Это доклад открывает цикл подобных экспертно-аналитических исследований и мониторингов, посвященных проблеме интеграции России и постУкраины. Наш коллектив исходит из того, что какими бы ни были промежуточные итоги украинского кризиса, в конечном счете установлением миропорядка на территории бывшей Украины предстоит заниматься России и возможно отдельным союзникам. Стратегия Запада в отношении остатков Украины — выжимка остатков экономики и уничтожение как можно большего количества местных жителей в войне против России.

России предстоит восстанавливать государственность в регионах постУкраины, которые будут постепенно переходить под ее контроль. Чем более системной будет интеграция регионов постУкраины, тем меньше издержек понесет бюджет и Фонд национального благосостояния. Мы ставим своей целью дать полномасштабную картину состояния отраслей и регионов постУкраины. Нашему обществу важно не только не испытывать иллюзий, но и отчетливо понимать, какого рода вызовы предстоят России в преодолении разрухи в бывших украинских областях. Надеемся, что чиновникам, управленцам и прочим людям государства подобные исследования также будут полезны.

Данное исследование посвящено состоянию системы здравоохранения бывшей Украины с момента выхода из Советского союза. В дальнейшем мы также подробно разберемся с системой образования, социального обеспечения и состоянии системы ЖКХ.

Данное исследование создано при поддержке зрителей и читателей политического клуба Семена Уралова «SU2050». Поддержать проект можно на платформах https://sponsr.ru/su2050/ и https://boosty.to/su2050

Да пребудет с нами чистота понимания!

Первый раздел будет посвящен разбору наследства УССР в системе здравоохранения Украины: какими были её сильные и слабые стороны. Во втором речь пойдёт о медленной, но неостановимой деградации украинской медицины в период с 1991 по 2014 гг. Третий раздел, наибольший по своему объёму, будет посвящён описанию того, кто, как и в чьих интересах уничтожил украинскую систему здравоохранения. Четвёртый раздел посвящён оценке потенциальных затрат на интеграцию остатков украинского здравоохранения в российскую систему и возможные сложности, которые непременно возникнут в ходе этого процесса. Выводы же будут посвящены размышлению о том, с какими проблемами столкнётся Россия при интеграции учреждений здравоохранения на освобождённых территориях в свою систему здравоохранения.

• Украине в наследство от УССР досталась прогрессивная, но требующая реформирования система здравоохранения, выстроенная по сформулированным ещё в 20-х годах академиком Семашко принципам. Она была неприхотливой, обладала высоким запасом прочности и могла эффективно противостоять эпидемиям за счёт большого количества медработников. Однако эпидемии стараниями советской власти сходили на нет, а возросшая продолжительность жизни вместе с накопленным экологическим ущербом уже к началу 1980-х начали требовать внедрения того, что теперь называют высокотехнологичной медицинской помощью.
• В 1990-х украинская медицина, впрочем, и не только украинская (со схожими вызовами столкнулись все страны постсоветского пространства), столкнулась не просто с хроническим советским недофинансированием, а с его отсутствием как таковым. Например, финансирование медицины в 90-х в России рухнуло до 2 % от ВВП и стало восстанавливаться лишь к середине 2000-х годов.
• Пик финансирования своей системы здравоохранения Украина прошла в 2013 году. Тогда общие расходы на здравоохранение составили рекордные 14,4 млрд долларов, а через год они сократились вдвое — до 7,1 млрд долларов. С завершением эпохи Януковича и началом распада страны финансирование системы здравоохранения стало непосильной задачей для экономики.
• 2015-й на Украине стал годом, когда государство стало тратить на медицину меньше, чем граждане: все предыдущие годы было наоборот. В 2016 году лишь 10,1 % расходов на медицину пришлись на государственный бюджет, тогда как 34,7 % потратили регионы и муниципалитеты. Впоследствии — по мере роста стоимости энергоносителей — такой подход приведёт к тому, что муниципалитеты станут финансировать не столько медицину, сколько непрерывно дорожающие коммунальные услуги медицинских учреждений, изредка выкраивая деньги на закупку пары медицинских приборов.
• Вплоть до 2017 года украинская система здравоохранения во многом была похожа на ту, что ей досталась в наследство от УССР с поправкой на коммерциализацию, обветшание и хроническое недофинансирование, а также сокращение численности населения и следование реформам, предлагаемым ВОЗ и иными международными организациями. Это уже не была система Семашко в чистом виде, но и системы Бевериджа, свойственной англосаксонским странам, на обломках постсоветской медицины не возникло.
• Даже в первые постмайданые годы украинская система здравоохранения — при наличии достаточного финансирования и политической воли — могла быть восстановлена, так как сохранялся её организационно-штатный фундамент. Но постмайданная власть не ставила перед собой такой цели. В 2016 году история постсоветской медицины Украины заканчивается: ставший привычным с 1991 года тренд на деградацию, вызванную хроническим недофинансированием, сменяется сознательным уничтожением системы здравоохранения.
• Ключевая борьба в сфере здравоохранения после 2014 года шла за контроль над рынком госзакупок лекарств. Мусий попытался сохранить доставшуюся ему от «регионалов» систему, направив денежные потоки к аффилированным с ним компаниями. Лазоришинец стал последним постмайданным министром здравоохранения, который в деле закупок лекарств руководствовался принципом приоритета национального бизнеса перед транснациональными корпорациями. Квиташвили явно не без помощи своего зама-фармлоббиста Шафранского систему закупок сломал, отдав контроль над деньгами транснациональным компаниям. После отставки Квиташвили Шафранский за три месяца окончательно допустил ТНК к госзакупкам лекарств. Супрун так и вовсе стала главным ликвидатором системы здравоохранения, а её сменщики послушно следовали заданным ею курсом. Общим у всех постмайданных министров здравохранения является тесная связь со странами так называемого коллективного Запада: прохождение различных курсов и семинаров по медицине, работа с фармацевтическими ТНК, преподавание в странах ЕС. Единственные, кто выбивается из этого ряда, — врач Илья Емец и кум соратника Коломойского — Максим Степанов. Впрочем, первого система отвергла, а второго быстро заменила на более приемлемого Ляшко.
• Вместо системы Семашко, умудрявшейся функционировать при 2,8–3 % финансирования от ВВП, была построена ухудшенная версия британской системы здравоохранения, которая по итогам пандемии была признана чуть ли не худшей в мире. При этом ухудшенной версии, требовавшей как минимум 7 % расходов от ВВП (а ещё лучше — и 12 %), достался всё тот же бюджет медицины Семашко. Фактически «реформа» уничтожила украинское здравоохранение как целостную систему. Очевидно, что вторым этапом «медреформы» должна была быть приватизация медицинских учреждений.
• Нормой стали выплаты чиновникам от здравоохранения со стороны фармацевтических компаний за организацию и проведение клинических испытаний лекарств. Ликвидация СЭС облегчила работу американским биолабораториям, так как ликвидировала госструктуру, которая должна была присматривать за их деятельностью.

Скачать полную версию исследования можно по ссылке (.pdf).