратура также входит в эту категорию;

– производство изделий из дерева и бумаги; полиграфическая деятельность и тиражирование записанных носителей информации (+12,1 %).

Небольшие плюсы показали другие отрасли: производители продуктов питания, о которых мы уже упоминали выше (+5,6 %), производители одежды и текстиля (+4,2 %). Многие швейники, откликаясь на текущий спрос, переключились на выпуск защитных масок, защитных медицинских костюмов. 

Финансовые показатели

Золотовалютные резервы республики в сравнении с мартом прогнозируемо продолжили падение. Однако в данном случае важно не падение само по себе, а величина, на которую резервы сократились за месяц: 1,08 млрд долл.  

Источник: НБ РБ

Нетрудно заметить, что за 2018–2019 гг. такое крупное однократное падение резервов наблюдалось только в начале 2018 года. Тогда резервы в феврале в сравнении с январём сократились на 838 млн долл.

Всего же с начала года ЗВР Беларуси сократились уже на 1,607 млрд долл.

Напомним, что плановые показатели ЗВР на конец 2020 года составляют 7,5 млрд долл., а динамика этого сокращения такова, что намеченную в бюджете планку ЗВР могут пробить уже по итогам апреля.

* Специальные права заимствования. Источник: nbrb.by

По структуре резервов никаких сенсаций. СПЗ, золото и прочие активы фактически на прежних позициях. Изменились только резервные активы в иностранной валюте. Что, в свою очередь, имеет только одно объяснение: Нацбанк расходует валюту для продажи банкам (т. е. госпредприятиям, частному бизнесу и населению), удовлетворяя спрос, либо возвращает внешние долги. 

Условно можно принять, что примерно 280 млн долл. из резервов в марте перекочевали в кубышки белорусов, ведь именно столько составила в прошлом месяце чистая покупка валюты населением (граждане РБ купили эквивалент 1,02 млрд долл., однако продали 742,5 млн долл.). Ещё 618 млн долл. — чистая покупка валюты юрлицами. Сами банки добавляют к итоговой сумме ещё 20 млн долл. Таким образом, примерно 913 млн долл. из 1,08 млрд (на которые сократились резервы) остались в самой Беларуси в виде валютных накоплений.

Любопытно, что квартальные данные не намного отличаются. Чистыми покупателями валюты в январе — марте выступали население и юрлица-резиденты (1379,4 млн долл.). Чистыми продавцами, соответственно, — банки и юрлица-нерезиденты (280 млн долл.). Это даёт в итоге примерно 1,1 млрд долл. чистой покупки (1379-280). 

Итак, приходится констатировать, что основная причина сокращения резервов в марте — резко возросший спрос на валюту со стороны населения и бизнеса. Причём скорость и объёмы роста спроса в марте определили динамику всего квартала. 

Впрочем, у такого спроса, разумеется, есть зеркальная причина: сократилось поступление валюты на рынок из других источников — от того же населения и юрлиц. Что и потребовало вмешательства Нацбанка. 

Нетрудно заметить, что как раз во второй половине марта курс белорусского рубля резко обвалился по отношению к доллару, преодолев даже планку в 2,5 BYN, которую мы прогнозировали в мартовском обзоре статистики. Апрельские значения, в свою очередь, похожи уже на попытки нащупать т. н. «плато», т. е. новый диапазон приемлемых курсов после ослабления. Однако каким будет это плато, прогнозировать пока рано. 

Продажу валюты как основную причину сокращения резервов подтверждают и в Нацбанке РБ. Там же указывают, что второй причиной стало плановое погашение «внешних и внутренних обязательств в иностранной валюте на общую сумму 226,5 млн долл.». Если сложить расходы на обслуживание госдолга с чистой покупкой валюты, то мы получим сумму большую (1,139 млн долл.), нежели сокращение ЗВР. Видимо, в марте правительство где-то смогло занять эквивалент 60 млн долл.

Источник: minfin.gov.by

Однако доступные к настоящему времени данные позволяют фиксировать только динамику на начало марта. И тут мы видим любопытную ситуацию. Госдолг в белорусских рублях вырос к февралю почти на 1,77 млрд. Однако при пересчёте в валюту этого почти незаметно: внутренний долг вырос на 212 млн долл., а внешний даже сократился на 71 млн долл. Общий прирост равняется 141 млн долл., т. е. примерно 352 млн BYN по актуальному курсу. 

Причина такого разнобоя очевидна. Колебания курса национальной валюты «сократили» прирост внутреннего госдолга, пересчитанного в доллар, и сам этот долг.

С другой стороны, процент госдолга к ВВП сократился как в национальной, так и в американской валюте. 

В Минфине республики это подтверждают. «Существенных проблем с исполнением обязательств по процентным платежам, по исполнению основного долга в текущем году у нас не возникает… У нас достаточно ресурсов для штатного исполнения бюджета. Какого-либо негативного развития ситуации с исполнением бюджета мы не ожидаем ни в ближайшей перспективе, ни в более долгосрочной», — прокомментировал ситуацию Максим Ермолович. Однако, по его словам, если такие проблемы возникнут, то недопоступление в бюджет будет компенсироваться за счёт средств, которые Минфин хранит в НБ РБ. 

Как мы помним, 5 марта у Минфина сорвались планы по размещению евробондов: спроса на облигации на фоне биржевого кризиса в конце февраля практически не наблюдалось, и в правительстве решили отложить размещение. Ермолович в очередной раз подтвердил это: «Посмотрим, как будет развиваться ситуация. Рынки не закрыты. Возможности по нашему размещению сохраняются. Мы не меняем планы по выходу на рынок евробондов, по размещению 30 млрд российских рублей на финансовом рынке РФ». Хотя министр и не исключил, что от каких-то заимствований придётся отказаться. 

Кроме того, в планах Минфина привлечь от 500 до 900 млн долл. от МВФ и ещё 1 млрд долл. от ЕБРР. 

Учитывая, что в марте Минфин планировал привлечь от размещения евробондов 1–1,2 млрд долл., в целом получается, что в планах — занять около 3,3–3,5 млрд долл. (1+1+0,9+0,4), хотя изначально собирались привлекать не более 3 млрд. По всей видимости, дополнительное финансирование необходимо для поддержки предприятий и отраслей, пострадавших из-за COVID-19. 

Инфляция и угроза ипотеке

Показатель инфляции в Беларуси в марте снова был достаточно высоким (0,9 %).

Источник: НБ РБ

К примеру, в марте прошлого года её показатель достигал только 0,4 %, в 2018-м — 0,8 %, в 2017-м — 0,3 %. В целом с начала года ИПЦ вырос на 2,7 % (в 2019-м — 2,6 %, 2018-м — 2,5 %, 2017-м — 1,7 %). 

0,9 % (даже 0,85 %) — это т. н. сводная инфляция за март. Базовая — 1,12 %, и это самый высокий показатель за последние 49 месяцев. 

Отметим, что квартальные показатели уже выбились за пределы, рассчитанные белорусскими чиновниками. Планировалось, что сводная и базовая инфляция в январе — марте составят 2,5 и 1,7 % соответственно, тогда как на практике получилось 2,7 и 2 %.

Собственно, на рост цен указывает уже динамика розничного товарооборота в первом квартале (+7,9 % к первому кварталу 2019 года). И это при том, что оптовый товарооборот, наоборот, упал на 8,4 %. Иными словами, люди покупают меньше, а розничные цены растут. 

Любопытно, что цены растут неодинаково. В организациях торговли динамика составила +9,4 % к прошлому году, тогда как в общественном питании — всего +1,5 %. 

Объясняется это, видимо, разной степенью влияния пандемии COVID-19 на экономику. Выручка заведений общественного питания в марте, по различным оценкам, упала на 20–80 %, тогда как в торговле выручка сократилась не более чем на 1/5. 

Не исключено, что рост цен может ускориться ещё более. 17 апреля Совмин Беларуси принял постановление, отменившее ограничение на рост цен на товары (не более 0,5 % в месяц). Такое ограничение было принято 30 марта и должно было действовать до 30 июня, т. е. его влияние на рост цен нам пока неизвестно. 

Ограничение отменили с формулировкой «в связи со стабилизацией ситуации на рынке», однако это совсем не означает, что цены перестали расти. Более того, всё больше экспертов говорит о том, что инфляцию в этом году удержать не удастся. 

«Про удержание инфляции в пределах 5 % в этом году можно уже забыть. Это официальный прогноз, который был определён в прошлом году и не предполагал ни глобального экономического кризиса, ни пандемии, ни резких скачков на валютном рынке. С учётом сегодняшних тенденций можно предположить, что потребительские цены в 2020 году вырастут на 8–12 %», — прогнозирует старший аналитик «Альпари» Вадим Иосуб. Всемирный банк, МВФ и ЕАБР прогнозируют Беларуси 11,3, 5,6 и 5,5 % инфляции соответственно. 

Высокие (двузначные) темпы инфляции пока, как видим, прогнозирует только ВБ. Хотелось бы верить, что его эксперты ошибаются, ведь такая инфляция ударит по механизму ипотечного кредитования, который в Беларуси запускают с 2021 года.

Теоретически возможность взять жильё в ипотеку в Беларуси есть и сегодня. На практике и клиенты банков, и сами банки пользуются этим механизмом редко: высокие проценты делают такой кредит невыгодным для заёмщика

Дело в том, что процентная ставка по кредиту (в т. ч. ипотеки) состоит из ставки рефинансирования и прибыли банка. Ставка рефинансирования, в свою очередь, прямо пропорционально зависит от инфляции. 

Источник: НБ РБ

Стабилизация инфляционных процессов в 2016–2019 гг. как раз и позволила снизить СР с 24 % (апрель 2016-го) до нынешних 8,75 % (февраль 2020-го).

Вторая причина высоких ставок — высокая защищённость заёмщика и отсутствие в законодательстве прописанных условий, при которых банк может начинать процедуру истребования залога. Указ «Об ипотечном жилищном кредитовании» от 16 апреля 2020 года делает попытку выравнять этот баланс, устанавливая такие критерии: более 90 суток просрочки платежей и более 10 % остатка задолженности по телу кредита. 

Для введения ипотеки правительство вело совместную работу с банками (их представители принимали участие в подготовке проекта указа, подписанного Лукашенко в середине апреля). Прилагались усилия по стабилизации инфляции на уровне 2018–2019 гг., недопущению её выхода на двузначные значения. Судя по всему, правительство и банки хотели в результате выйти хотя бы на российскую модель кредитования: ставки всё ещё высоки в сравнении с европейскими (9–10 % против 2–5 % в ЕС), однако механизм кредитования всё же работает. 

И теперь новый кризис и эпидемия грозят всё испортить.