Переход Крыма под юрисдикцию Российской Федерации в марте 2014 года актуализировал вопрос интеграции Крыма в российское пространство. Данный процесс является перманентным в силу деятельности ведущих держав западной цивилизации и Турции, а также внутренних объективных причин: большой площади, низкой плотности, мультикультурного состава населения России. Кроме того, по успешности интеграции крымских татар в российское общество можно судить о том, способна ли Россия интегрировать новые, порой недружественные, народы, а также решать существующие межнациональные проблемы.

— В 2014 году крымско-татарский вопрос получил международный резонанс вследствие политических событий. Почему именно он привлекает внимание международной общественности? Какие факторы способствуют этому? 

— Я бы не указывал на то, что именно с 2014 года данный вопрос получил международный резонанс.

Интернационализация (вывод на международный уровень) крымско-татарского вопроса — это западная технология, которая реализовывалась в поздний советский и постсоветский украинский период для вывода Крыма из сферы национальных интересов и шире — цивилизационного влияния России.

В 2014 году вопрос положения крымских татар действительно был раскручен до нового уровня. После включения Крыма в состав России крымско-татарский и украинский национализм использовались, чтобы даже на эмоциональном уровне противопоставить данные идеологии процессу признания воссоединения Крыма с Россией.

На Западе разработаны и апробированы методы виктимизации (формирование образа жертвы) крымско-татарского этноса, кстати, и других малых народов нашей Богом хранимой земли. Россия подыгрывает этому процессу, поскольку до сих пор на государственном уровне нет однозначного отношения к таким историческим личностям, как И. В. Сталин, который осуществил депортацию крымских татар. Российская историография до сих пор продолжает негативно оценивать данную историческую личность и не рассматривает тот вклад, который внёс Иосиф Виссарионович в развитие Большой России. Запад технологически эффективнее работает с националистическими идеологемами, которые были сформированы ещё в украинский период истории Крыма.


Крымско-татарский национализм не имел перспектив дальнейшего развития в самостоятельной Украине.

Поскольку продолжительное время на одной территории не могут существовать и развиваться две националистические идеологии одновременно — украинская и крымско-татарская. Один национализм не может в силу своей исключительной природы принимать существование другого.

Существуют естественные предпосылки для того, чтобы использовать исторические мифологемы крымских татар в антироссийской международной риторике: теории об автохтонном происхождении крымских татар, которые всячески стремятся доказать зарубежные и некоторые отечественные историки; исторические сведения о трёх волнах эмиграции в царский период и депортации 1944 года; не обеспеченное в условиях разрушения СССР возвращение крымских татар на полуостров; отсутствие государственной идеологии в самой России и попытка её подменить патриотизмом; бегство российской элиты от ответственности за развитие собственного цивилизационного проекта и, как следствие, слабость России в сфере «мягкой силы». 

— В августе 2018 года крымско-татарский активист Ватан Карабаш совершил попытку самосожжения. Данными действиями он выразил протест против сноса домов крымских татар, на месте которых власти хотят построить многоэтажный ЖК «Крымская роза». По вашему мнению, этот случай демонстрирует определённые сложности в интеграции крымско-татарского этноса? И какие действия должны предпринять региональное и федеральное правительства для предотвращения подобных ситуаций. Тем более этот случай не уникален. В 1978 году Мамут Муса покончил жизнь самоубийством из-за пренебрежения интересами крымских татар.

— Действия крымско-татарского активиста демонстрируют проблему доступа к земельным ресурсам. Украинская власть отказывалась решать данный вопрос, поэтому в настоящий момент он усугубился. При этом у всех жителей Крыма, независимо от этнической принадлежности, должен быть одинаковый доступ к земельным ресурсам. Оказывать предпочтение определённой нации не стоит. Представителям власти необходимо разработать ясные и прозрачные механизмы распределения земли на территории Крыма, чтобы земельный вопрос в дальнейшем не использовался для формирования негативного образа власти внутри государства и имиджа России за рубежом.

— Как в настоящий момент вы в целом можете оценить межнациональные отношения на полуострове? Какова их динамика: межнациональные противоречия смягчаются или, наоборот, имеют тенденцию к переходу из количества в качество?

С 1991 до 2014 года Крым развивался в ином информационном пространстве и цивилизационном поле. Националистические идеи разыгрывались с точки зрения западных имперских технологий. Крымские татары использовались в качестве противовеса русскому населению полуострова. В Крыму поддерживался высокий градус напряжения, хотя в последнее десятилетие противоречия в большей степени имели экономическое и социальное измерение. При переходе Крыма под юрисдикцию России полуостров попал в совершенно иное информационное пространство, которое направлено на формирование наднациональной российской гражданской идентичности.

В настоящий момент межнациональные противоречия на полуострове несколько снизились и приобрели более скрытый характер. Это можно объяснить тем, что в Российской Федерации социально невыгодно активно отстаивать националистические идеи, и тем, что российское государство реализует ряд крупных проектов (строительство Соборной мечети в Симферополе, реставрация Ханского дворца в Бахчисарае).

— Реализует ли Россия программы по интеграции татар и если да, то можно ли назвать их успешными?

— Отдельные механизмы реализуются, и здесь необходимо положительно подчеркнуть проделываемую работу республиканского крымского руководства, но зачастую это ответная реакция на возникающие проблемы. Стратегически продуманные и целостные механизмы по интеграции крымских татар в российское общество необходимо ещё разработать и реализовать. Думаю, что при грамотном государственном курсе у крымских татар гораздо больше социальных перспектив в России, нежели на Украине, где основные выгоды получали исключительно представители элиты крымско-татарского народа.

— Каковы наиболее распространённые требования у протестующих групп крымских татар? Удалось ли им самоорганизоваться без структур запрещённого в России Меджлиса?

— У крымских татар, как и других национальностей России, существует два запроса: уровень социально-политического комфорта и решение вопроса доступа ко всем видам ресурсов, прежде всего к земельным. Меджлис к 2014 году потерял авторитет среди крымских татар. Этому способствовал высокий уровень коррупции и действия украинского президента Л. Д. Кучмы, который создал Совет представителей крымско-татарского народа при президенте и тем самым добился контроля над политической элитой крымских татар. В настоящий момент у крымских татар нет организации антироссийской направленности, которая заменила бы Меджлис.

— Какие цели преследуют оказавшиеся на территории Украины члены Меджлиса? Есть ли у них конструктивное видение будущего Крыма в составе России или доминирующие мотивы в их деятельности — обида и желание отомстить?

— Члены Меджлиса стремятся сохранить свой статус политической элиты крымских татар и национальных лидеров, а также своё признание за рубежом. Если представители Меджлиса увидят будущее Крыма в составе России, то они сразу подпишут себе политический «смертный приговор», поэтому данная идея априори ими отвергается. Меджлис — организация, которая на протяжении длительного времени культивировала антироссийские смыслы, и отказаться в одночасье от своих идей даже в условиях изменившейся политической ситуации для неё не представлялось возможным.

— Вместе с крымскими татарами в послевоенные годы были депортированы и другие народы, в частности чеченцы. В 1990-е Россия пережила две чеченских войны. Какой опыт удалось накопить в решении межнациональных конфликтов и замирении народов в материковой России и можно ли его использовать к крымским татарам?

— Российский опыт решения межнациональных конфликтов заключается в создании социальных гарантий и перспектив и учёте цивилизационных отличий других народов. Данные действия должны применяться на территории всей Российской Федерации и для всех народов.

Проводить параллель между крымско-татарским и чеченским вопросом не совсем корректно. Во-первых, уровень крымско-татарского протеста в 1990-е был гораздо ниже чеченского. Во-вторых, идти на какие-то жертвы во имя реализации идей элит крымские татары были не готовы. 

— Существенны ли различия в картине идеального Крыма в восприятии крымских татар, живущих в Крыму, и татар, эмигрировавших на Украину?

— Взгляды диаметрально противоположны.

Эмигранты крымско-татарского народа, проживающие на территории Украины, — это ярые носители идеи получения национальной государственности в Крыму. Крымские татары, которые остались на полуострове, вынуждены (исходя из разных причин) либо хотят интегрироваться в общероссийское пространство.

— После распада СССР Турецкая Республика начала распространять своё влияние на постсоветские государства, в которых проживало тюркское население. Можно ли проследить эволюцию турецких механизмов влияния с 1990-х годов и до настоящего времени?

— Для Турции распад Советского Союза был одновременно вызовом безопасности и окном возможностей. После 1991 года Турция разработала и реализовывала новые подходы в своей внешней политике. Условно их можно разделить на три этапа:

  1. 1991–1997 гг. — время активной экспансионистской политики Турецкой Республики. Анкара стремилась создать пантюркистское большое пространство от Балкан до Великой Китайской стены. В основе данной политики было положено лидерство Турции на основе национальной принадлежности не только среди государств, но и территорий с тюркоязычным населением. Турецкая Республика в данный период финансировала различные образовательные, культурные и экономические программы, в том числе и на территории Крыма. 
  2. 1997–2009 гг. — осознание турецкой элитой ограниченности своих материальных ресурсов и использование только гуманитарных технологий влияния.
  3. С 2009-го и до настоящего времени — реализация нового подхода в интеграционной активности Анкары в рамках проекта Совета Сотрудничества тюркоязычных стран, который основан на цивилизационном лидерстве исламской Турции. 

— Турецкое воздействие явно прослеживается и в Крыму после репатриации крымских татар в 90-е годы XX века на полуостров. Какие организации использовала Турция для взаимодействия с крымско-татарским этносом?

— Наиболее значимой организацией с 1990-х годов являлось Турецкое агентство по международному сотрудничеству и развитию (ТИКА).


Эмблема TIKA — турецкого аналога российского Россотрудничества, главной организации по продвижению турецкой «мягкой силы»

Именно через данную структуру правительство Турецкой Республики выделяло денежные средства на гуманитарную помощь крымским татарам, строительство школ, мечетей, реставрацию архитектурных памятников, создание крымско-татарских СМИ, издание литературы на крымско-татарском языке. Важную роль во взаимодействии Турции и крымских татар играла многочисленная крымско-татарская диаспора. Министерство образования Турции ежегодно выделяло квоты для крымских татар на получение высшего образования в Турции. До сих пор продолжает функционировать программа стипендий Türkiye Bursları. 

— Участвуя в решении крымско-татарского вопроса, какие геополитические интересы преследует Турция в Черноморско-Средиземноморском регионе?

— По моему мнению, присоединение Крыма к России было невозможно без существенного содействия Турецкой Республики.

В феврале 2014 года Турцию несколько раз посещали высокопоставленные делегации из России и путём челночной дипломатии изучали позицию Турции по вопросу возвращения Крыма под российскую юрисдикцию, которую официальные турецкие власти признать сейчас не могут. Однако на уровне реальной политики Турция в сложившихся тогда условиях была заинтересована в том сценарии, который и был реализован.


Если синхронизировать данные встречи с действиями крымско-татарской элиты, то явно прослеживается, что некое замешательство руководства Меджлиса было заменено призывом не сопротивляться реализующимся процессам.

В данной ситуации Турция руководствовалась своими стратегическими интересами, которые заключаются в том, что турки готовы разделить сферы ответственности в Чёрном море только с Россией. Поэтому любое расширение НАТО на восток (за счёт Украины или Грузии) воспринимается Турцией как угроза национальной безопасности.

В настоящий момент Турция поддерживает территориальную целостность Украины, но в 2014 году Анкара на дипломатическом и военно-политическом уровне способствовала переходу Крыма под юрисдикцию России, так как иной сценарий предполагал расширение влияния США в Черноморском регионе.

Турецкая Республика, участвуя в решении крымско-татарского вопроса, продолжает сохранять своё влияние на данный этнос, чтобы с помощью крымско-татарского фактора создавать систему сдержек и противовесов для влияния на внутреннюю и внешнюю политику Российской Федерации. Противоречивость взаимодействия России и Турции заключается в том, что существует огромное пространство как для сотрудничества, так и для конкуренции.

— Как обстоит дело с идентичностью некогда эмигрировавших в Турцию крымских татар: они так и остались татарами или ассимилировались и стали турками? Чем интересен опыт Турции в проведении межнациональной политики и можно ли применить его в России?

— Корни интеграционных технологий в Османской и Российской империях одинаковы, поскольку два государства относились к восточному типу империй, где национальный фактор заменяется формированием государственной идентичности. После реформ Ататюрка 1920-х годов Турция стала национальным государством и перешла на западный путь развития.

Анкара применяла технологии ассимиляции, вследствие которых крымские татары фактически утратили свою национальную идентичность. Стоит отметить, что данному процессу способствовали культурная и религиозная близость турок с крымскими татарами, а также социальные выгоды, которые предоставляло турецкое правительство крымско-татарским эмигрантам.

Консолидации турецкого общества также способствует политика Партии справедливости и развития, которая, придя к власти в 2002 году, провела успешную политику по значительному сокращению социального неравенства, чего не наблюдается, кстати, в России. При этом технологии ассимиляции не характерны и не приемлемы для Российского государства.

— Отличается ли проводимая Турцией политика по отношению к крымским татарам и татарам в Татарстане и Поволжье? Если да, то как и чем вызваны различия.

— Механизмы воздействия, по моему мнению, были универсальны. Но вследствие присоединения Крыма к России и нежелания Турции потерять крымско-татарский фактор как рычаг влияния на Москву действия Анкары изменились. Так, в настоящий момент по внутриполитическим и внешнеполитическим причинам Турции выгоднее взаимодействовать с крымскими татарами через Украину. Данные действия позволяют турецкому правительству сохранить электоральную поддержку внутри государства среди крымских турок (крымско-татарских эмигрантов), а также один из элементов влияния на Россию в двусторонней системе сдержек и противовесов. 

— Какие страны, помимо Турции, активно взаимодействовали с крымско-татарским сообществом? Обозначьте основные цели данных субъектов международных отношений.

— В США, Румынии, Польше, странах Прибалтики и других государствах существуют диаспоры крымско-татарского народа, поэтому эти страны также активно взаимодействовали с крымско-татарским этносом.

— Возможно ли разработать универсальную методологию противодействия дестабилизирующему влиянию иностранных государств на этноцивилизационное пространство Российской Федерации с использованием крымско-татарского опыта?

— Я считаю, возможно. Но для этого Россия должна прекратить попытки встроиться в чужой цивилизационный проект и разработать свой с учётом особенностей всех национальностей, проживающих на её территории. Необходимо обеспечить большую реализацию фактора социальной справедливости и перспективы для молодёжи. Кроме того, Россия должна предложить привлекательный образ российского государства, но он не должен быть предложен на имитационном уровне. Только сформировав чёткий вектор развития страны, можно успешно отвечать на международные вызовы, в том числе и в сфере межнациональных отношений.