Форс-мажор с попаданием в систему нефтепроводов «Дружба» хлорорганических соединений стал весьма неприятным сюрпризом для Беларуси. Оперативные данные по экспорту за январь — август свидетельствуют, что выручка от торговли топливом на внешних рынках сократилась до 3,63 млрд долларов (–18,4 %). При этом в физических объёмах поставки сократились только до 7,1 млн тонн (–15,6 %). Т. е. ценовая конъюнктура и без того сократила бы экспортную выручку НПЗ. Но теперь об этом можно не беспокоиться, поскольку негативное влияние форс-мажора куда сильнее.

Напомним, в 2018 году Беларусь выручила 6,48 млрд долларов от экспорта 11,93 млн тонн топлива.

Однако похоже, что убытки отрасли будут не такими значительными, какими могли бы быть.

Во-первых, уже в июле экспорт восстановился  до значений прошлого года, а в августе даже превзошёл их. Эту статистику мы уже неоднократно приводили.


Источник: отчётность «Белорусской нефтяной компании»

Анализ географической структуры экспорта говорит о том, что поставки в Европу за этот период сократились в физическом выражении до 4,8 млн тонн (–20,2 %), в стоимостном — до 2,22 млрд долларов (–23,1 %). При этом экспорт на Украину — второй по важности рынок сбыта — упал всего до 2,16 млн тонн (–3,3 %), или до 1,3 млрд долларов (–9,3 %) в стоимостном выражении.

Почему так отличается динамика в падении объёмов и выручки на двух основных рынках? Потому что на объёмы и выручку от рынка ЕС влияет большей частью фактор форс-мажора и в меньшей — некоторое снижение стоимости топлива (523 долл./тонна в 2018 году, 511 долл./тонна — в январе — августе 2019-го), тогда как на Украине всё иначе. Фактор форс-мажора там компенсируется уходом российского топлива с рынка. И если в 2017–2018 годах украинский рынок топлива характеризовался постепенным сокращением доли белорусского топлива и ростом доли российского, то теперь освободившуюся нишу постепенно занимает Беларусь.

Сегодня, по итогам восьми месяцев, мы наблюдаем падение на обоих рынках. Однако, когда мы будем иметь данные за весь 2019 год, мы увидим рост на украинском рынке, по крайней мере по объёмам.

Широко известный факт: просьба президента Украины Владимира Зеленского повременить с ремонтными работами на Мозырском НПЗ связана как раз с этим. Уход РФ с украинского рынка создал там дефицит. Теперь эти объёмы получит Беларусь. Ранее мы уже неоднократно писали о своеобразном обмене рынками между РФ и РБ, состоявшемся по инициативе Москвы. Однако это был не просто обмен. Легко подсчитать, что украинский рынок сбыта является сегодня для Беларуси более маржинальным и позволяет получать более 601 доллара с каждой тонны проданных нефтепродуктов, тогда как та же тонна на европейском рынке даёт всего 462 доллара.

И даже это ещё не всё. Уход России с украинского рынка позволил Беларуси задействовать ранее недоступный ей маршрут поставки топлива на Украину — нефтепродуктопровод «ПрикарпатЗападтранс». «Мы в своё время дизельное топливо поставляли по реке. Также мы его поставляем автотранспортом, железной дорогой. Это ещё один из вариантов поставки нефтепродуктов в Украину. Мы этот канал протестировали, возможность поставки есть, она осуществлена. Необходимо проводить переговоры по дальнейшим условиям работы этого канала для поставки с Мозырского НПЗ», — комментирует заместитель гендиректора БНК Сергей Гриб.


Возможность такая появилась потому, что ранее нефтепродуктопровод перемещал продукцию компании «Роснефть». Однако ещё весной 2019 года, за несколько месяцев до прекращения поставок на Украину российского топлива, у продуктопровода сменился собственник: труба перешла под контроль белорусского предприятия «Нефтебитумный завод». 

В условиях Украины такой способ не только дешевле и быстрее, но и надёжнее — украинская ж/д работает с перебоями. А даже пробные 8 тыс. тонн — это 3 полноценных грузовых состава.

В целом, по оценке БНК, экспорт в 2019 году удастся подтянуть до 11 млн тонн, т. е. падение в сравнении с прошлым годом составит 0,93 млн тонн (примерно 8 %). Хотя если бы ситуация развивалась линейно и Беларусь по итогам года потеряла бы те же 15,6 %, что за январь — август, то падение составило бы 1,66 млн тонн.

Сегодня Беларусь восстановила объёмы экспорта нефтепродуктов. Однако со стороны может показаться, что восстановление случилось само по себе либо же это рыночная конъюнктура. Это далеко не так, без совместных усилий минимизировать последствия аварии не удалось бы.

Банки и финансы

Уже к концу текущего года банкам России и Беларуси станет значительно проще проводить платежи в интересах своих клиентов: РФ и РБ завершают создание  альтернативной системы для финансовых расчётов. «Проект находится в высокой степени готовности, уже заключён договор с Банком России, который подразумевает, что Белорусский межбанковский расчётный центр станет коллективным узлом для банковской системы Беларуси. Фактически мы будем играть ту же самую роль, которую исполняем по системе SWIFT... Все разрешения получены, идёт процесс объединения модулей в единое целое», — рассказал председатель правления ОАО «Белорусский межбанковский расчетный центр» Олег Коробьин.

По сути, это продолжение курса, взятого руководством обеих стран уже давно. Прежде — отказ от доллара во взаимных расчётах, максимальный переход на расчёт в национальных валютах. Теперь — ещё и отказ от SWIFT. И дело не только в том, что собственная система расчётов будет дешевле. В современном мире даже сама информация о расчётах, их динамике, регулярности и т. п. — уже ценная разведывательная информация. И нельзя поручиться, что SWIFT гарантирует её неразглашение.

Но это ещё не всё. Интеграционное соглашение, работа над которым ведётся с начала года правительствами России и Беларуси, не могло быть проигнорированным Центробанками обеих стран. «Моменты, которые просматриваются, — это выработка гармонизированных подходов к проведению монетарной политики, вопросы гармонизации подходов к банковскому надзору. То есть, например, если наш банк хочет прийти на российский рынок или российский инвестор прийти и организовать банк здесь, он должен понимать, что эти требования достаточно гармонизированы. Они не единые, не одинаковые, но близкие, чтобы просто создать удобство и для предприятий, и для банков», — говорил в середине октября заместитель председателя правления Национального банка Сергей Калечиц.

Отдельно он подчеркнул, что о каких-то единых нормах (по крайней мере, пока) речь не идёт. Есть стремление к тому, чтобы центробанки России и Беларуси работали на одних принципах.

До чего договорятся центробанки, станет известно уже в начале ноября. По словам Калечица, дорожную карту должны были обсуждать в конце октября на заседании межбанковского валютного совета.

Однако такого рода интеграция затронет не только РФ и РБ. Центробанки стран ЕАЭС завершают подготовку соглашения о надзоре за платёжными системами.


Конкретно для жителей России и Беларуси это означает, что переводы между двумя странами станут быстрее и дешевле. «Соглашение направлено на защиту прав потребителей платёжных услуг, повышение их качества и безопасности», — обещает Калечиц. Кроме того, следует ожидать некоего единообразия в ограничениях на однократную сумму денежных переводов (сегодня максимальная сумма переводов из РФ для разных стран ЕАЭС отличается).


Инициатива по созданию единой платёжной системы не новая. Впервые о ней заговорили как минимум 2 года назад.

По сути Россия и Беларусь (что в формате СГ, что в формате ЕАЭС) сегодня заняты проблематикой единой валюты. Просто они подходят к ней с другой, более правильной стороны. Всё то же самое делали и в ЕС до того, как перейти на евро, поскольку деньги в виде той или иной валюты — это «кровь». Кроме неё, есть ещё и «кровеносная система», и в каждом государстве у неё есть особенности.

Подобная гармонизация ведёт к их сближению, а при дальнейшей интеграции (как в СГ) и вовсе делает эти системы частично сообщающимися. Напечатать одну валюту для двух или пяти стран (алтын, союзный рубль — что угодно) несложно. Но без всех этих шагов такая валюта не будет иметь смысла, ведь системы будут не просто разными, а не гармонизированными.


И наоборот, если такое сближение проведено, вопрос единой валюты переходит из разряда технических в политические, поскольку необходимая для этого финансовая инфраструктура частично или полностью создана.

«Амкодор» и МТЗ

Два этих крупных производителя с/х и прочей спецтехники порадовали в том месяце хорошими новостями. «Амкодор» анонсировал планы по расширению поставок техники в ряд регионов РФ (Удмуртия, Башкортостан, Оренбургская область). В частности, Башкортостан в ближайшее время получит 6 универсальных погрузчиков «Амкодор 352». Ранее сюда же был поставлен лесозаготовительный комплекс (харвестер + форвардер).


Впрочем, важнее другое. В октябре «Амкодор-Онего» наконец получил заключение о подтверждении производства выпускаемой промышленной продукции на территории Российской Федерации. Пока оно выдано на две модели форвардеров, однако в будущем компания планирует получать аналогичные заключения и на другие виды техники — по мере освоения их выпуска на карельском предприятии.


Коротко о том, что такое специнвестконтракт. Инвестор (в данном случае белорусский «Амкодор») заявляет о намерении вложиться в производство техники в Карелии. Россия в лице федеральных и местных органов власти предоставляет ему льготы под условия производства оговорённой продукции и её объёмов. Заключение подтверждает, что инвестор свои обязательства выполняет. Напомним, в июне сообщалось, что «Амкодор-Онега» до конца текущего года собирается получить такие заключения на 3 образца техники.

Для конкретных потребителей производство белорусской техники в РФ — это прежде всего удешевление её покупки и эксплуатации за счёт ряда факторов, прежде всего логистического. Кроме того, «Амкодор-Онега» собирается производить запчасти и для другой техники, ориентируясь, очевидно, на потребности местного рынка.

У МТЗ свой любопытный проект: предприятие открывает свои учебные классы на базе российских аграрных университетов. В октябре СМИ сообщили об открытии таких классов в Тюмени (Государственный аграрный университет Северного Зауралья) и Саратове (Саратовский аграрный университет).


Это уже не первые такие классы: в Чувашской государственной сельскохозяйственной академии и Казанском государственном аграрном университете они уже действуют. Но, как видим, в октябре их количество удвоилось. 

Главный смысл такой инициативы то, что студенты ещё в вузе видят новую технику предприятия и работают с ней.

БелАЭС: страсти накаляются

Уже третий месяц подряд нам приходится обращаться к теме БелАЭС. Это и неудивительно. Станция накануне пуска, начало её работы многое изменит в регионе. А потому тема не сходит с повестки. Кратко напомним, что происходило в августе и сентябре.

В конце лета тему БелАЭС подняли Литва и Латвия. По-видимому, руководство этих стран неодинаково смотрит на инициативу выхода из БРЭЛЛ — энергокольца, вот уже почти 20 лет связывающего Россию, Беларусь и Прибалтику. В Литве хотят из него выйти, а в Латвии — выйти, но сохранить возможность импорта электроэнергии из РФ/РБ. Для официального Вильнюса это грозит обрушением их политики бойкота БелАЭС, что побудило правительство и президента Литвы к прояснению настроя своих соседей.

Однако вскоре оказалось, что бойкот обречён и без Латвии: на Украине приняли поправки в законодательство, что открыло возможность импорта электроэнергии из России и Беларуси. Более того, в конце прошлого месяца там подтвердили наличие предварительных договорённостей о покупке белорусской электроэнергии после запуска БелАЭС-1. Причём с обеих сторон: белорусский президент тоже заявил об этом на II Форуме регионов Беларуси и Украины.

Поэтому совершенно неудивительно, что в октябре по теме отработали такие гранды, как экс-командующий сухопутными войсками США Бен Ходжес, а также заместитель министра энергетики США Рита Барануол.

Первый, выступая на форуме по безопасности в Варшаве, фактически заявил, что миллиарды долларов межгосударственного кредита РФ предоставила с тем, чтобы иметь повод (в случае необходимости) вводить в Беларусь войска для защиты станции. И это общий тезис, который продвигает CEPA (аналитическая структура, где Ходжес числится одним из аналитиков) в отношении российского бизнеса на постсоветском пространстве.


А вот Рита Барануол выступила куда интереснее: «Я бы сказала, что реакторы ВВЭР, сходные с устанавливаемыми на БелАЭС, безопасно работают в мире. В будущем топливо отчасти могли бы поставлять и американские поставщики. Это уже делается на некоторых электростанциях в мире».

Это заявление невозможно переоценить, достаточно посмотреть на географию строительства АЭС на базе ВВЭР-1200: «Руппур» (Бангладеш), «Ханхикиви» (Финляндия), «Пакш-2» (Венгрия), «Эль-Дабаа» (Египет), «Аккую» (Турция). Кроме того, в планах установить такие реакторы в 7-й и 8-й энергоблоки Тяньваньской АЭС (Китай). Только перечисленные АЭС — это 13 энергоблоков (15, если в КНР согласятся на ВВЭР-1200), т. е. достаточно перспективный рынок. И это только то, что есть в ближайшей перспективе. Но ведь за горизонтом есть ещё Саудовская Аравия с желанием заиметь до 16 энергоблоков. 


А вот зайти на этот рынок США пока не могут — нет физического доступа к реакторам, образцам топливных сборок, нет даже возможности удалённо анализировать информацию о работе станции. К примеру, по оценке медиадиректора ассоциации «Украинский ядерный форум» Ольги Кошарной, на разработку такого топлива у Westinghouse может уйти до 15 лет (видеоролик с 6:47).


И снова-таки как раз отсюда растут ноги у настойчивых требований Литвы к открытости БелАЭС и даже возможности мониторить её работу. «Мы хотели бы иметь датчики, чтобы следить за уровнем радиоактивности воды, грунтовыми водами», — заявил в октябре мэр Вильнюса Ремигиюс Шимашюс. 

Поэтому послание США руководству РБ расшифровывается просто: вы допускаете нас на станцию и даёте изучить её и образцы топлива для освоения его выпуска (как уже освоены сборки для ВВЭР-440 и ВВЭР-1000), а мы угомоним Литву и снимем её претензии к станции и экспорту электроэнергии. 

Заметим, что это ещё даже физического пуска не было. Ситуация явно накаляется, если США перешли к прямой коммуникации вместо того, чтобы натравливать на станцию Литву и белорусскую оппозицию, как это делалось с начала строительства БелАЭС. 

Однако если увеличение возни вокруг БелАЭС скорее радует (субъектность республики в мировой политике явно идёт на подъём), то новости, имеющие непосредственное отношение к ней, не слишком радуют.

В частности, в октябре стало известно об очередном переносе даты физического пуска первого энергоблока. В этот раз его сдвинули на январь 2020 года. Это означает, что на расчётную мощность энергоблок выйдет примерно в июле-августе будущего года, если ориентироваться на опыт пуска Нововоронежской АЭС-2. 

Напомним, пуск станции переносится уже не впервые. Первоначально предполагалось, что первый энергоблок заработает в первом квартале 2018 года. Таким образом, если в январе 2020-го запуск действительно состоится, суммарная задержка приблизится к двум годам. А если считать по экономическому эффекту, то даже превысит этот срок.

Как известно, сегодня генерация электроэнергии в Беларуси происходит в основном за счёт сжигания газа на ТЭС и ТЭЦ. Работа АЭС, по предварительным прикидкам, позволит Беларуси сократить закупки газа на 5 млрд кубометров в год. Т. е. 2 года задержки для белорусского бюджета — это покупка как минимум пяти млрд кубометров газа (т. е. 2*2,5 млрд куб. м). На самом деле больше, ведь ещё придётся ждать, пока реактор начнёт работать в полную силу. В текущих расценках речь может идти о как минимум 645 млн долларов (5 млрд куб. м*129 долларов).

Ещё тогда, в 2018-м, белорусская сторона впервые подняла вопрос о необходимости частичной компенсации кредита в связи с задержкой строительства. Ведь отдавать кредит правительство рассчитывало в т. ч. за счёт экономии на генерации (часть тарифа шла бы на возврат заёмных средств). Однако до сегодняшнего момента договорённостей по этому вопросу достигнуто не было.

Поэтому не могла не привлечь внимания новость о досрочной отмене льгот по уплате НДС, установленных для продукции, которая предназначалась для строительства БелАЭС. Льготы действовали до конца 2022 года. 

Однако после внесения поправок в соответствующий президентский указ срок сократился до конца 2019 года. Плательщиком НДС указан «Атомстройэкспорт», т. е. компания, непосредственно отвечающая за строительство. И если с БелАЭС-1 брать особо нечего (по состоянию на октябрь его готовность оценивали уже в 97 %), то готовность второго — 70 %.

Для точной оценки экономического эффекта такого решения необходимо владеть исчерпывающей информацией о номенклатуре оборудования и материалов, которые ещё необходимо завезти для окончания строительства. А также о том, что именно из этого планировалось ввезти с начала 2020 года. Поэтому даже приблизительный подсчёт в данной ситуации невозможен, однако если отталкиваться от наших более ранних оценок стоимости строительства станции (согласно которым один энергоблок обойдётся Беларуси примерно в 2,5 млрд долларов), то манёвр с возвратом НДС, возможно, возместит Беларуси от 100 до 150 млн долларов. Однако мы настаиваем на приблизительности данной оценки и призываем не ссылаться на неё как на истину в последней инстанции. Мы приводим её лишь для понимания потерь белорусской стороны, вызванных задержкой строительства, и приблизительного эффекта мер, которыми она пытается эти потери возместить. К тому же далеко не факт, что отмена НДС — это последнее слово в этой дискуссии Минска и Москвы.