В решении о паспортизации по упрощённой схеме жителей мятежных Донецкой и Луганской республик важен курс на выход из позорного консенсуса 1991 года, с которым согласились в Москве. Суть сделки по демонтажу сверхдержавы заключалась в том, что национальным элитам республик очертили границы, за которые выходить нельзя. Границы как в политическом, так и в географическом смысле.


Первый раз Москва пошла на нарушение консенсуса в Крыму в 2014 году. Теперь, спустя 5 лет, сделала второй значимый шаг.

Схема, безусловно, не нова. Она применялась и в Приднестровье, и в Южной Осетии, и в Абхазии. Однако «донбасский прецедент» важен тем, что в его основу положена правовая база — президент России имеет право определять категории новых граждан самостоятельно, исходя из «гуманитарных соображений». Сегодня это мятежный Донбасс, а завтра это могут быть жители совершенно иных регионов и не обязательно Украины.

Сверхдержава/империя отличается от национального государства конструктивным отношением к собственным границам и народам.

Империя живёт во времени, а не в пространстве, поэтому границы могут двигаться, а граждане отличаются высокой мобильностью. Так осваивались Сибирь, Средняя Азия, Крайний Север, Причерноморье и другие регионы.

Гражданин империи не может не радоваться обретению новых сограждан — безотносительно их национальности, происхождения и места жительства. Гражданин национального государства всегда настороженно относится к новым соотечественникам. 
Конфликт этих идентичностей — имперской и национальной — обязательно проявится и в отношении паспортизации мятежного Донбасса.

Кроме того, паспортизация региона размером с национальное государство создаст повод для обострения отношений Москвы с союзниками по бывшему СССР — ЕАЭС, СГ и ОДКБ. Потому что элиты всех без исключения национальных государств, возникших на месте советских республик, крайне ревностно относятся к «консенсусу-1991». Именно он заложен в правовую основу национального суверенитета и на нём базируются мифологемы независимости.

Агенты влияния США, Британии и стран поменьше в Минске и Астане обязательно начнут накачивать «российскую угрозу», мол, сегодня паспортизировали Донбасс, а завтра возьмутся за наши регионы.

Поэтому перед Россией стоит сложный выбор: с одной стороны, движение к осознанию себя сверхдержавой/империей требует конструктивного отношения к границам и новым гражданам, а с другой стороны, существующие интеграционные форматы требуют сохранения «консенсуса-1991».

Этот политический парадокс предстоит решать в следующие 5–10 лет. Впрочем, историческое время может быть ускорено с помощью нового витка противостояния с Западом. Рано или поздно России придётся договориться о разделе сфер влияния как минимум в Евразии, выйдя из «консенсуса-1991». Вопрос лишь в том, в каких формах это произойдёт.

«Донбасский прецедент» говорит нам о том, что Россия готова повышать ставки.