Пандемия коронавируса не только запустила третью волну мирового финансово-экономического кризиса, но и стала стресс-тестом, который проверяет государства, общества и каждого конкретного индивида на устойчивость: институциональную, финансовую и психологическую.

Подводить итоги этого стресс-теста явно преждевременно — из кризиса пока вышел только Китай, проявив чудеса мобилизационной экономики и общественной сплочённости, однако ряд концептуальных выводов и обобщений всё же можно сделать.

Собственно, данный текст не столько о COVID-19, его природе и медикаментозных мерах борьбы с ним (эти аспекты оставим профильным специалистам), сколько о реакции государства как сложной социальной системы на пандемию.

Между подготовкой и отрицанием

Гештальт-психотерапевт Игорь Погодин выделяет два типа реакции людей на пандемию коронавируса. Эти реакции полярны: самоограничения из-за осознания угрозы заразиться и отрицание какой-либо опасности вируса в форме условного отождествления его с обычными ОРВИ или гриппом. В итоге общество оказывается расколото на две части: одна считает COVID угрозой и в силу своей психологической стойкости, организационных способностей и финансовых возможностей готовится к ней, вторая убеждена в том, что несомненно умрёт, но точно не сейчас и не от вируса, видя в мерах борьбы с ним большую угрозу, чем в самом вирусе.

И хотя Погодин рассказывает о реакции общества как совокупности индивидов и даёт советы именно им, его концепцию можно экстраполировать и на государства, ведь они состоят из тех же людей.

Фактически COVID-19 раскол мировые правительства на два лагеря.

Первый лагерь (самый большой) — страны, которые борются с распространением вируса, считая его большей угрозой, чем экономические потери. Почти все страны мира ввели те или иные ограничения в связи с распространением коронавируса. Все наднациональные объединения, включая ВОЗ, поддержали ограничения.

Второй лагерь — страны, чьё политическое руководство сочло коронавирус куда меньшей угрозой, чем борьба с ним. Эти страны оказались в явном меньшинстве. В Европе всего два таких государства — Швеция и Беларусь.

Карта вверху — 9 февраля. Карта внизу — 30 марта. Так выглядит пандемия.

И прежде чем перейти к систематизации и пояснению причин различной реакции на вирус, стоит сделать ряд ремарок.

Во-первых, COVID-19, к счастью, не бубонная чума и не сибирская язва — его летальность ниже (от 1,64 % в Южной Корее до 10 % в Италии), чем от его коронавирусных собратьев, с которыми мир успел познакомиться ранее (10 % у SARS и от 27 до 40 % от MERS). Здоровый организм вирус в подавляющем большинстве случаев перенесёт без особых осложнений, но успеет заразить множество тех, кому справиться с ним будет значительно сложнее. Поэтому наиболее опасен вирус для группы риска: пожилых людей и обладателей хронических заболеваний.

Впрочем, около 40 % москвичей, подцепивших инфекцию и оказавшихся подключёнными к ИВЛ, младше 40 лет, поэтому недооценивать вирус не стоит. Главная угроза от него и главное же отличие от гриппа и ОРВИ — поражение лёгочной ткани, которая в ряде случаев не восстановится, а будет замещена соединительной тканью. То есть существует риск того, что лёгкие переболевшего человека окажутся повреждены без возможности восстановления.

Во-вторых, вирус опасен для государства, так как проверяет на прочность экономику, власть и систему здравоохранения.

Недостаточно жёсткие меры по борьбе с COVID-19 могут не сдержать его распространение, перегрузить систему здравоохранения, повысить смертность до 10 итальянских процентов (а может, и выше) и спровоцировать политический кризис, с которым власти придётся бороться после завершения карантинных мероприятий.

Излишне жёсткие меры помогут спасти жизни, но рискуют уничтожить экономику, целые секторы которой приходится «отключать» для ограничения контактов людей между собой. В итоге борьба со вшами может завершиться гильотинированием.

Отсутствие мер по борьбе практически сразу усугубляет уже имеющийся раскол общества на «паникёров» и «отрицателей», чем ставит государство и бизнес в крайне уязвимое положение. Государство вынуждено успокаивать общество, многие представители которого заражаются паникой и верят слухам, считая слова политиков и успокоительные речи дикторов ТВ-ремейком песни «Всё хорошо, прекрасная маркиза».

А теперь стоит перейти к предметному изучению реакции стран на пандемию коронавируса.

Отрицатели и мечущиеся

Начнём обзор со стран, которые отрицают опасность COVID-19.

Первый отрицатель — Швеция, чьё руководство не стало вводить какие-либо ограничительные меры. В стране всё функционирует в том же режиме, в котором функционировало до COVID-19. Власть попросила пожилых людей и иных представителей группы риска самоизолироваться. В стране немногим более 3000 заболевших и сотни умерших.

Причина спокойствия власти — убеждённость в том, что шведское общество сознательно, а институты государства очень сильны, что позволит им выработать такую линию поведения, которая приведёт к наименьшим потерям. Подобный подход премьер-министра Стефана Лёвена поддерживают 56 % шведов.

Проще говоря, шведы то ли убеждены в исключительности собственного государства, то ли уверовали в его исключительность. Чем закончится шведский коронавирусный эксперимент, покажет только время.

Однако стоит учесть, что Швеция является нейтральной страной, не имеет конфликтов с соседями и входит в категорию стран капиталистического центра. Это гарантирует её руководству безопасность — против Швеции никто не ведёт какой-либо подрывной деятельности — и позволяет использовать особое реноме страны — держателя бренда «скандинавского социализма» для сглаживания имиджевых проблем.

Второй европейский отрицатель — Беларусь. Страна не закрывала границы (это сделали её соседи), не отменяла футбольные чемпионаты, не вводила запретов на массовые мероприятия, а её руководство, включая главу государства, отрицает угрозу от COVID-19. Планы по борьбе с вирусом приняты на уровне областей, но не государства в целом.

Причины, по которым РБ оказалась среди стран-отрицателей, просты.

Во-первых, у республики нет экономического запаса прочности — ни Фонда национального благосостояния, ни профицитного торгового баланса. Нефтяные разногласия с Россией лишь усугубили негативные тенденции в экономике. О реакции РБ на вирус можно прочитать в колонке Василия Малашенкова «Коронамический кризис».

Во-вторых, в ближайшие полгода главе государства предстоит переизбраться. Поэтому антивирусная терапия в виде «водки, бани и трактора» для президента РБ стала ещё одним элементом в избирательной кампании наравне с пикировкой с российскими чиновниками и поиском альтернативной нефти. Подробнее об этом говорится в тексте Василия Малашенкова «Санитарно-электоральные мероприятия».

На текущих выборах у Александра Григорьевича нет реальных оппонентов, он сражается с двумя бестелесными врагами — экономикой и вирусом, позиционируя РБ в качестве последнего островка стабильности в мире, который накрыл ураган экономического и эпидемиологического хаоса.

И если в экономике у белорусской власти успехов нет — попытки достичь медийной победы над российскими нефтяными компаниями терпят фиаско, то коронавирус удаётся удержать под контролем. В чём причина — в отличном качестве эпидемиологических расследований, выявляющих всех потенциальных носителей COVID, или в статистических махинациях, в которых власть обвиняет оппозиция, — неясно.

Если РБ удастся избежать эпидемии коронавируса, то власть в лице Александра Лукашенко запишет себе это в актив и укрепит свой авторитет. Если страну захлестнёт эпидемия, то подобный подход рискует обрушить не только рейтинги главы государства, но и всю систему власти, которая функционировала в РБ с 1995 года. Невероятный уровень централизации всех ресурсов государства и замкнутость их на первое лицо ставит президента в положение «пан или пропал». Уникальность белорусской ситуации состоит в гиперцентрализации власти: по объёму полномочий глава государства куда ближе к абсолютному монарху, чем к президенту.

В любой другой стране власть бы уже оказалась под шквалом критики со стороны оппозиции и была бы вынуждена предпринимать жёсткие меры лишь для того, чтобы уйти из-под удара своих оппонентов, что мы видели на примере Великобритании и США.

В США Дональд Трамп также сперва колебался и отрицал угрозу от вируса, однако по мере нарастания кризиса стал менять риторику и под давлением роста числа заболевших и критики со стороны своих оппонентов перешёл из лагеря отрицателей в стан борцов.

Тем временем отрицание опасности вируса неспешно углубляет раскол в белорусском обществе, которое, глядя на предпринимаемые в других странах антивирусные меры, терзает себя сомнениями, пока медийная машина — от телеканалов до последнего ЛОМа в Facebook — пытается убедить массы в том, что всё под контролем.

То есть главные причины белорусского отрицания — отсутствие экономических резервов для компенсаций ущерба бизнесу и грядущие выборы главы республики, где главным оппонентом текущего главы государства является экономика.

Самоспасающиеся экономики

А теперь стоит перейти к тем государствам, где для борьбы с COVID уже были предприняты различные меры, а заодно оценить их эффективность.

Эффективность антикоронавирусной терапии на государственном уровне напрямую зависит от того, насколько быстро государство может перейти в режим мобилизационной экономики. Чем более централизованным и управляемым является государство, тем легче ему справиться с болезнью.

Яркий пример — Китай, который показал модель борьбы с вирусом: закрытие Уханя и провинции Хубэй, жёсткий карантин с комендантским часом, лечение заболевших силами всей страны. Китай первым принял на себя удар (вирус с таким же успехом мог возникнуть в любой другой урбанизированной и перенаселённой стране мира), первым победил эпидемию и первым пришёл на помощь тем странам, которые своевременно не предприняли меры.

Мобилизационный режим включает в себя:

1. Закрытие границ с внешним миром для препятствования заноса вируса извне. Чем быстрее страна закрывала границы, тем меньше к ней проникало носителей вируса. Россия закрыла границы с Китаем одной из первых, что в момент закрытия казалось излишне жёсткой мерой. Однако именно она дала власти время для принятия последующих антивирусных шагов.

Источник: Flightradar по состоянию на 29 марта

Сказалось и небольшое количество международных аэропортов по сравнению с теми же США, а также невысокая мобильность населения.

Однако внезапно возникла другая проблема: за пределами страны оказались тысячи туристов, которые в процессе отдыха отрешились от реальности и внезапно осознали, что границы закрылись, рейсы отменили, а они оказались на чужбине. Этих туристов страны мира с примерно одинаковой эффективностью вывозят и отправляют на самоизоляцию.

Хуже всего пришлось странам с высокой долей «гастарбайтеризированного» населения.

Закрытие границ в Европе привело к коллапсу на западной границе Украины, где скопились тысячи возвращающихся домой трудовых мигрантов. Они успешно перезаражали друг друга, ожидая, пока их впустят в страну, которая не в состоянии ни обеспечить, ни проконтролировать их самоизоляцию. Есть, впрочем, и другой пример — Катар, где карантин ввели исключительно для двух с лишним миллионов трудовых мигрантов, которых заперли в общежитиях, словно в концлагерях, пока 250 тысяч человек коренного населения пользуются всеми благами.

2. Мораторий на внутриэлитарные конфликты и создание институтов для координации органов власти, ответственных за борьбу с эпидемией. Российская власть быстро создала два координационных органа: правительство отвечает за решение стратегических задач (включая поддержку бизнеса), власть Москвы в лице мэра Собянина — за тактические вопросы и выработку алгоритма действий для других городов и регионов. Конфликт между Собяниным и Мишустиным, который якобы имеет место быть, для страны значения не имеет, обыватель его не замечает, в отличие от гиперполитизированного «Телеграма». Вышло скорее разделение полномочий и коллективная работа для достижения общей цели — предотвращения распространения болезни по итальянскому сценарию.

Интерес представляет и реакция бизнес-элиты на эпидемию COVID-19. Так, в России владелец «Норникеля» Потанин и группа «Альфа» пожертвовали на борьбу с вирусом по миллиарду рублей. «Уралхим» попросил правительство передать ему техдокументацию для производства дезинфектанта с целью его безвозмездной передачи власти. На Украине Партия Шария купила ИВЛ на 9 млн гривен, Виктор Медведчук с супругой пожертвовали 1 аппарат ИВЛ больнице, о чём подконтрольные им телеканалы несколько суток рассказывали своим зрителям, а ряд олигархов принялся спешно готовить больницы. В РБ же Минздрав создал благотворительный фонд для борьбы с болезнью, о пожертвованиях в который со стороны богатых людей РБ ничего не известно.

В остальном же реакция постсоветской элиты на COVID-19 оказалась предсказуемой: богатые стали покупать аппараты ИВЛ для личного пользования (что на Украине, что в России), на Украине власть принялась экстренно организовывать палаты для VIP-пациентов, которые ранее могли получить любую медицинскую помощь в странах ЕС. Российские элитарии же обратились к государству с просьбой посодействовать эвакуации их детей из Лондона в Россию.

Чем выше консолидированность элит, тем быстрее реализуются принятые антивирусные меры и тем эффективнее они оказываются. Феномен Китая — роль компартии, чьи члены присоединились к борьбе с эпидемией в роли волонтёров. Ни одни другие волонтёры, включая московских, не в состоянии сравниться с эффективностью членов КПК.

Яркий пример управленческого хаоса — Украина, где вновь на практике реализовалась пословица: «Где два украинца — там три гетмана». Очень быстро страна оказалась в состоянии сразу трёх конфликтов: одного внешнего и двух внутренних.

Внешний конфликт — противостояние местной олигархии с транснациональным капиталом и его ставленниками. Накануне пандемии Зеленский уволил премьера Гончарука, главу своей администрации Богдана и генпрокурора Рябошапку, которые были ставленниками Фонда Сороса, а за Рябошапку и вовсе ходатайствовали послы стран G7. В итоге Зеленский сильно испортил отношения с коллективным Западом в тот момент, когда стране экстренно понадобились деньги для борьбы с вирусом и стабилизации экономики. Транснациональный капитал на действия Зеленского ответил экономической контратакой: инвесторы стали продавать облигации внутреннего госзайма и валить курс гривны.

В ответ Зеленский при поддержке олигархии разыграл спектакль по введению в стране режима ЧС: злым «полицейским» при поддержке олигарха Коломойского выступил глава МВД Аваков, добрым — Зеленский. Спектакль не удался — Запад на попятную не пошёл, МВФ от своих требований для продолжения кредитования не отказался, а вот население, которое за всем этим наблюдало, сходило с ума от новостей и опустошало полки супермаркетов.

С внутренними конфликтами всё вышло не менее печально: сперва разгорелось противостояние Киева и регионов, а затем уже и ставленников Киева в регионах с избранной до Зеленского властью. Два конфликта, умноженные на управленческий хаос, институциональную деградацию и ошибочные решения, привели к тому, что скопированные со стран ЕС антивирусные меры оказались профанацией. Даже мера о введении карантина для прибывших в страну оказалась избирательной, не говоря уже о том, что крайне запоздалой.

Рассмотрим эти конфликты несколько подробнее. Конфликт Киева и региональной власти лучше всего иллюстрируется нежеланием Геннадия Кернеса закрывать метро в Харькове и публичным оспариванием решения республиканской власти.

В итоге Кернес всё же закрыл метро, однако вскоре всем как внутри страны, так и за её пределами стало понятно, что это было ошибкой.

Конфликт ставленников Киева — губернаторов — и избранной на местах власти хорошо раскрывается на примере Одессы. Там 16 марта был создан штаб по борьбе с коронавирусом, который по предложению Зеленского возглавил местный бизнесмен Андрей Ставницер. Ставницер местными элитами был воспринят крайне неоднозначно, и вместо единоначалия и мобилизации власть — губернатор, местные советы и Ставницер — вошли в конфликт друг с другом. Следом и харьковский мэр Кернес при поддержке местного олигарха Ярославского объявил войну губернатору Кучеру. Затем аналогичный харьковскому конфликт произошёл в Днепропетровске.

«Зелёная власть» оказалась слабее региональных властей, управляемость страной — нулевой, а партия «Слуга народа» является партией лишь на бумаге — у неё отсутствуют структуры в регионах, которые могли бы влиться в борьбу с эпидемией. Волонтёры из числа парамилитарных организаций оказались способны лишь на вояжи в наземном общественном транспорте для контроля за передвижением в нём граждан.

В итоге функции республиканской власти свелись к введению ограничений, исполнение которых центральной власти сложно проконтролировать, записям видеообращений президентом Зеленским, попыткам мэра Киева Виталия Кличко косплеить своего московского коллегу (с той лишь разницей, что мэр Киева не отличается ни умом, ни сообразительностью, ни авторитетом, ни ресурсами, не говоря уже о полномочиях).

3. Проведение эпидемиологических расследований с целью последующей изоляции потенциальных носителей вируса. Лидер по эффективности предпринятых мер — Китай с его системой пропусков на основе данных биллинга сети и геолокации. Власти Москвы тоже решили заимствовать опыт КНР и в качестве основы для своей системы пропусков решили использовать QR-коды.

Высокую эффективность показала деятельность Роспотребнадзора и белорусской санитарно-эпидемиологической службы. Окончательную оценку деятельности Роспотребнадзора можно будет дать лишь после завершения пандемии, однако стоит признать, что её сотрудники выиграли время для власти, позволив ей подготовиться.

Эпидемиологические расследования в Китае и России облегчались обилием камер видеонаблюдения, которые позволили государству стать тем самым «большим братом», который следил за потенциальными носителями вируса.

Впрочем, как в Китае, так и в России пришлось ужесточать меры ответственности за нарушение карантина и самоизоляции. Естественно, до смертной казни, как писали западные СМИ о Китае, дело не дошло, а вот до штрафов и лишения свободы и Китай, и Россия дошли предельно быстро в силу непонимания гражданами масштаба угрозы. В частности, не удалившаяся на самоизоляцию главный санитарный врач Ставропольского края, подцепившая COVID-19 в Испании, отправила на карантин 1200 человек и стала фигурантом уголовного дела.

Однако это куда лучше, чем участь жительницы села Коленковцы Черновицкой области Украины, которая заразила десятки односельчан, а затем в видеообращении просила прощения, умоляя не сжигать её дом и не убивать внуков.

4. Разворачивание производства медицинских изделий (масок, тепловизоров, пирометров, антисептиков) и лекарств.

С этими мерами практически у всех стран, присоединившихся к борьбе с COVID-19, возникли проблемы. Первым с ними столкнулся Китай, чьи бизнесмены стали скупать медицинские маски во всех странах мира. Адекватные правительства очень быстро ввели запрет на экспорт масок, неадекватные, например украинское, зарабатывали на продаже масок. Ввели запрет на экспорт масок и дезинфектантов и на уровне ЕАЭС.

Экс-премьер Украины Гончарук стал фигурантом уголовного дела из-за игнорирования решения Совбеза о запрете экспорта медицинских масок. Их отсутствие аукнулось гражданам Украины, которые без масок не могут зайти ни в аптеку, ни в супермаркет, при этом купить маски практически невозможно.

В схожей ситуации оказалась Россия, особенно её регионы, где масок нет. Впрочем, больше всего заболевших в Москве и Московской области, поэтому остаётся лишь предположить, что все маски поставлялись в наиболее эпидемически неблагополучные регионы страны и доставались тем, кому они нужнее.

Ситуация с производством иных медизделий, например аппаратов ИВЛ, описана нами в тексте «От "медгеноцида" к последней надежде».

5. Принятие мер для снижения количества социальных контактов (самоизоляция, перевод рабочих на удалённый режим работы, оплачиваемые отпуска).

Скорость введения карантина зависела от ряда факторов.

Во-первых, от соотношения между выявленными завозными случаями заболевания и заболеваниями уже внутри страны. Чем быстрее вирус оказывался в популяции, тем жёстче оказывались карантинные меры. Проще говоря, чем эффективнее проводились эпидемиологические расследования и лучше изолировались потенциальные носители вируса, тем больше времени могло выиграть правительство для подготовки к введению карантина.

Во-вторых, от избранной властью политики по отношению к болезни (страны-отрицатели карантин не вводят), уровня конфликтности в самой власти и доступных ресурсов. Великобритания от введения карантина отказалась, а затем, когда ситуация вышла из-под контроля, принялась закрывать рестораны и пабы, но оказалось слишком поздно. США также вели себя крайне непоследовательно, потеряли время и теперь стали лидером по количеству заболевших. На Украине ввели карантин, однако не смогли надёжно закрыть граждан по домам, а параллельно принялись без карантина впускать в страну трудовых мигрантов, которые ответственны за резкий рост числа заболевших. Украинский карантин оказался бессмысленным и беспощадным: в изолировавшиеся семьи впустили их вернувшихся с заработков родственников, многие из которых оказались носителями вируса.

Российская власть решила варить «лягушку» — москвичей и жителей Подмосковья — на медленном огне: сперва рекомендовала изолироваться группе риска, простимулировав их небольшими выплатами, затем объявила всеобщие выходные, которыми многие воспользовались для пикников в Москве и отъезда на отдых в Сочи (откуда их принялись сразу же изгонять по местам регистрации), а после ввела принудительный карантин по израильскому варианту.

Очевидно, что тактика варки лягушки на медленном огне оказалась наименее травматичной, однако сколько граждан с COVID-19 успело покинуть Москву и оказаться в регионах или Сочи, — вопрос, на который нам ещё предстоит узнать ответ.

Кроме того, предстоит оценить эффективность контроля со стороны компетентных органов за соблюдением гражданами карантина в Москве и Подмосковье с помощью «Большого брата», к которому США, к слову, прибегают с запозданием по сравнению с Китаем и Россией.

6. Лечение заболевших и борьба с паникой ещё здоровых.

Эпидемия позволяет сравнить эффективность систем здравоохранения разных стран мира и адекватность различных медицинских рейтингов.

Источник

Во-первых, эпидемия перегружает систему здравоохранения — она просто не рассчитана на вал тяжёлых больных, которым требуются реанимация и ИВЛ.

Источник: Meduza.io

Поэтому карантин и настойчивые требования к гражданам самоизолироваться направлены на предотвращение заражения и «растягивание» количества заболевших: ограничениями власти добиваются постепенного поступления заболевших в больницы. Что бывает, когда у властей не получается, показывает пример Италии.

Во-вторых, хуже всего показала себя страховая модель медицины, которая была приспособлена к поступлению штучных больных и оказанию им высокотехнологичной медицинской помощи, но не к эпидемиям. Ситуацию в британской медицине на примере Лондона хорошо описывает его житель, адвокат Дмитрий Гололобов.

В-третьих, вирус практически мгновенно показал степень недофинансирования медицины в различных странах мира. И Россия в данном случае не исключение — в стране сильно сократилось количество коек, однако остаётся надежда, что они не понадобятся. А вот Италии понадобились как койки, так и аппараты ИВЛ, которых в стране с самым старым и самым социализированным в Европе населением оказалось крайне мало. Как итог — сортировка больных и почти тысяча умерших в сутки.

Критической оказалась ситуация на Украине: там врачи массово увольняются (никто не хочет заболеть при зарплате в 150 долларов). Ситуация в ЛНР и ДНР ничуть не лучше (в ДНР некомплект врачей составляет 40 % от штата).

Проще говоря, если врачи долгие десятилетия получали нищенские зарплаты, а медицина хронически недофинансировалась, то итог оказывался предсказуемым: массовые увольнения медработников и неизбежная сортировка больных.

Поэтому в странах принялись предпринимать превентивные меры:

• в Китае начали строить мобильные временные госпитали. В России решили за месяц построить постоянную больницу, а также принялись премировать медработников;
• все без исключения страны нарастили закупки медизделий и медикаментов.

Борьба с паникой всюду выражается в привлечении к юридической ответственности за распространение ложной информации. В частности, политолог Соловей, сообщивший в эфире «Эхо Москвы» ложную информацию о гибели в России 1600 человек от COVID-19, будет вынужден заплатить штраф в 100 тыс. рублей. Правительство создало центр по борьбе с фейками о коронавирусе.

Страны ЕС и США прибегли к традиционному перекладыванию ответственности на Россию, которая будто бы сеет панику и дезинформирует мир в части количества заболевших.

7. Поддержка бизнеса и отраслей экономики, которые первыми приняли на себя удар.

В данном случае меры поддержки и их денежный эквивалент зависит от доступных у государства ресурсов.

В РБ, где власть считает борьбу с COVID-19 массовым психозом, поддержка бизнеса практически отсутствует — у государства просто нет для этого денег. В итоге бизнес несёт серьёзные издержки хотя бы из-за того, что торгово-промышленная палата РБ не объявляет режим форс-мажора. Кроме того, желание власти во что бы то ни стало сохранить стабильность (или её видимость) приводит к тому, что издержки перекладываются на бизнес.

В остальных же странах как объём поддержки, так и конкретные меры разнятся.

Страны с развитым фондовым рынком заливают рынки и корпорации деньгами, стараясь поддержать их. Фактически в странах с высоким уровнем финансиализации, доминирующей сферой услуг и слабым реальным сектором экономики, власти обменивают мусорные ценные бумаги корпораций на реальные деньги, спасая экономические системы от краха.

Подробнее об этом можно прочитать в тексте «Мусор в обмен на доллары» экономиста Василия Колташова.

Источник: ТАСС и данные СМИ

*Эквивалент 1,2 % ВВП РФ за 2019 год.

Страны экспортёры-сырья выделяют деньги на поддержку реального сектора экономики и поддерживают граждан, которые оказались заперты в своих домах во время карантина. О мерах ЦБ РФ по поддержке экономики можно прочесть в публикации ИД «Комменсантъ». Пакет мер приняло правительство, ещё пакет предлагает Минпромторг, кроме того, правительство готовится запустить программу кредитования малого и среднего бизнеса, уже составлен список из 600 системообразующих предприятий России.

Однако какие бы меры ни предприняли правительство и ЦБ, падение ВВП неизбежно.

Впрочем, это ожидает не только Россию. Израиль готовится потерять 17,7 % ВВП. Но если странам ЕС деньги придётся занимать, то у России они накоплены в ФНБ, что позволит предприятиям и стране не влезть в долги.

Объёмы поддержки со стороны США и ЕС своих стран-сателлитов вне ЕС мизерны: ЕС выделил Украине 80 млн евро помощи, США передали Грузии и вовсе царские 1,1 млн долларов на борьбу с COVID-19, а страна готовится к неуправляемой эпидемии.

В общем, историю с экономическими мерами по противодействию коронавирусу можно описать двумя тезисами:

1. Каждый спасается сам и тем, чем располагает. Если резервов нет, то остаётся или готовиться к худшему (как Украина), или крепиться и снова готовиться к худшему, параллельно ведя переговоры с МВФ (как Беларусь).
2. Экономическое падение грозит всем странам мира без исключения. Вопрос исключительно в глубине падения, адекватности предпринимаемых властями мер и скорости выхода экономики из коронакризиса. КНР, например, уже запустила 98 % промпредприятий, а почти 90 % рабочих и служащих вернулись на свои места.

***

Подводить окончательные итоги противостояния государств с коронавирусом рано. Однако промежуточные итоги подбить уже можно. Наиболее успешно кризис переносят страны, чья бюрократия не впала в состояние отрицания угрозы от коронавируса, а перешла сама и перевела экономику и общество в мобилизационный режим.

Данный режим включает в себя:

1. Закрытие границ с внешним миром для препятствования заноса вируса извне.
2. Мораторий на внутриэлитарные конфликты и создание институтов для координации органов власти, ответственных за борьбу с эпидемией.
3. Проведение эпидемиологических расследований с целью последующей изоляции потенциальных носителей вируса.
4. Разворачивание производства медизделий (масок, тепловизоров, пирометров, антисептиков) и лекарств.
5. Принятие мер для снижения количества социальных контактов (карантин, самоизоляция, перевод рабочих на удалённый режим работы, оплачиваемые отпуска).
6. Лечение заболевших и борьбу с паникой ещё здоровых.
7. Поддержку бизнеса и отраслей экономики, которые первыми приняли на себя удар.

Именно от чёткости и слаженности работы бюрократии и ответственности граждан зависит количество заболевших, а также урон экономике, который, повторимся, неизбежен. Экономический ущерб получат в том числе и страны, чья бюрократия занимается отрицанием угрозы (Беларусь и Швеция), и лишь по завершении кризиса можно будет оценить, что оказалось наиболее разрушительным: отрицание вируса и отказ от введения жёстких мер по борьбе с ним, жёсткий изначальный карантин или гибридный российский вариант.

Пока же можно констатировать, что Китай свой коронаэкзамен сдал на отлично, а вот Италия и США его провалили. Оценки России и Беларуси ещё предстоит поставить.