Примерно два месяца назад помощник президента России РФ Андрей Белоусов предложил Владимиру Путину изъять 513,7 млрд руб. сверхдоходов у 14 металлургических и нефтехимических предприятий за 2017 год для исполнения пунктов «майских указов».

Тогда инициатива Белоусова вызвала бурю возмущения как у владельцев и менеджеров предприятий, так и у экспертного сообщества и в либеральных СМИ. С того времени утекло много воды, реакция тех, кому предложили «поделиться», прошла все фазы от гнева к смирению через отрицание и принятие, да и само целевое назначение 0,5 триллиона рублей успело измениться.

Теперь сверхприбыль химиков и металлургов предлагают потратить не столько на майские указы, сколько на национальные проекты и на реализацию важных инициатив частных компаний, которые по каким-либо причинам нуждаются в финансовой поддержке.

Государство вышло победителем из схватки с капиталом, о которой писал автор в тексте «Социалистические порывы Белоусова», впрочем, власти пришлось пойти на ряд уступок. В частности, изъятие средств будет не безусловным, а в обмен на поддержку со стороны государства. Однако главной цели всё же удалось достичь: бизнес инвестирует в экономику дополнительные средства, чем проявит больше участия в экономической жизни России и покажет, что не только население должно нести на себе издержки от кризиса, управленческих ошибок и растущего внешнеполитического давления.

В данный момент реализация инициатив Белоусова находится на этапе выбора проектов, которые предлагают различные министерства и ведомства, определения их примерной стоимости (некоторые существуют пока лишь на бумаге, да и то в общих чертах), а также переговоров с бизнесом на предмет его желания инвестировать в каждый конкретный проект. Часть проектов реализуется структурами, уже попавшими под санкции, поэтому участие в их реализации может привести к расширению американских санкций на потенциальных инвесторов.

Предварительный список проектов состоит примерно из 395 позиций, у половины из которых нет финансовой оценки. Проектов, прошедших финансовую оценку, набралось на 13 трлн рублей, из которых 9 трлн рублей — желаемое чиновниками дополнительное финансирование от бизнеса.

Как видно, наиболее активным оказалось министерство транспорта, на втором месте по объёмам желаемого финансирования — министерство промышленности и торговли. Кроме перечисленных в таблице выше министерств и компаний, свои предложения озвучили Минобороны и Минздрав.

Несомненно, каждый проект, предложенный к финансированию, является важным для продвигающей его структуры. Однако нужно понимать, что объём денежных средств ограничен, проектов много, не все из них являются первоочередными и не каждый из реализованных проектов приведёт к экономическому росту.

Яркий пример — экономика спортивных соревнований, для проведения которых требуется создание дорогостоящей, узкоспециализированной, то есть непрактичной и часто ненужной городам инфраструктуры.

На подготовку к чемпионату мира — 2018 было потрачено 883 млрд рублей, или 14 млрд долларов, из которых 390 млрд рублей пришлось на расходы федерального бюджета, 298 млрд рублей — расходы местных бюджетов (в том числе 189 млрд рублей — Москвы), а 195 млрд рублей вложил частный капитал.

Хотя оргкомитет «Россия-2018» и отчитался о том, что ЧМ принёс экономике свыше 950 млрд рублей, а в ближайшие 5 лет принесёт ещё от 150 до 210 млрд рублей ежегодно, но эти деньги получили отнюдь не государство и муниципалитеты, понёсшие основное бремя финансирования: 797 млрд рублей достались малому и среднему бизнесу, а бюджеты в виде налогов получили 164 млрд рублей.

Выделенные на строительство инфраструктуры деньги осваивали частные подрядчики, прибыль от туристов тоже досталась бизнесу, а вот выстроенные стадионы превратились в бремя для местной власти, которая не знает, что с ними делать, но обязана поддерживать их в работоспособном состоянии. Фактически заработали на проведении ЧМ-2018 частные компании и FIFA, тогда как государство и региональные власти оказались в убытке. Проще говоря, прибыль была приватизирована, а убытки — национализированы.

И Россия в этом плане отнюдь не уникальна: узкоспециализированные стройки, будь то стадионы под один чемпионат или выставочные центры, всегда убыточны. Порой главам государств приходится вести переговоры с инвесторами и просить их найти применение выставочным комплексам, как пришлось сделать Нурсултану Назарбаеву.

Аналогичная история рискует повториться и с объектами, которые предлагает профинансировать Минтранс, а именно при строительстве высокоскоростной железнодорожной магистрали (ВСМ) Москва — Казань, скоростной автодороги Москва — Казань, терминалов для аэродромов в рамках проекта по развитию региональной авиации, а также при ликвидации «узких» мест в железнодорожной сети и расширении морских портов.

Проекты Минтранса дорогие, потому что являются масштабными, а их количество вызвано тем, что отечественный капитал научился строить практически всё, начиная дорогами и заканчивая мостами. Строительство за бюджетные средства — выгодный бизнес для компаний, но иногда стройки оборачиваются убытками для государства.

Скоростное шоссе, ведущее в лес, на участке федеральной трассы А-360 «Лена» в Амурской области: не только дорогое и бессмысленное, но и опасное.

Впрочем, есть более яркие примеры, чем дорога в никуда. В 1995 году в китайском автономном районе Внутренняя Монголия начали строить город Ордос, куда планировалось переселить жителей окрестных сёл. Город построили, но он до сих пор пустой.

Нет ясности и с Хоргосом — казахстанским сухим портом у границы с Китаем. На проект сухого порта, через который должны были идти огромные потоки грузов в рамках проекта Нового шёлкового пути, возлагались огромные надежды, но им, похоже, не суждено воплотиться. По крайней мере, в тех масштабах, в которых хотелось чиновникам во время открытия Хоргоса.

Главным критерием при выделении средств на строительство транспортной инфраструктуры должна быть способность возводимых объектов генерировать прибыль. Во многих случаях дороги действительно нужны и важны, но вырастет ли объём производства товаров в стране и мобильность населения настолько, чтобы эти дороги окупились?

ВСМ Москва — Казань нужна и важна, но её главная проблема в том, что доходы граждан России от её строительства не вырастут и россияне не станут активнее путешествовать по стране.

Аналогичная история и с инфраструктурой, предназначенной для перевозки грузов. Россия экспортирует низкопередельную продукцию, а импортирует товары с высокой добавленной стоимостью.

С транспортировкой товаров и грузов справляется уже существующая транспортная инфраструктура. Как видно, 62 % российского экспорта — кокс, нефтепродукты и продукция металлургии. Из доклада «Промышленная политика в Евразийском экономическом союзе — три года интеграции».

Проще говоря, хотя проекты Минтранса необходимы, они не являются первоочередными, а их реализация не гарантирует роста национального богатства.

К сожалению, схожая история и с рядом проектов Минпромторга: триллион рублей требуется для модернизации производств, в первую очередь обновления оборудования и смены технологий для снижения отходов и выбросов в металлургии. Проще говоря, есть вероятность того, что металлурги попытаются «отбить» часть расходов, пролоббировав важные и финансово обременительные для них проекты.

Пока же из действительно важных проектов, которые планируется поддержать, фигурируют:

1. Стан нержавеющего проката «Мечела» стоимостью 25 млрд рублей, запуск которого позволит снизить долю импорта нержавеющей стали до 10 % с текущих 90 %.
2. Комплексы переработки твёрдых бытовых отходов в Челябинской области (3,54 млрд руб.), Магнитогорске (1,32 млрд руб.), Мурманской области (1,85 млрд руб.) и Ханты-Мансийском АО (1,1 млрд руб.). Хотя переработка ТБО не вписывается в изложенные выше критерии, однако проблема отходов для российских городов становится актуальнее с каждым годом и требует скорейшего решения, а не отсрочки, пусть и в виде отправки тысяч тонн мусора в отдалённые регионы страны.

В публикациях СМИ упоминаются проекты Фонда развития промышленности, однако автору, к сожалению, не удалось найти конкретной информации о проектах Фонда, которые его руководство предлагает финансировать за счёт денег металлургов и нефтехимиков.

Возникает логичный вопрос: во что же тогда лучше вкладывать деньги? Ответ на него прост: в то, что крайне слабо развито в России и Евразийском союзе, в те отрасли, чью продукцию Россия и её союзники импортируют. Приоритетными для инвестирования должны быть импортозамещающие производства.

Экономика России, а также Евразийского союза критически зависит от импорта машин и оборудования, электроники, транспортных средств, комплектующих и агрегатов к ним. Именно на импортозамещение данной продукции и нужно выделять деньги в приоритетном порядке. Из доклада «Промышленная политика в Евразийском экономическом союзе — три года интеграции».

Каждое рабочее место в автопроме, например, создаёт порядка семи рабочих мест в смежных производствах, то есть формирует длинную производственную цепочку, в которой циркулируют деньги.

Как бы негативно ни относиться к растущему показателю автомобилизации в России, стоит признать, что автопром во многом остаётся одной из немногих действительно массовых и технологичных отраслей российской экономики. Но кризис продолжает бить по нему: только АвтоВАЗ до конца 2018 года уволит 700 человек, что повлечёт за собой автоматические сокращения на предприятиях-смежниках.

Главным приоритетом должно быть максимальное увеличение элементов в данных производственных цепочках с непременным условием: деньги должны оставаться внутри России, а не вымываться из неё.

И примеры таких инвестиций в России есть, ознакомиться с ними можно на сайте Фонда развития промышленности, который вкладывает деньги именно в импортозамещающие производства. Из последних проектов Фонда стоит отметить серийное производство в Томске металлорежущих станков, выпуск поршневых пальцев и гильз цилиндров на базе АО «Костромской завод автокомпонентов» и выделение 1,6 млрд рублей на производство технологических фильтров и буровых установок.

Главной целью изъятия сверхдоходов и их инвестирования в реальный сектор экономики должна стать трансформация политэкономической модели России: увеличение доли наукоёмких и высокотехнологичных производств в экономике, снижение объёмов импорта и увеличение производства внутри страны. То есть задача — не помочь кому-либо в сохранении текущей экономической модели России, а изменить её.

Только так получится разумно и с наибольшей пользой потратить изымаемые у металлургической и нефтехимической промышленности деньги, которые действительно являются сверхдоходами: представители данных отраслей выступали главными лоббистами вступления России в ВТО, и именно они выиграли от вступления в мировой торговый клуб. Высокотехнологичные же отрасли пострадали. Именно их и нужно поддерживать.