Полтора месяца назад, 17 июня 2019 года (через пять дней после своей инаугурации), Касым-Жомарт Токаев своим указом создал министерство торговли и интеграции во главе с бывшим министром финансов Бахытом Султановым.

На тот момент в кабинете министров не все до конца понимали сути того, чем будет заниматься новое министерство.

18 июня первый вице-премьер Алихан Смаилов достаточно туманно объяснил причину создания новой структуры в составе правительства:

«Дело в том, что сейчас, как вы видите, на мировой арене усиливается торгово-протекционистская война между государствами, и в регионе мы тоже наблюдаем, что некоторые соседние страны вводят меры по, скажем, снижению таможенных пошлин на некоторые товары, сырьё для своих перерабатывающих производств, что делает их продукцию более конкурентоспособной. То есть мы видим, что идёт борьба за рынки сбыта. Эта борьба усиливается, и на данном этапе было принято решение, что нужно также усилить нашу политику в этой сфере. Поэтому было создано данное министерство», — объяснил Смаилов.  

Назначение 10 июля двух вице-министров дало, наконец, окончательно понять, что Казахстан действительно меняет свою экономическую политику.

Судите сами: один вице-министр — Жанель Кушукова — профессионал в вопросах таможни и тарифов, последние 9 лет занимала должность директора департамента развития внешнеторговой политики министерства национальной экономики РК.

Второй — Азамат Аскарулы — специалист в области логистики, бывший директор департамента международных отношений государственного ТОО «Самрук-Казына Инвест», возглавлял дочернюю компанию казахстанских железных дорог KTZ Express Hong Kong Ltd, с 2017 года занимал должность советника заместителя премьер-министра РК.

Больше новостей от нового министерства пока не было. К слову, и официального сайта у него пока тоже нет.


Но ещё 18 июня казахстанский экономист, аналитик и независимый эксперт Айдархан Кусаинов на своей странице в соцсети опубликовал короткий, но оптимистичный пост.

Не согласиться с экономистом нельзя: казахстанский экспорт — это прежде всего экспорт в страны Евразийского содружества. Нефть и прочие природные ресурсы Казахстана транснациональные корпорации давно и по налаженной схеме вывозят за рубеж, так что большую часть недр в этом раскладе учитывать не стоит. Зато жизненно необходимо увеличивать внутрисоюзный экспорт.


Источник: Доклад № 52 «Евразийская экономическая интеграция 2019» ЕАБР

Необходимость создания нового министерства Айдархан Кусаинов обосновал ещё в 2016 году в своей книге «Экономика Казахстана. Мифы и реальность. Новая экономическая политика. Информационное пространство. Национальная идея». Кроме того, он утверждал, что нужно создавать министерство инфраструктуры (Мининдустрии и инфраструктурного развития реорганизовано 17 июня 2019 года) и министерство природных ресурсов (Минэкологии, геологии и природных ресурсов создано 17 июня 2019 года).

Мы попросили Айдархана Курсаинова прокомментировать идею создания министерства торговли и интеграции.

— В конце прошлого года Нурсултан Назарбаев сказал: «Мы не Китай, мы не Россия, мы не Америка. Какие у нас глобальные дела?» И вот сейчас в Казахстане виден разворот от игры в большую внешнюю политику к решению внутренних проблем.

— И это правильно. Один из ключевых моментов нашей философии, который я критиковал, — это идея прорывных проектов, идея прорыва, которая нас посетила в 2005 году: бах, и весь мир ахнет от наших достижений. Увлечение этими вещами нас несколько деформировало. Мы, конечно, ещё пытаемся строить некоторые мегапроекты, но, в принципе, уже отказались от этой идеи.

— То есть вернулись к ежедневной рутинной работе?

— Да, министерство торговли и интеграции и должно этим ежедневно заниматься. Если мы хотим поддерживать бизнес, то любая поддержка бизнеса — это «дайте продажи, помогите продать, дайте мне рынок». Если я вижу спрос, если у меня есть продажи, я буду сам расширяться, кредитоваться, нанимать и обучать людей. Мы всякими путями пытались развить нашу экономику, никак не концентрируясь на главном — на продажах и рынках. Поэтому у нас такие проблемы с государственными инвестициями, с государственными корпорациями.

За последние 10 лет мы впервые совершили реальный возврат к нормальной рыночной экономике. Министерство торговли в Казахстане забылось ровно в тот момент, когда возникло ручное управление экономикой. И тогда мы забыли, что нужно давать рынки, а сконцентрировались на всяких кредитах, инвестициях, технологиях, людях — на всём что угодно, кроме главного.

Очень важно, что на топовом уровне пришло оздоровление и нормальное понимание, в какую сторону двигаться. Если мы хотим рыночной экономики и развития страны, то креативить надо не в области, какой плюшкой заманить инвестора, а в области, как защитить, как улучшить торговую позицию страны.

С точки зрения функций министерства торговли и интеграции они совершенно понятные и чёткие. Я надеюсь, что оно займётся условиями торговли, условиями рынка, как это функционирует. Понятно, что в поисках внешних рынков мы должны и торговаться. Мы можем, с одной стороны, запрещать какие-то действия внутри страны, затрудняя импорт пошлинами, лицензиями, другими требованиями, защищая отечественного производителя. С другой стороны, мы можем торговаться этими вещами с другими странами, лоббируя продвижение своих товаров на их рынки. Министерство торговли и интеграции должно быть сфокусировано на рынках сбыта.

Война по-братски

— Выходит, что большую часть этой работы новое министерство должно проводить в рамках Евразийского экономического союза, усиливая в нём казахстанские позиции? В самом его названии присутствует слово «интеграция».  Ведь не в ЕС же будем интегрироваться и не в Китай.

— Я надеюсь, что мы не будем зацикливаться только на этом. Но, безусловно, основной рынок для нашей продукции будет в Евразийском союзе по простым причинам: начиная от языка и заканчивая общими регламентами. И, кстати, самые большие войны у нас проходят в ЕАЭС, и это нормально.

— Ну да, в ВТО мы так не повоюем…

— Я всегда говорил, что ЕАЭС — это не слияние в оргазме, это просто переговорная площадка, на которой очень жёстко нужно отстаивать свои интересы. Казахстан проигрывает в ЕАЭС не потому, что союз плохой, а потому что мы не используем этот инструмент, эту площадку, на которой нужно жёстко торговаться.


Мы этого не делаем, а Лукашенко достаточно «кроваво» отстаивает интересы Беларуси.

Киргизы тоже очень много выторговали в качестве платы за вхождение в Евразийский союз. ЕАЭС —  это очень хорошая площадка для жёсткого отстаивания и жёсткого продавливания своих интересов.

«И масштабища наши циклопьи»

— В части создания нового министерства торговли и интеграции ваш оптимизм понятен. Но вы не испытываете его при новости о том, что Минпромторг России и ЕЭК уже пишут дорожную карту по индустриализации и импортозамещению в ЕАЭС.


— Мне кажется, что на самом деле это очень неправильная идея, но обнадёживает то, что её формат ещё не определён. То, как это объявлено, как Минпромторг распространяет идею импортозамещения, что готовится карта индустриализации, — это опять вмешательство государства, у которого нет рычагов, в бизнес.

 — Так с благими намерениями же.

— С благими намерениями — это рецидив Советского Союза. Когда был Госплан, у которого был бюджет, он делал и карту индустриализации, карту импортозамещения, и строил завод. Было социалистическое государство, и никто, кроме него, не мог построить никакой завод. Сегодня у Минпромторга России нет бюджета, и он не может построить завод. Ну скажет он, что в этой точке будет комбинат. И что дальше? А инвесторы скажут, что они так не считают. Вы знаете моё отношение к такого рода госпрограммам, которые на самом деле ведут к росту госсектора.

— Но ведь государственный капитализм в нынешних условиях — это как бы неплохо.

— На самом деле госкапитализм — это капитализм с большой долей регулирования: ценами, пошлинами или их комбинациями в угоду каких-то отдельных отраслей. Можно создавать национальные компании. Но при госкапитализме (я открою страшный секрет) нацкомпании создают в хороших секторах. То есть при нём государство занимает прибыльные секторы, получает оттуда прибыль и начинает её куда-то инвестировать.

В Казахстане госкапитализм превратился в то, что мы очень хотим построить какой-нибудь завод, который в принципе неживой, мы его строим и ловим убытки. Это не госкапитализм, а какая-то глупость.

В программе индустриализации меня всегда напрягало, что государство решало, где и что построить. Это всегда заканчивалось очень плохо.

(К слову, национальный управляющий холдинг «Казагро», созданный в 2006 году для «эффективного управления инвестиционными активами и развития корпоративной культуры акционерных обществ, осуществляющих деятельность в сфере агропромышленного комплекса, акции которых переданы ему в оплату размещаемых акций», на сегодняшний день имеет долги в сумме 126 млрд тенге, или около 330 млн долларов. Долги национальной компании железных дорог «Казахстан Темир Жолы» на 1 января 2019 года составляли 1,71 трлн тенге — около 4,5 млрд долларов. И этот список можно продолжать. — Авт.)

— В Российской Федерации тоже есть огромные госпроекты, на которые выделяются государственные же деньги: возрождение БАМа или, например, железная дорога в Арктике. Правда, это инфраструктурные проекты.

— Абсолютно верно. И это не карта индустриализации, это карта инфраструктурной обвязки страны. Это правильная позиция государства: оно должно инвестировать в то, чтобы люди и товары могли двигаться. Это инфраструктура, это среда, [понятие] из разряда безопасности, уверенности общества.

Но идея о том, что мы сейчас целенаправленно начнём что-то импортозамещать и создавать карту индустриализации ЕАЭС. Это глупость. То есть мы сейчас посчитаем, где какой завод выгодней воткнуть, и мы нарисуем новую карту заводов. А кто это будет строить? В итоге государство строит само, а это уже против рынка, это извращение.

Насколько я понимаю, в России такого движения нет, это, может быть, Евразийская комиссия навязывает такое предложение. Мне кажется, что это давление со стороны ЕЭК, а именно со стороны Казахстана, который очень сильно любит эти карты индустриализации и программы форсированного развития… А россияне говорят: «Ну, ладно, давайте». Мы давим, они мягко уступают (это некий реверанс в нашу сторону) и от имени своего Минпромторга комментируют, что «мы ещё пока не знаем, как это сформировать».

— И что в итоге?

— Об этой идее дорожной карты индустриализации ЕАЭС в том формате, который опубликован, даже не стоит говорить. Заголовки громкие, очень сильно объявились, всем показали, это такой ритуальный танец. А выльется всё в простую ежедневную работу по устранению бюрократических барьеров, в то, чем и должна заниматься Евразийская экономическая комиссия.