— Почему Литва, Латвия, Эстония и Украина выбрали наиболее жёсткий антироссийский курс во всех сферах, включая язык?

— Главным вектором движения всех постсоветских элит стал курс на интеграцию с Западом, за которую элиты готовы заплатить любую цену. Условием этой интеграции стала не только десоветизация, означавшая радикальный разрыв с некогда единым культурным пространством, но и глобализация, означающая неизбежное растворение и деградацию национальных культур постсоветских стран. Глобализация является синонимом западнизации, системой мироустройства, ломающей все альтернативные культурные, цивилизационные и прежде всего социально-экономические проекты.

Фактически эти два процесса (десоветизации и глобализации) совпадают и накладываются друг на друга с той лишь разницей, что десоветизация и дерусификация проходят внешне гораздо жёстче и агрессивнее. Просто элиты Прибалтики и Украины оказались в большей степени идеологически зависимы от Запада, чем, например, элиты Центральной Азии, в которой, впрочем, происходят схожие процессы. Отметим, что данная угроза актуальна и для самой России, к которой предъявлялись (и сохраняются) всё те же условия.

— Единственной постсоветской страной, кроме нашей, где русский язык является государственным, осталась Беларусь. Почему?   

— Белоруссия остаётся верной модели общества прогресса, что объективно требует сохранения общего культурного пространства с Россией. Это необходимо во многих областях знания, науки и культуры, которые в СССР базировались именно на русском языке. Но и сегодня русский язык является единственной альтернативой тотальной культурной глобализации и гегемонии Запада.

— Насколько сильно присутствие русского языка в той или иной стране зависит от её желания дружить с Россией? Это политическая неприязнь или просто желание показать свою независимость?

— Отказ от русского языка связан не только и не сколько с политической неприязнью по отношению к России, а прежде всего со стремлением элит выполнить условия интеграции в глобальный мир, создав непреодолимую пропасть между народами своих стран и русской культурой, то есть лишив их какой-либо альтернативы. Конечно, языковая политика ещё долго будет оставаться предметом политических манипуляций и торгов, но это не меняет общего негативного вектора. На всём постсоветском пространстве формируется уже совсем новое общество, из культурного кода которого русская культура и русский язык изъяты полностью.

— Как Россия может защитить русский язык за пределами своих государственных границ и стоит ли использовать для этого экономические рычаги влияния?

— Проблема защиты русского языка, который продолжает оставаться языком международного общения по классификации ООН, остро стоит и в самой России. Прежде всего эта проблема стала следствием колоссального социального расслоения и неравенства: языком всех постсоветских (и российских) элит становится не национальный язык, а английский. А в таком случае защита русского языка превращается в формальный политический жест без реального культурного и идеологического содержания. Русский язык искажается, деформируется и упрощается, он перестаёт быть языком большой культуры, становясь языком массовой культуры в самом негативном её значении. Большая культура и знание передаются на английском языке, на котором говорит элита, которая и образование получает на Западе.

Таким образом, чтобы защищать русский язык на международном уровне, необходимо сначала защитить его внутри. А это в свою очередь невозможно без позитивного изменения всей социально-экономической модели существования общества, его базиса.