Примером того, что государственные корпорации могут более чем успешно действовать на рынке IT технологий, является Китай — лидерство госкорпораций там является бесспорным, а частные компании так и или иначе сотрудничают с государством.
И это касается не только сотовых операторов и интернет-провайдеров с классическими IT-компаниями, призванными заменить Google и Facebook, но и высокотехнологических производств как чипов, так и промышленных роботов.
Национальный интернет
Лидером сотового рынка Китая является корпорация China Tower — она в 2015 году объединила активы трёх ведущих китайских сотовых операторов — China Mobile (38 % акций), China Telecom и China Unicom (по 28 % акций каждая). А вот сама China Mobile контролируется госкорпорацией China Mobile Communications Corporation (72,72 % акций). По количеству абонентов China Mobile, не говоря уже о China Tower, обошли крупнейшего европейского сотового оператора Vodafone и американскую AT&T — только в 2016 году у China Mobile было 849 млн мобильных абонентов. При этом Vodafone можно считать полноценной ТНК — она работает практически во всех европейских странах, тогда как China mobile и AT&T являются скорее национальным брендами, но в случае с китайской компанией её национальный рынок куда больше американского и европейского вместе взятых.
Крупнейшим интернет-провайдером в Китае является Tencent, основанный в 1997 году. Кроме того, компания владеет системами обмена сообщениями QQ и мессенджером WeChat. Рыночная капитализация Tencent в 2013 году превысила 100 млрд долларов.
Похожая ситуация и в интернет-торговле: там Китай составляет вполне серьёзную конкуренцию американскому Amazon с той спецификой, что ориентируется не только на свой рынок и развитые страны, но и страны постсоветского пространства.
Интересен пример взаимоотношений между компанией Alibaba (принадлежит миллиардеру Ма Юну), владеющей китайским интернет-магазином Aliexpress (китайский конкурент американского Amazon), и американской IT-корпорацией Yahoo: в 2005 году американцы купили 43 % акций компании, а в 2012 году китайцы выкупили 20 % акций. Таким образом, говорить о поглощении американцами китайских IT-гигантов не приходится. Они скорее кооперируются, когда им выгодно и расстаются, когда союз перестаёт устраивать Китай.
60 % прибыли Amazon обеспечивают страны Северной Америки (у Alibaba под контролем 84 % торговли в Китае). При этом у компаний разная философия: американцы торгуют сами и владеют складами, а китайцы просто предоставляют платформу для торговли бизнесу и умудряются получать куда большую прибыль, чем их конкуренты. Для китайцев Джек Ма уже стал своим Стивом Джобсом.
«eBay — это акула в океане, а мы — крокодил в реке Янцзы. Если мы будем сражаться в океане, мы проиграем. Но если мы сразимся в реке, мы победим».
Джек Ма, основатель Alibaba.
Справка: деанонимизация интернета по-китайски
Характерно, что Пекин защитил свой телекоммуникационный сектор от глобального рынка не только китайским файрволом «Золотой щит», но и мощнейшими протекционистскими мерами: в Китае нет ни Google, ни Facebook с Instagram и WhatsApp. Потому там их рыночная капитализация равна нулю.
К слову, это позволяет проводить весьма специфическую политику, которая даёт возможность понять, в каком направлении может пойти развитие интернета в случае утраты его пользователями анонимности и доминирования государства как регулятора сети.
В Китае внедряют систему «социального кредита» — к 2020 году не только каждая компания, но и каждый житель материкового Китая будет отслеживаться и оцениваться этой системой в режиме реального времени. Рейтинг доверия физлиц будет привязан к внутреннему паспорту. Обладатели высокого рейтинга будут пользоваться различными социальными и экономическими льготами. А тем, у кого рейтинг будет плохой, придётся страдать — на них обрушится вся мощь административных санкций и ограничений. Рейтинги будут публиковаться в централизованной базе данных в интернете в свободном доступе.
Кроме того, в Китае внедрён запрет на комментирование определённых тем, а для написания комментариев в интернете требуется авторизация. Естественно, это не оставляет места никаким никам и двойникам. Один человек — один профиль в интернете.
Проще говоря, интернет в Китае контролирует и регулирует государство.
Китайский аналог Google — Baidu с 2009 года является второй по величине поисковой системой в мире и обрабатывает 76 % поисковых запросов в китайском интернете. К слову, доля российского «Яндекса» в поиске в последние годы упала с 58 до 51 % — компании удалось добиться от Google посредством российских судов прекращения дискриминации своего ПО на смартфонах с Android, однако негативную динамику переломить не удалось. В то же время в Китае в смартфонах изначально установлены исключительно китайские сервисы — ни Google Play, ни Gmail в КНР нет.
Проще говоря, там у Baidu, в отличие от «Яндекса», просто нет иностранных конкурентов — государство, взяв управление IT-сектором экономики в свои руки, устранило всех конкурентов.
Ярким примером является история компании Huawei, которую в 1987 году основал бывший заместитель главы инженерного корпуса Китая Жэнь Чжэнфэй. Компания в начале своего существования сконцентрировалась на импортозамещении телекоммуникационного оборудования, в частности коммутаторов. В 1994 году Чжэнфэй заявил, что «страна без собственного достойного оборудования — всё равно что государство без вооружённых сил», а всего через три года Huawei вышла на международный рынок. Свой первый телефон Huawei выпустила в 2004 году, а смартфон — в 2010 году. Теперь флагманские модели данной компании входят в премиум-сегмент мобильной электроники, а сама Huawei входит в тройку мировых лидеров по производству смартфонов, уступая лишь Apple и Samsung. К слову, в пятёрку производителей попали ещё две китайские компании — Oppo и Vivo. Последующие строчки в рейтингах тоже занимают китайские компании — они конкурируют не с иностранцами, а сами с собой. На китайском рынке пала даже Apple — её потеснила Xiaomi.
Справка: от фабрики товаров к фабрике знаний
КНР успешно решает поставленную XVII съездом КПК в 2007 году задачу превращения страны из «фабрики товаров» в «фабрику знаний». За последние 10 лет число исследователей в Китае выросло в 2,3 раза — до 3,18 млн человек. В рейтинг ста лучших университетов мира Times Higher Education-2016 вошли 8 китайских ВУЗов. Китай уже пять лет подряд занимает первое место в рейтинге Всемирной организации интеллектуальной собственности (ВОИС). Ученые и изобретатели КНР в 2016 году подали 1101,6 тыс. патентных заявок, а США — почти в 2 раза меньше (589,4 тыс.).
Китайский хай-тек начинается с выпускного экзамена гаокао
По данным ВОИС, среди 100 компаний всех стран, зарегистрировавших наибольшее количество патентов, 19 китайских, причём четыре из них входят в двадцатку лидеров: Huawei (3898 заявок), ZTE (2155), BOE (1227), Tencent (981).
Китай уже давно перестал быть интеллектуальным «пылесосом», высасывающим патенты и технологии у американских компаний: в 2015 году Huawei передала Apple в рамках соглашения об обмене технологиями 769 патентов, тогда как получила лишь 98. «Яблочному» производителю приходится платить Huawei сотни миллионов долларов за патенты.
Импортозамещающей истории Huawei 30 лет, а путь от первого смартфона до третьей строчки в мировом ранге производителей компания прошла за 7 лет.
Национальные чипы
Аналогичные процессы идут и в сфере производства кремниевых микросхем, в частности процессоров. Флагманские решения на рынке предлагает американская компания Qualcomm, однако в последние годы конкуренцию ей начинают составлять процессоры от тайваньской компании Mediatek и от Huawei, у которой есть своя линейка процессоров Kirin. Новое поколение процессоров Kirin 970 является первым в мире, оснащённым нейроморфным процессором, чья задача — работа с нейронными сетями. Таким образом, у Huawei есть все шансы представить флагманское решение и обогнать Qualcomm. Другой подход демонстрирует компания Xiaomi — она активно предлагает «умные» товары, синхронизируемые с телефонами, в ассортименте продукция от часов до одеял и чайников.
Однако в целом с производством чипов у Китая есть ряд проблем.
Справка: производство чипов
Полным циклом производства процессоров — от разработки до воплощения их в кремне — обладает лишь небольшое количество компаний, в основном изготовление микросхем заказывают у специализированных производителей.
Например, ни у американской Qualcomm, ни у тайваньской MTK нет своих фабрик по производству процессоров — для производства используются предприятия-смежники. И если у MTK дела обстоят лучше — компания разрабатывает процессоры, которые собирают в самом же Тайване, то процессоры американской Qualcomm изготавливают в Азии, а не в США. Маржа у американской компании, контролирующей около половины мирового рынка процессоров, свыше 60 % — до 25 долларов прибыли за каждый процессор.
Полным циклом производства обладают корпорации Intel, Huawei и Samsung. В качестве иллюстрации наукоёмкости производства микропроцессоров стоит привести тот факт, что в далёком 2006 году из 1400 сотрудников процессорного подразделения Huawei у 67 % были степени доктора наук или магистра, и кадровая проблема в китайской полупроводниковой промышленности не решена до сих пор — инженеров для освоения новых технологических процессов не хватает. А уменьшающийся технологический процесс требует всё больших средств для освоения новых технологий: в 2012-м современный завод в США по выпуску чипов стоил порядка 5 млрд долларов. Теперь же приходится тратить уже 12 млрд долларов для того, чтобы новая фабрика выпускала конкурентоспособную продукцию.
Иная ситуация в сфере производства компьютерных микросхем: у корпорации Intel есть заводы как в США, так и в Израиле, Ирландии и Китае.
Большую часть микропроцессоров и иных электронных микросхем производят китайские и тайваньские компании. И мировой лидер — корпорация TSMC. Она является крупнейшим контрактным производителем чипов, который поставляет микросхемы таким компаниям, как Apple, AMD, Broadcom, Intel, NVIDIA, Oracle, Qualcomm и многим другим. Совокупные производственные мощности TSMC, согласно финансовому отчёту компании, на конец 2014 года были эквивалентны 736 тысячам 300-мм кремниевых подложек в месяц, что больше, чем у ближайших конкурентов — United Microelectronics Corp., GlobalFoundries и Samsung Foundry — вместе взятых. Согласно данным Gartner, TSMC контролировала 53,7 % рынка контрактного производства микросхем, тогда как доля рынка UMC — второго производителя чипов на заказ в мире — была в районе 9,9 %. А вот японская полупроводниковая промышленность находится в депрессии и уже не может наравне конкурировать с Тайванем и Южной Кореей.
Подложка тайваньской TSMC с микросхемами и «чистая комната» TSMC.
С 2015 года Китай превратился в крупнейшего в мире производителя полупроводниковой продукции, и теперь свыше половины всех выпускаемых в мире чипов используют китайские компании. К слову, объём мирового рынка чипов в 2015 году составлял свыше 354 млрд долларов, и доля Китая тогда составляла 58,5 %. Потому теперь Китай оспаривает лидерство Тайваня и Южной Кореи в производстве чипов.
Пекин сделал ставку на государственную компанию Tsinghua Unigroup Ltd., которая инвестировала в строительство фабрик по производству чипов свыше 24 млрд долларов. В частности, китайцы строят 3 мегафабрики по производству 3D NAND памяти с намерением к 2025 году обеспечить 70% потребностей китайской промышленности в полупроводниковой продукции.
Справка: «интеллектуальные войны» США и Китая
Вашингтон последовательно вводит против Китая санкции, направленные на сдерживание научно-технического прогресса. Во многом эта политика напоминает ограничения, которые вводились против СССР по линии Координационного комитета по экспортному контролю.
Первым пакетом специализированных санкций было эмбарго со стороны США и стран Западной Европы на поставки оружия в КНР, введённое в качестве ответной меры на подавление бунта на площади Тяньаньмэнь в 1989 году. Негативное воздействие данного пакета санкций Пекин во многом обошёл с помощью стран бывшего СССР — Союз рухнул, и ВПК постсоветских стран стал технологическим донором для КНР. Пекин просто закупал нужные системы вооружений и методом обратной инженерии осваивал технологии. Конечно, всё освоить не получается (например, реактивные и ракетные двигатели, а ряд передовых систем вооружения Китаю просто отказались продавать, поняв его увлечение копированием), однако самолёты Китай копировать научился. Ещё часть технологий китайский ВПК разработал самостоятельно или добыл с помощью шпионажа, в чём его неоднократно уличали.
Отчасти именно эти санкции настроили китайскую власть на необходимость заимствования чужих технологий.
«Военные» санкции неоднократно дополнялись, например, в конце 1990-х Пекин лишился возможности запускать спутники в космос с территории США. В то же время в 1990-х администрация Билла Клинтона предложила Пентагону сократить расходы и отказаться от конструирования электроники на американских предприятиях, начав просто её покупать на мировом рынке. В итоге в 2011-м разразился скандал: оказалось, что американская военная техника под завязку нашпигована китайской, зачастую низкокачественной электроникой, что угрожает не только обороноспособности американской армии, но и надёжной работе боевых машин.
В 2011 году американский Конгресс запретил двустороннее сотрудничество между NASA, китайскими госкомпаниями и гражданами, ссылаясь на риски для национальной безопасности, обосновав это тем, что космическая программа Китая полностью контролируется военными, а они, как считает Вашингтон, проявляют против США агрессию в киберпространстве.
В 2013 году Вашингтон запретил госучреждениям закупать китайские технологии, в частности у компаний Huawei (обвинена в шпионаже и сотрудничестве с китайскими военными) и ZTE.
Китайский бизнес пытался купить американских производителей чипов, однако власти США не одобрили сделки между американскими и китайскими компаниями. Карательным органом выступает Комитет по иностранным инвестициям США, который заблокировал:
- Сделку по приобретению GO Scale Capital Ltd калифорнийского подразделения Philips Lumileds LED в 2016 году за 3,3 млрд долларов;
- Unisplendour контрольного пакета американской Western Digital в феврале 2016 года за 3,8 млрд долларов. Однако данные компании в сентябре того же года создали СП, чем компенсировали отказ Комитета.
В итоге Вашингтон добился того, что корпорации Micron, Fairchild, Lattice Semiconductor отказались даже рассматривать предложения о покупке китайским бизнесом под предлогом того, что данные сделки не получат одобрения от Комитета.
Дошло и до применения экстерриториальности: Барак Обама в 2016 году заблокировал сделку между китайским инвестором Fujian Grand Chip Investment Fund и немецким производителем полупроводников Aixtron под предлогом того, что продукция данной компании может быть использована Китаем в ВПК, хотя с момента своего основания в 1983 году Aixtron продавала полупроводники по всему миру, в том числе в Южную Корею, Тайвань и Китай. В общем, США не имели никакого отношения к данному производителю и сделке, но это не помешало им её сорвать.
Тайвань же в 2016 году заблокировал покупку Siliconware Precision Industries Co. китайской корпорацией Tsinghua Unigroup.
В итоге удалось сформировать целый антикитайский технологический фронт: Китаю мешают скупать производителей и технологии не только США, но и Германия и азиатские страны — Япония, Южная Корея и Тайвань. Из запланированных сделок на 34 млрд долларов завершить удалось лишь операции на 4,4 млрд долларов. Впрочем, дело не только в запретах: важнейшую роль играет фактор конкуренции — никто не желает усиливать конкурента, которым является Китай.
Запретили с Китаем сотрудничать и крупнейшим IT-гигантам. Например, в Китае у Intel есть завод в городе Далянь (бывший Дальний или Порт-Артур), где изготавливают старые 65-нм процессоры (новейшие Core i9 выпускают по 14-нм технологии). Новые процессоры американское правительство разрешает изготавливать только в США, опасаясь утечек.
А 15 августа 2017 года президент США Дональд Трамп инициировал против Китая «интеллектуальную» войну — дал поручение торговому представителю Роберту Лайтхайзеру за год изучить возможные нарушения Китаем американских интеллектуальных прав. Чем закончится проверка, пока неясно, однако, скорее всего, введением против Китая пакета высокотехнологичных санкций.
«Наши глупые прошлые лидеры позволили им (Китаю) зарабатывать сотни миллиардов долларов в год».
КНР отвечать на американские санкции начала в 2017 году, приняв новый закон о кибербезопасности, потребовав хранить любые данные китайских пользователей исключительно на серверах в Китае. Apple, например, пришлось смириться и начать строить в Китае свой дата-центр, который теперь контролируют власти провинции Гуйчжоу, а также вычистить AppStore от VPN-приложений.
А в 2012 году китайское правительство создало «Большой фонд» объёмом в 20 млрд долларов, а провинциальные власти накопили свыше 100 млрд долларов в 30 региональных фондах, чья задача — поддержать деньгами полупроводниковую промышленность и гарантировать конкурентоспособность Китая к 2030 году как путём внедрения новых разработок, так и консолидацией производителей электроники.
А вот у компании SMIC, в которую 2014-2016 годах инвестировали свыше 11,5 млрд долларов в надежде на сокращение технологического отставания от Тайваня, дело импортозамещения движется с переменным успехом: объёмы производства и загрузки производственных мощностей растут вместе с убытками.
Упомянутый выше процессор Kirin 970, изготовленный по 10-нм технологическому процессу, производят не на материковом Китае, а в Тайване — китайские производители чипов далеки от освоения 10-нм и пока приближаются к 28 нанометрам.
Впрочем, за последние 5 лет Китай в мировом рейтинге компаний, специализирующихся на производстве чипов, увеличил свою долю с 5 до 10 %. На долю Тайваня приходится около 55 % выпуска чипов. Однако в КНР чипы разрабатывают 1362 (двукратный рост по сравнению с 2014 годом) компании, тогда как в Тайване — 100. Меняется и структура рынка: производство перемещается в Азию, там потребление чипов растёт, тогда как в Америке – падает.
Потому вопрос захвата Китаем командной полупроводниковой высоты — вопрос исключительно времени, денег и китайского усердия. А денег и усердия у китайцев хватает. Достаточно и помощников в освоении новых технологий, несмотря на американские запреты.
И помогут китайцам как раз их конкуренты — Китай слишком привлекателен, чтобы суметь удержаться от соблазна с ним сотрудничать.
В июне 2017 года SpaceX Илона Маска проигнорировала запрет и отправила в космос ракету с китайским спутником. Интересно, что в Китае решили создать свой аналог SpaceX — многоразовую ракету New Line, однако она пока не может составить конкуренцию американцам из-за всего лишь 200 кг полезной нагрузки.
Игнорируют запреты японцы из Spansion — они учат китайцев выпускать многослойную флеш-память 3D NAND, израильская TowerJazz планирует стать технологическим донором для китайской компании Tacoma Semiconductor Technology, кроме того, у Китая есть СП с GlobalFoundries, Qualcomm, AMD и многими другими компаниями. Строят заводы в Китае тайваньские Powerchip Technology Corp, TSMC и United Microelectronics Corp.
С проблемой столкнулась и корейская Samsung: она вслед за Тайванем просит президента Мун Чжэ Ина предотвратить утечку «мозгов» в Китай, в противном случае нехватка рабочей силы рискует подорвать полупроводниковую промышленность Южной Кореи.
Пекиг также решил использовать метод кнута и пряника: производителям, размещающим в Китае производство чипов, правительство выделяет субсидии, а тем, кто отказывается, грозят кнутом — запретом на закупки их продукции китайскими компаниями и правительством под предлогом обеспечения кибербезопасности. Досталось и Qualcomm — ей пришлось выплатить штраф в 1 млрд долларов, потерять половину прибыли в Китае и локализовать производство в китайской провинции Гуйчжоу.
Теперь стоит понять, насколько отстала отечественная полупроводниковая промышленность от передовых стран и от Китая.
В 1950-е годы СССР и США осваивали компьютерные технологии примерно с равной скоростью, а отставание Страны Советов было незначительным. В 1960-е отставание СССР усилилось, однако в 1970-е его удалось сократить. Сказалась как деятельность советской разведки, которая закупала американские микросхемы, материалы и технику, так и смягчение американских санкций — действовавшее со времён Дуайта Эйзенхауэра эмбарго на поставку микроэлектроники в СССР и страны Варшавского договора было ослаблено президентом Никсоном в 1969 году.
К 1971 году США поставили в СССР вычислительного оборудования на 10 млн долларов — почти половина экспорта за предыдущие 20 лет. В 1972 году экспорт достиг 20 млн долларов. СССР провёл стандартизацию (о том, был ли этот шаг верным, дискутируют до сих пор), клонировав IBM 360, а советский байт стал восьмибитным.
Впрочем, производить американские компьютеры по лицензии в СССР Вашингтон не разрешил, однако помогли разведчики и посредники, которые помогали Союзу создавать свою полупроводниковую промышленность.
Но избрание президентом Джимми Картера и ввод советских войск в Афганистан привели к введению очередного эмбарго на поставку вычислительной техники в СССР, «проредили» и сеть шпионов, добывавших столь ценные знания и микросхемы.
Далее отставание СССР только нарастало и достигло пика в 1997 году, когда уже российская полупроводниковая промышленность не могла изготовить ничего сложнее процессора Intel i386, производство которого началось в 1985 году.
График отставания СССР и России от лидеров полупроводниковой промышленности в годах, затраченных на освоение нового технологического процесса.
В Союзном государстве производителями микроэлектроники являются белорусский «Интеграл» (техпроцесс 0,5-0,35 микрон), Анстгрем, Минкрон.
Сокращению отставания способствовали разработка отечественных процессоров и перенос их производства из Тайваня в подмосковный Зеленоград. Пока российская промышленность в состоянии производить лишь электронику по 60-нм технологическому процессу, а новые 28-нм процессоры «Эльбрус-8С» приходится заказывать в Тайване.
Заветные 28 нанометров планируют освоить на базе зеленоградского завода Анстгрем к 2022 году. К тому времени, вероятно, кремниевая электроника упрётся практически в предел миниатюризации — TSMC уже ведёт работы по освоению 7 и 5 нанометров.
Ускорение российской полупроводниковой промышленности планируют придать кооперацией с китайской CETC и инвестициями в размере 3 млрд руб. Важная деталь: речь идёт не о развитии бытовой микроэлектроники (процессоры Эльбрус не подходят для домашнего использования), а об импортозамещении электроники в промышленности, оборонном комплексе и космосе (из-за неподходящей электроники в 2012 году потерпела катастрофу автоматическая межпланетная станция Фобос-Грунт).
В то же время прогресс есть: в 2016 году российский рынок радиоэлектроники вырос на 12,7 % до 3,3 трлн рублей, а экспорт увеличился на 81,5 % и составил 3,3 млрд долларов (97,7 % — продукция военного назначения).
Однако привычные проблемы никуда не делись. Сдерживают развитие ничтожный спрос на отечественные процессоры (объём поставок оборудования на процессоре «Эльбрус-4С» не достиг и 300 шт.), низкий объём инвестиций и господдержки (3 млрд импортозамещающих рублей против 20 млрд долл. долларов у Китая) и дефицит кадров.
Инфографика — ИД Коммерсант.
Китайские роботы
Меняется и китайский рынок труда: неквалифицированная рабочая сила вытесняется машинами и промышленными роботами, что является логичным следствием длительного экономического подъёма и роста благосостояния населения, которое требует регулярного повышения заработной платы, что приводит к удорожанию рабочей силы и снижению конкурентоспособности китайских товаров.
Сказывается и проблема демографии: работоспособное население в возрасте с 16 до 59 лет сократилось в Китае на 4,87 млн человек в 2015 году и достигло 911 млн. И рабочей силы в КНР будет становиться меньше с каждым годом.
Часть компаний, которые ранее разместили производство в Китае, уже покидают страну в поисках дешёвой рабочей силы и большей прибыли. Однако китайской высокотехнологичной промышленности бежать некуда: Юго-Восточная Азия и так является конкурентом Китая, а Бангладеш и Пакистан годятся пока лишь для выноса туда лёгкой и тяжёлой промышленности. Чипы и машины Китай намерен выпускать сам.
По данным International Federation of Robotics (IFR), начиная с 2013 года, китайский рынок промышленных роботов стал крупнейшим в мире. В 2014 году рынок вырос на 56 %, достигнув уровня 57 тыс. ед. — четверть мирового рынка, в 2015-м — ещё на 20 %, до 68 тыс. шт., а в 2016-м вырос ещё на 27 %, до 87 тыс. шт. Для сравнения, совокупный объём продаж всех европейских стран в 2015 году составлял только 50,1 тыс. единиц, а Северной Америки, Японии и Кореи — 36400, 35000 и 38000 единиц соответственно.
С 2018-го до 2020 года, продажи промышленных роботов в Китае будут расти на 20–25 % в год.
Основными потребителями роботов являются производители электротехники, электроники и автомобилестроение (25 % мирового производства роботов для автомобилестроения приходятся на Китай). Продажи роботов в Китае в 2016 году выросли на 75 %, а треть машин изготовили внутри Китая — объёмы производства китайских роботов увеличились на 120 %.
В планах у Пекина к 2025 году довести количество роботов до 150 шт. на 10 тысяч рабочих и войти в десятку стран мира по уровню роботизации промышленности. Роботизация промышленности сопровождается масштабной господдержкой и субсидиями.
Способствовать роботизации Китая будут как рост промпроизводства, что позволит загрузить заказами свои производителей, так и технологии из стран ЕС. В 2016 году китайская компания Midea за три подхода купила немецкого производителя роботов Kuka — одну из трёх ведущих компаний по производству промышленных роботов для автомобильной промышленности после японской FANUC и немецкой Siemens, которые контролируют свыше 80 % рынка.
The Duel: Timo Boll vs. KUKA Robot
Kuka для китайцев в робототехнике, словно Индия в короне Британской империи.
AUTOMATICA 4k — Robots Vs. Music — Nigel Stanford
На работу над клипом новозеландский музыкант по имени Найджел Стэндфорд потратил почти три года, а создать его помогали компании Kuka Robotics и Sennheiser. Сами съёмки клипа заняли неделю, а некоторыми из камер также управляли роботы.
Сделка (как и в случае с поглощением Syngenta) состоялась в фирменной для Китая манере. Китайцы предоставили Kuka автономность в принятии управленческих решений и гарантировали неизменность некоторых условий до 2023 года. В частности, китайцы обязуются не сокращать сотрудников Kuka, не переносить штаб-квартиру и не закрывать действующие предприятия. Акции Kuka продолжат торговаться на Франкфуртской бирже. Китайцы готовы выложить за требуемый пакет около $5 млрд. Среди мотивов китайских инвесторов публично пока называлось только продвижение робототехнических изделий Kuka на домашнем рынке.
Так Китай выходит в первый дивизион мировых промышленных держав, покупая, производя и компенсируя недостаток рабочей силы роботами.
Midea занимается не только промышленными машинами — с 2015 года компания сосредоточилась и на области производства сервисных роботов: пылесосов, газонокосилок, мойщиков стекол, помощников для пожилых людей и «смарт-домов». Теперь у компании ещё и технологии в промышленной робототехнике. В феврале Midea Group Co. купила контрольный пакет израильской компании Servotronix, чья специализация — автоматизация производства.
В 2016 году на китайском заводе Everwin Precision Technology, где ещё год назад было задействовано 650 рабочих, провели тотальную роботизацию: сегодня там остались лишь 30 операторов десяти автоматизированных конвейеров. Сокращённый в 20 раз оперативный штат обслуживает 60 роботов. В этом году данная компания, вероятно, довела автоматизацию производства до 80 %, а парк роботов до 1000 единиц.
К слову, роботизация позволит Китаю избавиться от реноме производителя низкокачественного ширпотреба.
Роботы заменяют рабочих на фабриках Китая
Из 160 000 промышленных роботов, которые по прогнозам IFR, будут проданы в Китае в 2019-м, около 100 000, по тринадцатому пятилетнему плану КНР, будут произведены китайскими компаниями — четверть мирового производства. Компания E-Deodar, например, уже производит роботов по ценам на 20–30 % ниже, чем их иностранные конкуренты.
В ближайшие несколько лет правительство Китая планирует создать совершенно новую промышленность, когда роботы производят роботов, а продукцию производят заводы-автоматы.
Первыми советскими роботами были межпланетные автоматические станции и «Луноходы», а подлинный импульс в развитии советская робототехника получила лишь с катастрофой на ЧАЭС, когда МВТУ им. Баумана разработал мобильные роботехнические комплексы «Мобот-Ч-ХВ» и «Мобот-Ч-ХВ2».
Мобот-Ч-ХВ2 работал там, где погибали не только люди, но и железные собратья Мобота — роботы Komatsu и немецкие машины MF-2 и MF-3. Впрочем, толку от него было немного — он был слишком медлительным. Гибнут японские роботы и сейчас на «Фукусиме» из-за невероятной радиации, выжигающей микросхемы.
К 1988 году советская промышленность выпускала свыше 63 моделей роботов и манипуляторов, но 90-е годы они не пережили. В 2012-м и 2013 году в России было проданы всего 307 и 305 промышленных роботов, а отечественная робототехника — удел или энтузиастов, или военных, но не промышленности.
Робот Gelios 20 от самарской компании Робокон
В России промышленные роботы в промышленных объёмах не производятся, однако активно используются как в ВПК, так и в автопроме, например, на АвтоВАЗе с момента его строительства (там тоже трудились машины Kuka). Руководители России и Китая практически одновременно в 2014 году поставили задачи по развитию робототехники. На сегодняшний день в КНР насчитывается свыше 800 робототехнических предприятий с объёмом производства в 2016 году около 72 400 роботов, а в России за это время разработали лишь План мероприятий («дорожную карту») «Технет».
***
- Китай и Союзное государство пошли по разному пути развития IT-технологий. Если в России они развиваются, опираясь исключительно на рыночный регулятор, то в Китае само государство стало не только регулятором, но и основным игроком на рынке программного обеспечения и микроэлектроники, задавая направление и темп развития IT-отрасли;
- Китай сделал ставку на создание своего изолированного и контролируемого интернета, где нет места транснациональным сервисам по типу Facebook и Google, что позволило ему не только обеспечить своих программистов работой, но и гарантировать себе госбезопасность, охраняемую великим китайским файрволом;
- Китай в данный момент не является лидером в микроэлектронике, находясь, скорее, в третьем дивизионе после лидеров из США (Intel, Qualcomm, AMD), компаний из Тайваня и Южной Кореи, способных производить микроэлектронику по самым современным технологическим процессам;
- В то же время китайское правительство, сталкиваясь с аналогичными ограничениями, которые в своё время были наложены на СССР, активизирует работы по модернизации микроэлектронной промышленности, инвестируя в неё десятки миллиардов долларов, кооперируясь с иностранцами и переманивая ценных специалистов. Нет сомнений, что своей цели — выхода в первую лигу производителей чипов — Пекин достигнет;
- У России есть необходимые интернет-сервисы (на базе «Яндекс») и социальные сети, однако государство могло бы играть куда более активную роль в IT-секторе, создавая спрос на IT-продукты. Например, создавая спрос на отечественные компьютеры, массово закупая их для тотального импортозамещения техники в госучреждениях. Это позволит и поддержать отечественную микроэлектронику, и снизить себестоимость продукции. Кроме того, в эпопею превратилась разработка национальной операционной системы на базе Linux. Отечественные компьютеры с отечественными операционными системами и интернет-сервисам позволили бы совершить качественный рывок в создании самодостаточной IT-среды, реализовать полноценное интернет-правительство, снизив долю бумажного документооборота;
- Применить китайский опыт Союзное государство не сможет — не позволит ёмкость внутреннего рынка (она раз в 10 меньше), а также ограниченность в финансовых и интеллектуальных ресурсах. Однако обратиться к опыту Китая всё же стоит — государство должно стать не только ключевым регулятором в IT-секторе экономики, но и главным заказчиком;
- На уровне Союзного государства не хватает интеграции — белорусский «Интеграл» должен стать частью союзной микроэлектронной корпорации, а кооперация с Китаем или Тайванем должна вестись уже от имени союза;
- Заменить домашние ПК в Союзном государстве в обозримом будущем невозможно. Задачей № 1 должно стать импортозамещение чипов в промышленности (в первую очередь чипов ЧПУ для станкостроения), ОПК и космической электронике;
- Союзному государству нужно в срочном порядке навёрстывать упущенное в разработке и производстве промышленных роботов — это позволит как повысить производительность труда, так и смягчить традиционный дефицит рабочей силы.