Если глянуть на карту Европы, то её геополитический портрет, все коллизии, а также все возможные сюжеты, как прошлые, так и будущие, окажутся перед вами, как на ладони. Раскрытая геополитическая книга.

Только вот прочитать её может далеко не каждый политик. А всё почему? А всё потому, что некоторые люди, как в той поговорке, смотрят в книгу, а упорно видят…

Казалось бы, всё ясно: у Европы всегда было четыре центра тяжести или, если угодно, силы. Это Англия, Франция, Германия и Россия. Положение сложное, нестабильное — четыре центра, и чтобы Европа обрела, наконец, устойчивость, необходимо каким-то образом сбалансировать эти центры. Лучше всего путём их сотрудничества.

Сего, к сожалению, мы пока так и не достигли. Что и привело как минимум к двум мировым войнам.

Есть другой способ, пока более реалистичный — так выстроить внутри Европы систему сдержек и противовесов, чтобы, несмотря на бурлящие эгоизмы центров, они вынуждены были вести себя сдержанно. И тут просматривается только один вариант —  когда Франция дружит с Россией.

Чтобы понять это, опять же достаточно только взглянуть на карту. Это хорошо понимал Наполеон, всеми путями склонявший царя Александра к союзу и всё потерявший, когда их союз провалился. Это понимали генерал де Голль, Валери Жискар д’Эстен, Жак Ширак, в последние годы своего президентства стал понимать и Николя Саркози. Понимали в разных исторических эпохах, при различных политических раскладах, но с неизбежным выводом: с Москвой необходимо крепко дружить, чтобы тебя, а точнее Францию, не съели твои же западные союзники.

Все облечённые властью французы, которые этого не понимали, плохо кончили — Жорж Помпиду, Франсуа Миттеран, Франсуа Олланд. А с ними и Франция, которая постепенно лишалась статуса великой державы и превращалась в Le garçon — политического официанта на банкете у нуворишей.

А однажды она лишилась суверенитета, свободы, в общем, всего и даже самоё себя, когда другого понимающего политика, министра иностранных дел Франции Жана-Луи Барту убили в 1934 году. Может, именно тогда началась Вторая мировая война — с роковых выстрелов в Марселе? И уж точно именно тогда был предначертан Франции жалкий удел капитуляции перед Гитлером.

Бывший непримиримый противник СССР и сторонник идеи антисоветского «санитарного кордона», в 1930-е годы Жан-Луи вдруг прозрел и стал самым активным в европейской дипломатии противником стратегии потворства гитлеровской Германии. Более того, он стал поборником военного альянса с Советским Союзом.

Именно Луи Барту выступил инициатором принятия СССР в Лигу Наций, он же содействовал установлению дипломатических отношений между государствами Малой Антанты и СССР, постепенно создавая новую систему сдержек и противовесов. Главной целью Барту наметил заключение пакта о взаимной помощи с Москвой, а затем — создание единого оборонительного блока с участием Франции, СССР, государств Малой Антанты и Венгрии, которую Барту почти примирил с её соседями. Так Германия оказалась бы «запертой» с двух фронтов, с востока и запада, и ни за что не решилась бы на войну. 

В общем, идеи Барту полностью совпадали с концепцией «коллективной безопасности», продвигаемой тогда Москвой в противовес гитлеровской зреющей агрессии. Воплотись они в жизнь, и была бы спасена не только Франция, но и вся Европа, и весь мир. Вот почему жизни лишили самого Барту.

Убили его вместе с другим его единомышленником, югославским королем Александром I прямо в Марселе, куда тот прибыл с официальным визитом. Югославский фактор был очень важен, ибо подключал к системе коллективной безопасности тот самый регион, в котором проживают много славянских народов и который Черчилль любил называть «мягким подбрюшьем Европы». Но покушение организовали не англичане, а немцы. Уже после разгрома Третьего рейха были найдены документы из архивов абвера, пролившие свет на трагичные события 1934 года в Марселе. Абвер назвал операцию «Тевтонский меч» — название более чем символичное, учитывая, что именно Барту и его идеи могли заставить этот меч так и остаться в ножнах.

Впрочем, список намечаемых фашистами жертв террористических покушений был куда шире. В нём значились Э. Дольфус, который противился аншлюсу Австрии, министр иностранных дел Румынии Н. Титулеску, также выступавший за союз с Францией и Англией, министр иностранных дел Чехословакии Эдуард Бенеш, бельгийский король Альберт и государственный министр Франции Э. Эррио. Но в Марселе абверу удалось разом вычеркнуть две верхних позиции в чёрном списке.

Убийство короля Александра I и министра Луи Барту означало, что на создаваемом ими «Восточном пакте» можно было поставить крест. На место Барту был назначен новый министр иностранных дел Пьер Лаваль, которого позднее прозвали «могильщиком Франции». В годы оккупации он активно сотрудничал с немцами, за что и был казнён после Великой Победы. А на югославский трон в 1934 году взошёл 11-летний король Пётр II. Вернее, туда его поставил регентский совет, возглавляемый пронемецки настроенным князем-регентом Павлом, который в апреле 1941 года по собственной воле сдал Югославию нацистам. Главное же — в Европе с тех пор не только больше не думали о создании всеобъемлющей системы коллективной безопасности с участием СССР, но и просто боялись об этом заикнуться.

Парадоксально, но сегодня в Европе тоже боятся говорить о дружбе и союзе с Россией. За подобные идеи пока ещё не убивают физически, но вполне способны устроить политическое убийство. Вас объявят «путинистом», подвергнут остракизму, постараются вышвырнуть из политики. А если вы президент, как Николя Саркози, или канцлер, как Герхард Шредер, то сделают всё для того, чтобы сторонник дружбы с Москвой больше никогда не переизбрался.

Вот почему надо признать, что от Эммануэля Макрона, неожиданно заговорившего о восстановлении особых отношений с Россией и о том, что «наши две великие нации должны жить вместе», слова эти потребовали несомненного мужества. И уж точно — прозорливости. И пусть Макрон говорит об этом пока лишь в привязке с идеей возвращения России в «Большую восьмёрку», то есть как бы от имени коллективного Запада, не нужно быть экстрасенсом, чтобы увидеть за этим стремление вернуть величие именно Франции, которое теперь в ещё большей степени, чем в предыдущие исторические эпохи, зависит от взаимопонимания с великой Россией. Причём от взаимопонимания напрямую, тет-а-тет, а не сквозь решето многосторонней дипломатии.

Может, именно поэтому Макрон на встрече с Владимиром Путиным в Брегансоне несколько раз педалировал свою мысль о том, что мы все «переживаем сейчас исторический момент». Какой именно, месье президент Эммануэль постарался, сколько возможно, уточнить: «Когда в мире нет системы безопасности, когда нет чётких правил».

Так с кем же вы собираетесь выстраивать новую систему безопасности и хороших правил, месье Макрон? С Англией, которая выходит из ЕС? Может быть, с Соединёнными Штатами, которые объявили Франции экономическую войну? Или, может, с Германией, у которой на пути к полному экономическому господству в Евросоюзе теперь стоит одна только Франция?

В новой расстановке сил то, о чём вы говорите, мсье президент, возможно только при условии восстановления не членства России в «восьмёрке», а особых франко-российских отношений, которые существовали до президентства Миттерана. И не просто существовали, а фактически определяли мейнстрим тогдашней европейской и мировой политики — знаменитую «разрядку», которой французы дали и свое название — Détente.

Сегодня разрядка будет звучать точно по-русски. Это слово выучат все, как когда-то выучили «спутник». И если французская великая нация хочет жить, — естественно, как и другие нации, — ей нужно отказаться от лживой понятой солидарности, ведущей нас к гонке ядерных вооружений, и срочно восстанавливать на двусторонней основе тот самый спасительный баланс между Парижем и Москвой. Точнее, их стратегическое партнерство.

А остальные потом подтянутся…