— Во что сейчас превращается навязываемая Америкой демократия?
Какие формы она принимает?
— Современная западная демократия превратилась в бренд с характерной для этой коммуникативной системы блистательностью, притягательностью и несоответствием реальности. Такое сравнение едва ли будет натяжкой сегодня. Демократия является инструментом глобального управления в максимально привлекательной форме потребительского бренда и развивается по тем же законам. Потребление брендов — обязанность современного общества, которое при этом не может принимать участия в управлении и получении прибыли от этих брендов.
— Может ли быть демократия, с вашей точки зрения, тоталитарной?
— На Западе установилась система, при которой массы не принимают участия в решении собственной судьбы. Но эта система, в отличие от классических тоталитарных режимов, отличается сложностью и адаптивностью. Существует и другая этимологическая особенность западной демократии: под «народом», которому принадлежит власть, и вообще под «человеком» в ней понимается исключительно собственник. На массы демократия не распространяется, а способ сохранения такой власти-собственности просто не может быть демократическим.
— Превращается ли она при этом в какую-то другую идеологию?
— Посткапитализм и новый технологический уклад означают переход экономики на уровень, на котором капитал перерождается в чистую власть, а воспроизводимое социальное многообразие и сложность стираются и сводятся до простейшего отношения власти-подчинения. Такой «фантастический» вариант, без сомнения, означает конец привычного капитализма вместе с обществом потребления. На место классического товарного фетишизма приходит imperium-фетишизм, т. е. фетишизм абсолютной власти. Возможно, для обозначения данного феномена существует и более удачный термин, но суть перерождения от этого не меняется. Imperium-фетишизм становится настоящей идеологией правящего класса, претендующего на биологическое расширение границ собственной власти.
— Как, на ваш взгляд, сейчас вообще стоит воспринимать понятие «идеология»?
— Современная идеология, перефразируя известный тезис Маркса о прусской
цензуре, — это критика правящего класса по отношению к массам. Критика
бескомпромиссная и в прямом смысле уничтожающая. Не так важно, в какой форме
она производится — классического тоталитарного насилия или в виде спектакля
и шоу. И даже имитация идеологии не снимает давления на общество. Идеология
является инструментом критики, который заметен, когда обращён на периферию,
но малозаметен и ускользает, когда обращён внутрь капиталистического
общества. На постсоветском пространстве идеология превращена в самокритику
по отношению к опыту альтернативного проекта социальной эволюции. Этой
самокритикой предлагается заниматься массам, вот почему это ещё и вдвойне
циничная идеология. На эту критику общество пока не в состоянии ответить
позитивно, оно отвечает бессознательным подозрением элит.
— Американская демократия всё чаще отходит от своей изначальной идеи. Используют ли США демократию как заслон для своих экономических и политических интересов? Для чего?
— Сегодня мир сталкивается не с отходом от «первоначальной идеи», а с просто более грубым её применением, иными словами, коррозией покрывается внешняя оболочка бренда демократии, а не его сущность. Демократия является самым значимым символом, в какой-то мере превращённым в светскую религию и идеологические оружие западного общества. В этом качестве «демократический» Запад противопоставляется «авторитарным» и «тоталитарным» режимам и странам, настолько сильно в массовом сознании демократия ассоциируется исключительно с западным миром. Связка демократия — социализм была утрачена и в самом советском обществе, что также стало частью смысловой капитуляции перед Западом, который сумел монополизировать демократию, превратив её в инструмент глобального управления.