Белорусская конституционная реформа только в начале пути. А вот в России после утверждения референдумом этим летом уже вступил в силу обновлённый Основной Закон. И там есть несколько интересных опытов для белорусских товарищей.

Например, конституционное закрепление статуса РФ как правопродолжательницы всех предыдущих форм российской государственности, причём особо подчёркнута преемственность от СССР. Тем самым современная политика Москвы совершенно очевидно идеологически обосновывается как продолжение исторической России. В том числе и политика евразийской интеграции.

Белоруссии по этой части тоже есть что правопродолжать, есть что достойно закрепить в государственной идеологии, причём вовсе не в пику московской идеологии, а в рифму к ней, и даже обогащая её историко-культурной объёмностью. Здесь та же ложная дилемма, что в противопоставлении суверенитета и интеграции, о чём мы рассуждали в предыдущей заметке.

Змагары убеждают, что Белоруссия — не Россия (где-то мы это уже слышали). Российские поп-патриоты считают белорусов «неправильными» русскими, которых нужно «приручить» и принудить к родству.

Что на самом деле? Да, белороссы и великороссы — один народ по славянской крови и по корню древнерусской государственности. Но в новое время Белая Русь стала Россией только при Екатерине II, в самом конце XVIII века, позже Малороссии, даже позже Прибалтики, немногим раньше Финляндии. А западные её земли — и вовсе при Сталине, в 1939 году.

А до Екатерины у Белоруссии был свой опыт государственности, причём не бутафорской, а вполне суверенной, дееспособной и состоявшейся. И именно государственническая, историко-культурная народная белорусская идентичность сложилась в основе своей вне российского поля.

Но вопреки ли ему? А вот нет, не вопреки.


Историко-культурный костяк белорусской государственности — Великое княжество Литовское, это бесспорно с научной точки зрения (не путать с провинциальным прибалтийским огрызком Западной Руси, который сейчас называет себя гордым именем «Литва»). В эпоху своего могущества, после феодального распада Древней (Киевской) Руси, в лихую ордынскую годину, это было единственное суверенное (и успешное!) русское национальное государство.

Более того, до самого конца XV века именно Литва/Белая Русь была приоритетным ядром «собирания русских земель». И только Иван Великий перетянул инициативу на сторону Москвы. Но до самого Ивана Грозного и до самых первых Романовых не утихал этот старинный спор Великой и Белой Руси — Литва к тому времени именно ради этих своих державных амбиций вступила в унию с Польшей и стала Речью Посполитой. А в 1613 году даже почти удалось. Так что, если бы не парочка суровых и решительных Иванов Васильевичей, если бы не народное ополчение Минина и Пожарского, если бы не Екатерина, которая поставила точку в этой многовековой конкуренции, ещё неизвестно, какая страна нынче называлась бы Россией.

Но суть-то исторической диалектики как раз в этом: даже в те эпохи, когда Белоруссия не была Россией, она всё равно ею и была. У неё всё равно были притязания быть Россией, то есть русской сверхдержавой, восточноевропейским центром силы с амбициями, как потом стало беспрекословно очевидно, на мировое лидерство. А куда ещё с такой мощью-то деваться?

Что это значит? Это значит, что всё у белорусской государственности получилось.

Великая русская держава — интегрировалась. Каковая задача объективно и стояла как перед Великой Русью, так и перед Белой.

Таким образом, Белоруссия во всех своих исторических ипостасях всегда была так или иначе Россией — и как княжества Древней Руси, и как Литва, и как губернии Российской империи.

И естественным образом — в ипостаси Белорусской ССР.

Именно такое очевидное понимание континуитета (правопродолжения) и достойно лежать в конституционной основе идеологии белорусской государственности.

Если же говорить о великороссах и белороссах как о едином народе, то и у этой общности тоже есть несокрушимая историко-культурная идентичность. Слишком близкая к нам по времени, чтобы раствориться в чём бы то ни было.

Она советская. И это надо чётко понимать.

(Продолжение следует).