Постфактум
можно сказать, что очень хорошо, что произошли эмоциональные всплески, так как
российско-белорусские отношения носят во многом «семейный» характер, где много
само собой разумеющегося и, соответственно, возможна эмоциональность. А
теперь, когда эмоциональный фон уйдёт, можно говорить очень прагматично и
системно.
Дальнейшие ключевые шаги в
интеграции России и Белоруссии лежат в прагматизации отношений. Это связано с объективными процессами, потому что та модель интеграции, которая была
заложена в начале нулевых, уже неадекватна текущей реальности. Качественно
переформатировались политэкономические вызовы, стоящие в первую очередь перед
Россией и перед Беларусью, которая является небольшим
экономическим игроком, вынужденным подстраиваться под новые правила игры.
Россия в целом выходит в
прагматизацию экономической политики, что ярко проявилось, к примеру, в
положительном торговом балансе, замечу: впервые — с Китайской Народной Республикой.
Экономическая прагматизация
российской политики — это реальность, и она проявляется в изменении налоговой
политики, наращивании импортозамещения и по многим другим позициям. То, что к Беларуси
она применяется наиболее мягко, как раз и демонстрирует, что
российско-белорусские отношения являются более «семейными» по сравнению с
другими партнёрами по некогда единой стране.
Поэтому, с моей точки зрения, для
выхода из кризиса обеим сторонам нужно включать очень прагматичную логику и при
помощи цифр, расчётов и экономического прагматизма утрясать разночтения.
Нужно чётко осознать это и не смешивать в одну кучу братские отношения между нашими
народами и прагматичную кооперацию, а где-то и конкуренцию между нашими
хозяйствующими субъектами, для которых государство естественным образом является
лоббистом. Хозяйствующие субъекты — корпорации, холдинги и прочие экономические
игроки — не живут по братским принципам, особенно на внутренних рынках. Поэтому
процесс прагматизации должен выглядеть, как в любом коммерческом предприятии или
акционерном обществе, где есть партнёры. У партнёров есть доли, эти доли должны
быть учтены. Мы знаем, что нет ничего хуже, чем вести бизнес с родственниками,
друзьями, потому что братские взаимоотношения в бизнесе могут привести к
тому, что можно разругаться и потерять и бизнес, и отношения. Этого нельзя ни в
коем случае допустить в российско-белорусской ситуации. Лучше актуализировать союзный договор и вывести в новый формат союзные отношения, а для этого
необходимо сесть и всё посчитать на берегу. Собственно, российская сторона это
сделала, хочется, чтобы цифры прозвучали и с белорусской стороны, чтобы затем
понять, где возможен компромисс.
Третий аспект, на который часто
указывают наши белорусские коллеги, касается работы диппредставителей с так
называемым гражданским обществом — мол, в Беларуси такие форматы не
приняты.
Мне сложно говорить, что, где и
как принято, потому что западные послы активно работают с гражданским обществом,
и очень часто эта игра идёт против интересов как Беларуси, так и России.
Дипломатическая работа регулируется международными договорами и международным
правом, но, с моей точки зрения, как это ни парадоксально, оба дипломатических ведомства
как раз очень слабо работают с тем самым гражданским обществом. Белорусскому
спецпредставителю, который наделён такими же широкими полномочиями, как и
российский, необходимо наращивать работу с общественным мнением непосредственно
в России, причём как со сторонниками интеграции, так и с её противниками,
попытаться «разагитировать» наших оппонентов внутри России, как это пытается
делать Михаил Бабич в Беларуси. Российскому и белорусскому ведомствам надо
наращивать этот вектор, но только делать это более системно. Поэтому налаживать
российско-белорусские отношения с лидерами общественного мнения необходимо
обоим спецпредставителям — что Михаилу Бабичу, что Владимиру Семашко.