О последних событиях в России и в связи с этим о новой политической реальности, конституционной реформе и взаимоотношениях с Белоруссией мы говорили с генеральным директором АНО «Центр изучения проблем международных санкционных режимов», автором сети телеграм-каналов «Политджойстик» Маратом Башировым.

— Марат Фаатович, событий в последнее время произошло очень много, давайте начнём всё-таки с самого громкого на прошлой неделе — послания президента России и всего того, что произошло после него (озвученная им социальная программа, отставка правительства, назначение нового премьер-министра и прочее).

— Конечно, для многих это стало огромной неожиданностью, и неожиданность даже не в самой отставке правительства (ожидалось, что по итогам послания будут кадровые решения), неожиданность в том, что президент Путин решил разрубить сразу несколько узлов.

Во-первых, есть вызовы в стране, которые всем известны: это бедность, это демография и плохая реализация нацпроектов. Второй вызов, который нам с вами известен, — это трансфер, то есть как должна выглядеть властная конструкция после 2024 года. При этом мы с вами знаем, что во втором вызове есть сдерживающий фактор — это тандем, который существовал ещё несколько дней назад, а теперь его уже нет. Неожиданность в том, что президент Путин всё это решил соединить и разрешить в один день.

Отсюда возникает масса вопросов, которые не позволяют на сегодняшний день понимать, что будет завтра, что будет послезавтра, будут ли досрочные выборы и т. д. Этот фактор неожиданности рождает фактор смятения, в том числе и среди элиты.

Субъективный фактор: сейчас уже известно, что было два кандидата: кандидат Собянин и кандидат Мишустин, и до последнего момента никто не знал, кто будет выбран. Всё больше и больше информации о том, что и оба эти кандидата узнали о том, что будет так, а не как-то иначе, только после послания.

Более того, по моей информации, с субботы позапрошлой недели правительство не имело никакой информации относительно текста послания и относительно кадровых вариантов.

Обычно, когда такие решения готовятся, активно участвует аппарат, а вот здесь аппарат уже не участвовал. И решение президент принимал исходя из какой-то своей системы координат, своих критериев. Я думаю, что единственным, кто знал об этом, был Дмитрий Медведев. Есть информация о том, что он знал об этом за неделю. Ему дали возможность сохранить лицо, и он психологически был готов.

Я за два дня до послания писал, что будет широкая кадровая ротация, я, конечно, не подозревал, что президент Путин дойдёт до такой глубины, я думал, что будут отставлены министры, некоторые премьеры. Но сейчас, когда оглядываешься, то понимаешь, что нет смысла есть этого слона по частям. Когда ты видишь, что всё буксует, нужен сильный сигнал, и самым сильным сигналом стала отставка всего правительства вместе с премьером.

— Мишустин — насколько эта кандидатура отличается от Медведева, насколько именно его назначение своевременно?

— С точки зрения менеджерских качеств, которые именно сейчас востребованы для решения задач, поставленных президентом, это такой качественный апгрейд. Всё-таки Мишустин абсолютно не политизированный человек, он технократ, поэтому я его называю техническим премьером.

Задача Михаила Владимировича — реализовать два вызова, обозначенных президентом Путиным в послании. Первое — это новая социальная политика, когда вы выделяете 450 млрд рублей из бюджета прямой дотацией в бюджеты домохозяйств.

Второе — это нацпроекты. Очевидно, что они забуксовали по нескольким причинам. Первая причина системная, которую Путин взял на себя, — это вопрос, связанный с местным самоуправлением. Все нацпроекты на самом деле реализуются на уровне муниципалитетов.

Второй субъективный фактор: второй раз пытались запустить нацпроекты, и не удалось. Помните, было решение создать проектные офисы по каждому из них, и в конечном итоге никто про эти проектные офисы и не слышал. То есть они формально созданы и не работают. Единственный офис, который занимался содержанием, — это 6-й департамент Аппарата правительства, проектный департамент, тот, который и будет отвечать за провал второй попытки запуска.

Когда мы говорим о Мишустине, то мы говорим не о реализации нацпроектов через министерства. Нет смысла смотреть на состав министров, в первую очередь надо смотреть на перемены в аппарате правительства, с перераспределением функционала и формата взаимодействия с министерствами и регионами.

Что касается денег, то по нацпроектам расходовались то 1/3, 1/5 и т. д., а львиную долю просто перераспределили в декабре, чтобы хоть как-то показать, что они хоть как-то работают. Но вспомните, президент Путин чётко сказал, что дело не в цифрах. Обычному человеку всё равно, какую часть бюджета вы там освоили, обычный человек хочет видеть реальные результаты на земле. Так вот, критерии реализации нацпроектов — физический доступ к результатам этих самых проектов.

А Мишустин себя показал как крайне эффективный менеджер с точки зрения организации налоговой системы России (она одна из лучших в мире: она чрезвычайно прозрачная, она абсолютно электронная). Он сделал, грубо говоря, современную базу данных налогоплательщиков, причём как физических лиц, так и юридических, он связал её с МФЦ, с Госуслугами и т. д.

Это, думаю, и «подкупило» президента Путина: надо менять психологию управления, надо вводить цифровизацию, надо заменять чиновника алгоритмом.

— На ваш взгляд, как изменятся, исходя из этой трансформации, взаимоотношения с Белоруссией?

— Я думаю, что ситуация «подвиснет» и это будет до того момента, пока белорусские коллеги не переоценят ряд позиций по дорожным картам, в частности с транзитом нефти, с таможенной политикой. Месяца 3–4 будет период неопределённости.

Нефтяники России выполнят все свои контрактные обязательства, они найдут способы доставить проданную нефть до потребителя. В этом я абсолютно уверен. То, что труба «высохнет», что называется, это тоже факт. Господину Лукашенко нечем её заполнить, он будет пытаться получить какой-то реверс, такая попытка будет, но она ни к чему не приведёт. Когда встанет вопрос о том, что белорусские НПЗ и трубопроводная система окажутся на грани разрушения, вот в этот момент и пройдут снова переговоры. Господин Лукашенко отличается от многих других руководителей тем, что он не всегда принимает во внимание объективные факторы, он принимает во внимание фактическое воздействие. Его можно убеждать: «У нас ляжет труба», и он не будет этому верить. Он, как человек, вышедший из СССР, считает, что можно «упереться рогом» и всё получится. Он считает, что можно всё решить на энтузиазме. Но вот когда труба «ляжет», тогда мы и увидим какие-то подвижки.

Что касается газа, то здесь ситуация проще, потому что тёплая зима и вообще менее острая тема. Нефть, что называется, на отопление квартир в Белоруссии не используется, так что в этой части как-то компромисс найдут.

И ещё один момент: сейчас дело совсем не в переговорах Мишустина и Румаса как исполнителей, а в переговорах вновь Путина и Лукашенко.

— Насколько это всё шокирующе было для международной общественности?

— Смятение не только в России, но и в мире, это безусловно. Если почитать статьи очень известных мировых СМИ, то видно, что кто в лес, кто по дрова. Одни пишут, что иллюзия, другие — что это шаг к тому, что Медведев — это следующий президент, кто ещё что. Но никто не понимает, что на самом деле произошло.

Президент Путин сделал сразу три мощнейших посыла:

• новая социальная политика;
• отставка правительства;
• конституционная реформа.

— Насколько конституционная реформа прогнозируема, ожидаема и отвечает общественному запросу?

— Общественный запрос пока ничего не понимает, потому что даже элиты не понимают, как будет сложена эта властная конструкция. Понятно следующее: процесс трансферта существует, и он начался с точки зрения законодательных изменений.

Причём президент Путин дал два чётких сигнала. Первый: после 2024 года он не будет президентом. После 2024 года будет децентрализация власти, то есть та сверхсильная президентская вертикаль, которая сложилась после 1993 года, будет трансформироваться.

Соответственно, появится новая система сдержек и противовесов, в которой повышается роль парламента с точки зрения и законодательной, и кадровой, и контрольной функций. И появляется ещё один орган исполнительной власти — Госсовет. Госсовет, который будет в конечном счёте в какой-то части распаковывать исполнительные полномочия президента. Эти сигналы на сегодняшний момент понятны. Причём понятно, что Мишустин претендовать на политическую роль в виде преемника не может. Плюс разрушение тандема говорит о том, что полностью обнулён список претендентов на президентское кресло.