Наиболее заметной новостью последних нескольких дней стало заявление первого замминистра иностранных дел РБ Андрея Евдоченко о величине потерь белорусской экономики: «За счёт налогового манёвра, недопоставок нефтепродуктов, грязной нефти мы в нашей экспортной программе недополучили примерно 1,5 млрд долларов. Из этой суммы 55 % мы смогли компенсировать за счёт наращивания экспортных поставок по другим видам продукции. Но надо посмотреть резерв, где найти ещё половину до конца года».

Замминистра не уточнил, о каком периоде идёт речь. Но, судя по всему, это оперативные данные за январь — сентябрь.


В наших публикациях мы эту тему уже разбирали, анализируя итоги экспорта РБ в первом полугодии. Поэтому не можем не прокомментировать. 

Замминистра не делает разбивки (как повлиял манёвр, как — авария и недопоставки) и даёт общую цифру. Однако, поскольку примерная оценка влияния манёвра известна (400 млн долларов за год), и известно также сокращение выручки по коду ТН ВЭД «Топливо минеральное, нефть и продукты их перегонки» в январе — июне (1,075 млрд долларов), то общая оценка замминистра, видимо, верна. Тем более совсем недавно мы писали о том, что частично ситуацию с выручкой поправила торговля нефтепродуктами в августе. 

Динамика экспорта углеводородов РБ (2019 г. по отношению к 2018 г.).


Однако как раз выведение такой общей цифры, на наш взгляд, в корне неверно. Авария и недопоставки — это форс-мажор. Расследование ещё не завершено, и позиция белорусской стороны нам известна: требование компенсации недополученной выручки. Вопрос налогового манёвра лежит в совершенно иной плоскости, хотя по факту приводит к схожим результатам для белорусской стороны: сокращению валютной выручки НПЗ. Однако такое смешение становится причиной вредного заблуждения об общей природе этих причин сокращения доходов, тогда как вопросы в корне разные и обсуждаются раздельно. 

Ещё один, как нам кажется, не вполне верный вывод замминистра касается его комментария относительно долей экспорта РФ и ЕС (первая выросла, вторая упала). Действительно, основная причина перераспределения — авария и сокращение поставок нефти в Великобританию и Нидерланды. Однако, как мы неоднократно отмечали, из-за перераспределения рынков нефтепродуктов между Россией и Беларусью (Россия минимизировала своё присутствие на Украине, Беларусь его наращивает) доля торговли РБ с ЕС будет сокращаться ещё и поэтому. 

К слову, судя по всему, добиваться возмещения убытков белорусской стороне придётся не от государственных компаний. Текущая версия СК РФ: «Загрязнение "Дружбы" произошло из-за частного терминала "Нефтеперевалка" в Самарской области». В связи с этим в правительстве РФ сейчас обсуждается идея о запрете приёма нефти в систему магистральных нефтепроводов с негосударственных терминалов. 

В Литве продолжают ограждать свой энергорынок от БелАЭС, а также (потенциально) от российских атомных станций. Для этого там уже даже придумали специальный термин «импорт электроэнергии, вырабатываемой небезопасными АЭС в третьих странах». Пока это только БелАЭС, однако потенциально список можно расширять. Это также может означать, что недавняя встреча президентов Латвии и Литвы конструктивом не увенчалась. И для продолжения экспорта электроэнергии из РФ и/или РБ Латвии всё же придётся переносить торговлю электроэнергией на латвийско-российскую границу. 


Любопытное комбо двух новостей — роуминга между РФ и РБ, а также порядка выдачи шенгенских виз гражданам Беларуси. Депутаты Госдумы РФ отказались голосовать за закон об отмене роуминга между Россией и Беларусью. Не потому, что не хотели. Российские законы невозможно изменить таким образом, чтобы соответствовать белорусским нормам, говорится в заключении правительства касательно законопроекта. Подробнее о всех сложностях союзного роуминга читайте в материале Ивана Лизана. 

Зато глава представительства ЕС в Беларуси Дирк Шюбель пообещал белорусам снижение стоимости шенгенских виз до 35 евро уже в ближайшее время — как только соглашение об этом будет рассмотрено всеми участниками Шенгенской зоны. 


Вопросы, конечно, разные, но арифметика — вещь упорная: три десятка стран Шенгена почему-то договариваются быстрее, чем две. 

Как раз из таких мелочей затем и складывается динамика снижения поддержки СГ.