Между ткацким станком, мобильным сервисом Uber, промышленным роботом Kuka и медицинской нейросетью IBM Watson, несмотря на различные сферы их применения, есть одно общее  все они лишают человека работы, заменяя его.

И если ткацкие станки в 1811–1812 годах громили английские рабочие под предводительством Неда Лудда, то против Uber единым фронтом в 2016 году выступили французские таксисты, которых с улиц Парижа стала вытеснять бездушная автоматизированная машина из смартфона.

Промышленных роботов Kuka пока не громят, что, видимо, вызвано тем, что немногие знают об этой компании, а также тем, что, хотя автомобилизация и проникла в нашу жизнь, автозаводы, где стоят данные машины, не стали массовым работодателем в масштабах стран.

Аналогичная история и с нейросетями. Watson пока только помогает врачу в разработке методики лечения онкологических заболеваний, а не заменяет его.

Тотальную безработицу человечеству уже предсказывали луддиты в 1811 году, Джон Мейнард Кейнс писал о технологической безработице в 1930-х годах, однако население Земли со времён Кейнса выросло с 2 до 7,5 млрд человек, а работа так и не закончилась.

Однако страх перед бездушными машинами, лишающими людей работы и средств к существованию, нарастает: не проходит ни дня без новостей о том, чему научились нейросети. Роботы от Boston Dynamics всё бодрее и бодрее шагают по пересечённой местности, философы рассуждают о том, как в будущем человечество будет решать проблему тотального безделья, а экономисты думают, куда деть уволенных работников. Теперь же о конце работы предупреждает другой титан науки — Стивен Хокинг.

Так где, как, когда и кого смогут заменить роботы? Правда ли, что в мире будущего нельзя будет заработать на жизнь трудом, а деньги будут лишь у тех, кто владеет финансовым капиталом? Грозит ли нам всем эпоха тотального безделья и если да, то когда её ожидать? Какую политику проводить государству на рынке труда и почему промышленное роботостроение позволит не только решить проблему нехватки рабочей силы в экономике, но и сохранить конкурентоспособность.

Ответы на все эти вопросы и, главное, разъяснение, почему роботов не стоит бояться, — в этом тексте.

Роботизация 1.0

Начать историю победной поступи роботов в экономике нужно от дальних и несамостоятельных машин, возникших в ходе английской промышленной революции.

Промышленная революция как политэкономический процесс, который начался в Британской империи в начале XIX века, не завершилась до сих пор: мир не стал тотально индустриальным, а прогресс не распространяется равномерно по странам и континентам.

Английская промышленная революция началась во многом не столько благодаря великим учёным, которые изобрели паровую машину, ткацкие и прядильные станки, сколько благодаря тому, что в мире сложились объективные политэкономические причины для промышленной революции.

Во-первых, только завершились наполеоновские войны, и военно-промышленный комплекс Великобритании нужно было вновь переводить с военных на гражданские рельсы. ВПК того времени — это производство оружия (винтовки и холодное оружие), основные потребители стали вместе с горнодобывающей промышленностью. Завершение войны для английских металлургов означало автоматическое снижение объёмов производства. К счастью, благодаря Джорджу Стефенсону и промышленнику Эдварду Пизу в 1825 году появился новый потребитель металла — железная дорога Стоктон-Дарлингтон. Конечно, железные дороги в шахтах были и до того, равно как и добыча угля с работающими паровыми машинами, но воедино это соединили благодаря потребностям промышленности, пытливому уму учёных и инженеров, а также конверсии ВПК.


Дальний предок промышленного «робота»  поезд «Ракета» Джорджа Стефенсона и его первые жертвы — карета и кучер.

Во-вторых, английскому торговому капиталу требовались товары для колониальной торговли и машины, которые позволили бы сохранить свою сверхвласть. Такими машинами стали пароход, с которым столкнулась Россия в годы Крымской войны, и нарезная винтовка, буквально выкашивавшая ряды солдат Российской империи.

В-третьих, автоматизация стала возможна и потому, что стоимость рабочей силы в Великобритании была выше, чем, например, дармовой труд индийских крестьян-общинников, ткавших прекрасные ткани, с которыми не могли конкурировать английские ткачи. А вот английские ткачи, вооружённые машинами, смогли.

В-четвёртых, у руководителей Британской империи оказалась политическая воля для внедрения достижений нарождающейся революции ­— без одобрения из парламента никакой железной дороги в 1825 году не было бы. Впрочем, у англичан давняя история со стимулированием политиков к реализации воли буржуазии: Карл I лишился головы 30 января 1649 года во многом потому, что стал «тормозом» для внешней экспансии английского капитала, препятствуя строительству океанского флота.

Парадоксально, но поезда стали первыми устройствами, которые нанесли удар по гужевому транспорту, оставив без работы множество извозчиков. Вместе с тем они создали инфраструктуру для своей работы: депо, железные дороги, вокзалы, заводы и угольные шахты. Извозчиков и гужевой транспорт «добили» автомобили. Впрочем, «добили» весьма условно: извозчики переквалифицировались в машинистов поездов и водителей, для чего им пришлось повысить свой уровень квалификации, ведь устройство поезда или автомобиля несравненно сложнее устройства кареты.

В этом и заключается первый парадокс автоматизации производства: уничтожая одни рабочие места, она создаёт множество других, вынуждая человека повышать свой уровень квалификации.

Аналогичным образом обстояли дела и в других сферах производства: кузнецы стали металлургами и пошли работать на метзаводы, женщины-ткачи стали обслуживать ткацкие и прядильные машины, вместо сборщиков селитры, врывавшихся в хлевы со скотом, чтобы собрать кристаллы аммиачной селитры для производства пороха, появились химики, синтезирующие ту самую селитру в промышленных объёмах.

Справка: урбанизационная «катастрофа» на рынке труда

Текущая роботобоязнь и предсказания грядущей тотальной безработицы не новы. «Катастрофы» на рынке труда случались и ранее, и отнюдь не те, которых ожидали луддиты и Джон Кейнс.

Главной революцией в труде стала урбанизация как следствие развития промышленности и катастрофическое ухудшение условий жизни в сёлах — когда искусственное и целенаправленное («огораживание» в Англии), когда естественное и вызванное бездеятельностью власти (как в Российской империи, так и не сумевшей решить земельный вопрос, что вынуждало крестьян становиться батраками).

Промышленная революция заставила миллионы переселиться из сельской местности в города и изменила не только саму промышленность, но сельское хозяйство, механизировав его.

Если в 1900 году 41% рабочей силы США был занят в сельском хозяйстве, то к 2000 году эта доля снизилась до 2% благодаря механизации труда.  

Вместе с ростом населения Земли это не привело не только к массовой безработице, но и созданию миллионов новых рабочих мест и постоянно растущим потребностям населения в продовольствии.

В Российской империи в 1916 году из 172,6 млн человек проживали в городах лишь 25,6 млн человек, или 14,8% населения. Остальные 86,2% проживали в сёлах, где вели натуральное хозяйство. Тогда Российская империя занимала последнее место среди развитых государств по соотношению городского и сельского населения. В Англии в то время в городах жило 78% населения, в Норвегии — 72%, Германии — 56%. При этом Россия тогда занимала «первое место в мире среди цивилизованных государств (без их колоний)».

Решила аграрный вопрос советская власть. В период с 1928 по 1955 год было образовано 537 городов, 1834 посёлка городского типа. Среди новых городов возникли крупные: Караганда, Магнитогорск, Комсомольск-на-Амуре, Электросталь, Магадан и десятки других. Городов с населением свыше 100 тысяч жителей в 1926 году было только 31, в 1955 году — уже 134 (в том числе городов с населением свыше полумиллиона 3 и 21 соответственно).


Аналогичным образом обстояло дело и в России.


Данные за 1897 и 1914 годы указаны по Российской империи в рамках текущих границ Российской Федерации.

Как видно, советская власть решила и аграрный, и промышленный вопросы в стране, кардинально изменив соотношение между сельским и городским населением.

В России же теперь завершают решение аграрного вопроса: если в 2000 году в российском сельском хозяйстве трудились 8,9 млн человек, то в 2015 году — уже 6,2 млн человек. Российские колхозы частный капитал успешно превращает в латифундии.

Таким образом, главную «катастрофу» в сфере труда — зарождение промышленности (а затем и сферы производства), а также снижение доли занятости в сельском хозяйстве Россия уже пережила.

Катастрофы, очевидно, не произошло, хотя многим наверняка казалось, что переезд в город из глухого хутора с последующим разрывом с патриархальным укладом — революция и трагедия.

Но человечество в целом, а также его часть в Евразии урбанизацию пережили, привыкли к ней и познали её прелести — откат к жизни в сёлах возможен в ходе революций и террора (режим красных кхмеров под руководством Пол Пота в Камбодже) или в ходе глобальной катастрофы планетарного масштаба.

Будущее человечества за жизнью в огромных агломерациях при полупустых сёлах и роботизированном сельском хозяйстве.

Впрочем, автоматизация не всегда была благом. Сложно сказать, жилось ли хорошо женщинам-ткачам в Японии до революции Мейдзи (вероятно, нет), но после революции они стали батраками, работающими по 16 часов на фабриках, чтобы стать теми самыми живыми роботами, которые к 30 годам изнашивались настолько, что не подлежали ремонту.


Если в 1944 году японцы трудились по 19 часов на авиазаводах Kawasaki и Mitsubishi, то в наши дни не изменилось ровным счётом ничего: 31-летняя журналистка NHK Жива Садо умерла в 2013 году от переработки в 159 часов за месяц. Проще говоря, у неё был 16-часовой рабочий день.

Потому автоматизация не означает автоматического улучшения условий труда в кратко- и даже среднесрочной перспективе, но в долгосрочной неизбежно приводит к улучшению жизни человека. И это второй парадокс автоматизации.

Кроме того, автоматизация очень быстро превращается в оружие на поле боя и орудие экономической экспансии.

Если реорганизация системы производства пороха и той самой селитры позволили вновь созданной французской армии отбиться от сил реакции после победы Великой французской буржуазной революции, то прорывы в металлургии и металлообработке (новые сорта стали и возможность производить взаимозаменяемые детали для ружей), а также химии (создание бризантных взрывчатых веществ, заменивших порох) сделали возможным новый виток колонизации мира, который и привёл к Первой мировой войне.

Однако перед этим пострадали индийские ткачи, которые стали жертвой как колониализма, так и ткацкого станка с мюль-машиной, которые (и под которых) расчистили мировой рынок тканей.

И это третий парадокс автоматизации. Перед тем как стать благом, она превращается в оружие и орудие экономического принуждения.

***

  1. Промышленная революция не только привела к подлинному перевороту в политике и экономике, но и коренным образом изменила рынок труда. Собственно, она породила как капитализм в его высшей империалистической форме, так и социализм как ответную реакцию на рабочих на резкие изменения условий труда.
  2. Трансформации на рынке труда были не просто кардинальными, а революционными. За краткий исторический миг появились десятки новых профессий, а города, освободившись от пут снабжения гужевым транспортом, благодаря железным дорогам смогли расти практически беспрепятственно, впитывая в себя новых людей, которым индустрия придумывала всё новые и новые сферы реализации. Эти перемены — появление промышленности и урбанизация — были подлинно революционными и вскоре стали нормой.
  3. Несмотря на опасения, работа никуда не исчезла, мало того, её стало больше. Следствием индустриализации (в ряде случае и деиндустриализации) стало появление сферы услуг, которая «вытягивала» незадействованную рабочую силу в городах.
  4. Для проведения промышленной революции необходим ряд условий: 1) зачаточная промышленность; 2) ёмкий внутренний или внешние рынки; 3) дорожающая рабочая сила; 4) политическая воля. Из всего этого в Российской империи была лишь слабая промышленная база.
  5. Россия полноценную промышленную революцию и урбанизацию прошла лишь в рамках догоняющей модернизации, которую провела советская власть после краха Российской империи. Если исходить из логики капиталистического рынка, то ни в Российской империи, ни в СССР образца 1920-х годов объективных предпосылок для полномасштабной индустриализации не было — рынка как такового, способного потребить промышленные товары отечественного производства, не было по причине крайней нищеты населения. Выйти из этих ограничений, а также создать миллионы новых рабочих мест и сотни городов удалось благодаря активному вмешательству государства в экономическую жизнь.

Роботизация 2.0

Чем же отличается текущая автоматизация производства путём внедрения роботов от английской промышленной революции? Принципиально — ничем. А вот не принципиальных различий больше.

Промышленная революция началась с металлургии и лёгкой промышленности (производство тканей), а затем за почти 200-летнюю историю изменила облик многих других отраслей промышленности, а заодно и уже существовавших тогда отраслей экономики (например, грузоперевозок).

Справка: промышленные революции

Для удобства промышленную революцию как политэкономический процесс разделяют на 4 этапа.

Первая революция затронула производство чугуна, текстильную промышленность, транспорт (железные дороги) и добывающую промышленность (уголь как основное топливо и железная руда).

Вторая революция — это сталь (бессемеровский и мартеновский процессы), электрификация, телеграф, химическая и нефтехимическая промышленность, а также конвейер.

Третья промышленная революция — атомная энергетика, композитные материалы, транзисторы, интернет.

Четвёртая промышленная революция, разворачивающаяся на наших глазах, — это био- и нанотехнологии, зелёная и термоядерная энергетика, а также робототехника и технологии машинного обучения (нейронные сети).

Однако общая закономерность выглядит следующим образом: промышленная революция начиналась с самых трудоёмких отраслей экономики и двигалась к менее трудоёмким, но более капиталоёмким отраслям, вытесняя неквалифицированный труд из производственных цепочек, который заменялся трудом машин и оборудования. Рабочие же или повышали свой уровень квалификации в рамках своей отрасли экономики, превращаясь, например, из кузнеца в металлурга, или же кардинально меняли профиль деятельности, уходя, к примеру, в сферу умственного труда.

Кроме того, если первые промышленные революции сопровождались взрывным ростом рождаемости и урбанизацией, то текущая промышленная революция пожинает плоды революций предшествующих — высокую продолжительность жизни и низкую рождаемость.

Схематически промышленная революция выглядела так: крестьяне покидают сёла (или принудительно в рамках огораживания, или в рамках политики индустриализации) — сельское хозяйство становится вотчиной частного капитала (мелкие и крупные фермеры) или колхозов (СССР и Китай) — бывшие крестьяне превращаются в рабочих (или в найме у буржуа, или на госпредприятиях, как в СССР) — вместе с экономическим ростом увеличивается городское население — рабочая сила дорожает, растёт продолжительность жизни и снижается рождаемость — возникает нехватка рабочей силы — начинается автоматизация производства (Корея, Япония, Китай) или вынос его в страны третьего мира (США) — часть рабочих переходит в сферу обслуживания.

Потому теоретически, если первые три промышленные революции могут произойти в Африке (другой вопрос, кто позволит Африке перестать быть колонией), то в развитых странах, переживших уже когда-то урбанизацию, но позднее утративших промышленность (например, Украина), классической промышленной революции уже не будет — для неё просто нет дешёвой сельской рабочей силы, которую можно превратить к рабочих.

Таким образом, выпадение из когорты промышленных держав с сопутствующим крушением государственных институтов и утратой кадрового потенциала означает практически неизбежную финансовую и торгово-промышленную колонизацию со стороны транснационального капитала без возможности освободиться из-под внешнего управления без посторонней помощи.

Выходит, что промышленная революция сродни атомной энергетике: в неё можно войти лишь единожды, так как, отказавшись от атомной энергетики, вновь освоить технологии без посторонней помощи не выйдет — слишком сложно, дорого и трудоёмко.

По крайней мере, стран, совершивших реиндустриализацию, в мире пока нет.

Если английская промышленная революция началась в Англии (что логично), то Великобританию данная революция обошла стороной. Просто Великобритания перестала быть мировой фабрикой и ведущей промышленной державой.


В топ-15 рынков мира по продажам роботов Восток побеждает Запад со счётом 182,4 тысячи роботов против 70,3 тысячи роботов. Коллективный Запад спасает разве что тот факт, что Германия является одним из мировых лидеров в производстве роботов.

Роботизация вообще обходит стороной те страны, где нет развитого машиностроения — там просто нечего роботизировать на текущем уровне науки и техники.

Справка: 3D-принтеры и роботогрядки

Интересным является вопрос о возможности 3D-принтеров изменить экономику. Принтеры часто позиционируют чуть ли не как похоронную команду для традиционных заводов, однако при детальном рассмотрении обнаруживается крайняя ограниченность функциональности 3D принтеров. Текущие модели могут печатать детали из пластика, перспективные смогут делать механизмы из металлических порошков. Если предположить, что принтеры подешевеют и станут действительно массовыми, то они всё равно не смогут обеспечить автономность домохозяйства, так как его потребности значительно больше, чем то, что можно распечатать на принтере.


Кроме того, данные устройства подходят скорее для мастерских или изготовления единичных эксклюзивных вещей, чем для фабричного производства: себестоимость пластикового литья, достигаемое за счёт невероятной массовости, куда меньше, чем у того, что в состоянии распечатать принтер.

Аналогичная ситуация и с роботизированными грядками. Они скорее могут облегчить жизнь дачнику, чем накормить его. Яблоки из сада или пшеница с поля всегда будут дешевле того, что можно вырастить на приусадебном участке.

Так что принтеры не подменят промышленность. Они скорее дополнят её.

Потому основными покупателями и производителями промышленных роботов являются автомобилестроение (38% роботов), электроника и электротехника (25%) и машиностроение (12%) — одни из самых технологичных и сложных отраслей экономики, где производственный процесс состоит из массы последовательных действий, т. е. алгоритма.

При этом непременное условие для успешной роботизации — экономическая выгода. Никто не будет покупать робота из чисто спортивного интереса, когда машину можно заменить дешёвыми рабочими.

Одним из мотиваторов в приобретении роботов является демография, точнее, снижение численности рабочей силы.


Adidas вернула часть производственных мощностей из Китая в Германию благодаря роботизации производства. Теперь кроссовки делают роботы. Так что роботы вполне могут обеспечить бизнесу конкурентоспособность и в развитых странах, что открывает возможности для реиндустриализации.

Справка: машина как замена человеку

В 2011 году численность трудоспособного населения в промышленно развитых странах — США, Канаде, Корее, Японии и Евросоюзе — достигла отметки 388 млн человек и к 2030 году сократится примерно на 30 млн человек. При этом если в период с 1970 по 1990 год рост численности трудоспособного населения в промышленно развитых странах замедлился с 1% до 0,4% в год, то уже с 2010 года он начинает снижаться на 0,3% в год.  

Проще говоря, тех, кто может работать, становится всё меньше: население стареет и дольше живёт на пенсии, что приводит к росту нагрузки на пенсионные фонды, а рождаемость снижается.

Сокращение численности трудоспособного населения не является исключительно феноменом промышленных стран: население трудоспособного возраста в Восточной Европе достигло своего пика в 2008 году, а в Китае — в 2014 году.

В Китае работоспособное население в возрасте с 16 до 59 лет сократилось на 4,87 млн человек в 2015 году и достигло 911 млн. И рабочей силы в КНР будет становится меньше с каждым годом. Ожидается, что численность трудоспособного населения в Китае сократится с 1 миллиарда человек в 2015 году до 960 миллионов в 2030 году и 800 миллионов человек в 2050 году, в то время как его население в возрасте 65 лет и старше, по прогнозам, возрастёт на 240 миллионов человек к 2050 году.

Кроме того, часть компаний, которые ранее разместили производство в Китае, уже покидает страну в поисках дешёвой рабочей силы и большей прибыли. Однако китайской высокотехнологичной промышленности бежать некуда: Юго-Восточная Азия и так является конкурентом Китая, а Бангладеш и Пакистан годятся пока лишь для выноса туда лёгкой и тяжёлой промышленности. Чипы и машины Китай намерен выпускать сам.


Стареет население в России.

По мере снижения уровня рождаемости и увеличения ожидаемой продолжительности жизни медианный возраст населения возрастает в большинстве индустриальных стран с 29 с половиной лет в 1960 году до 34,4 в 1990 году, а к 2014 году достигает 41,0 года. К 2030 году средний возраст, вероятно, поднимется ещё на 3-4 года.

Следовательно, вопрос замедления темпов (а ещё лучше роста) воспроизводства рабочей силы — вопрос не только сохранения экономических позиций государства в мире, но и его будущего.

И решить эту проблему можно несколькими способами. Во-первых, стимулированием рождаемости (в России это удавалось до недавнего кризиса — убыль населения остановилась). Во-вторых, привлечением трудовых мигрантов. В-третьих, роботизацией и автоматизацией производства, которые позволят освободить часть рабочих в одних секторах экономики ради того, чтобы направить их в другие отрасли, где они более востребованы.

Потому в США, Корее, Японии, Китае и Германии роботизация носит вполне объективный характер — в экономиках просто не хватает рабочих рук.

Таким образом, для роботизации нужны дефицит рабочей силы в промышленности и, как следствие, из года в год дорожающая рабочая сила, а также невозможность восполнить дефицит рабочих как из внутренних резервов (организация миграции из сёл), так и из внешних (за счёт эмиграции).

Как ни парадоксально, но наши представления о Китае как стране с крайне дешёвой рабочей силой устарели: если в 2007 году в пересчёте в доллары США средняя зарплата рабочего в Китае составляла 229 долларов (в России — 504 доллара), то в 2016-м средняя зарплата рабочего в Китае выросла до 746 долларов, тогда как в России составила 517 долларов.

Казалось бы, какое отношение имеют доллары (россияне ведь получают зарплату в рублях) к роботам? А самое непосредственное: Россия не производит промышленных роботов, потому ей их придётся закупать за валюту.

Справка: экономика промышленных роботов

Роботы уже отнюдь не настолько дорогие, чтобы окупаться долгие годы. Больничный кобот (от слова «коллаборация» — робот-помощник) окупается за два года, промышленный робот в Китае — за 1,7 года, металлообрабатывающий робот в Германии — за полгода.


Universal Robots UR 5 в США окупается за 195 (!) дней.

Boston Consulting Group подсчитала, что стоимость типичного робота для точечной сварки, используемого в автомобильной промышленности США, снизится с 133 тысяч долларов в 2014 году до 103 тысяч долларов в 2035 году. Аналогичные результаты видны для типичной системы роботов для сварки дуговой сваркой, которая традиционно используется в металлургической промышленности. На основе роботизированной системы ABB ARC flex 250R и использования текущей заработной платы в металлургической промышленности текущие сроки окупаемости в США, Великобритании, Германии и Японии для этой конкретной системы оцениваются менее чем за полгода и более двух и пяти лет в Китае и Таиланде соответственно.

Система робота-сварщика ARC заменяет 3 человека в смену, но если она будет работать в две смены, то заменит 6 человек. Если предположить 6%-ное снижение стоимости робота каждый год и увеличение заработной платы в Китае и Таиланде (на основе увеличения заработной платы в предыдущие годы), то период окупаемости для этой конкретной системы снизился в 2017 году до 1,2 и 2,6 года соответственно.

По оценкам Boston Consulting Group, стоимость работы робота составляет от 10 до 20 долларов в час, что уже ниже, чем заработная плата в США.

Другой путь повышения производительности труда на предприятиях — экзоскелеты, как, например, экзоскелет EksoVest, который проходит испытания на американских заводах Ford. Устройство полностью механическое и не требует внешнего питания — никаких батарей и кабелей, однако оно обеспечивает регулируемую поддержку от 2,2 до 6,8 кг для каждой руки. Не стоит рассматривать экзоскелеты как предшествующий вытеснению человека с конвейера этап автоматизации — человек на заводе уже выполняет предельно нестандартные задачи, с которыми не справится робот.


Мировыми лидерами в производстве промышленных роботов являются Япония (Yaskawa, Fanuc, Kawasaki), Германия (Kuka) и Швейцария (ABB). Китай пока находится на вторых ролях, однако стремительно догоняет мировых лидеров роботостроения.

Справка: китайское роботостроение

По данным International Federation of Robotics (IFR), с 2013 года китайский рынок промышленных роботов стал крупнейшим в мире. В 2014 году рынок вырос на 56%, достигнув уровня 57 тыс. ед. — четверть мирового рынка, в 2015-м — ещё на 20%, до 68 тыс. шт., а в 2016-м вырос ещё на 27%, до 87 тыс. шт.  Для сравнения: совокупный объём продаж всех европейских стран в 2015 году составлял только 50,1 тыс. единиц, а Северной Америки, Японии и Кореи — 36,4, 35 и 38 тысяч единиц соответственно.

С 2018 до 2020 года продажи промышленных роботов в Китае будут расти на 20-25% в год.

Основными потребителями роботов являются производители электротехники, электроники и автомобилестроение (25% мирового производства роботов для автомобилестроения приходятся на Китай). Продажи роботов в Китае в 2016 году выросли на 75%, а треть машин изготовили внутри Китая — объёмы производства китайских роботов увеличились на 120%.

В планах у Пекина к 2025 году довести количество роботов до 150 шт. на 10 тысяч рабочих и войти в десятку стран мира по уровню роботизации промышленности. Роботизация промышленности сопровождается масштабной господдержкой и субсидиями.

Способствовать роботизации Китая будет как рост промпроизводства, что позволит загрузить заказами своих производителей, так и технологии из стран ЕС. В 2016 году китайская компания Midea за три подхода купила немецкого производителя роботов Kuka — одну из трёх ведущих компаний по производству промышленных роботов для автомобильной промышленности после японской FANUC и немецкой Siemens, которые контролируют свыше 80% рынка.


Midea активно занимается роботизацией — с 2015 года компания сосредоточилась и на области производства сервисных роботов: пылесосов, газонокосилок, мойщиков стёкол, помощников для пожилых людей и «смарт-домов». Теперь у компании ещё и технологии в промышленной робототехнике. В феврале Midea Group Co. купила контрольный пакет израильской компании Servotronix, чья специализация — автоматизация производства.

В ближайшие несколько лет правительство Китая планирует создать совершенно новую промышленность, когда роботы производят роботов, а продукцию — заводы-автоматы.

К 1988 году советская промышленность выпускала свыше 63 моделей роботов и манипуляторов, но 1990-е годы они не пережили. В 2012 и 2013 годах в России были проданы всего 307 и 305 промышленных роботов, а отечественная робототехника — удел или энтузиастов, или военных, но не промышленности.


Робот Gelios 20 от самарской компании Робокон.

В России промышленные роботы в промышленных объёмах не производятся, однако активно используются как в ВПК, так и в автопроме, например, на АвтоВАЗе с момента его строительства (там ещё в советские времена трудились машины Kuka).

Руководители России и Китая практически одновременно в 2014 году поставили задачи по развитию робототехники. На сегодняшний день в КНР насчитывается свыше 800 робототехнических предприятий с объёмом производства в 2016 году около 72400 роботов, а в России за это время разработали лишь План мероприятий («дорожную карту») «Технет».

И причина провала российской роботизации не только (и не столько) в бездеятельности чиновников. Дело в том, что российской (и белорусской) экономике роботы не нужны.

Во-первых, несмотря на постоянную нехватку и сокращение численности рабочей силы, Россия импортирует живых роботов — трудовых мигрантов. Отчасти именно трудовые мигранты являются причиной, по которой роботизация России является экономически невыгодной.

Во-вторых, в России нет как таковых потребителей промышленных роботов. По итогам 2016 года продажа промышленных роботов в России обвалилась на 40% — с 550 до 316 штук. Всё потому, что автопром роботов не закупал, хотя КамАЗ намерен купить до 2020 года 100 промышленных роботов. Пока же доля России в мировом потреблении роботов составляет 0,25%, в производстве — 0%.


Роботы отнюдь не всегда полностью заменяют людей. Зачастую они их заменяют, выполняя наиболее рутинную работу.


Впрочем, у последних моделей роботов есть все шансы превзойти человека не только по выносливости, но и по мелкой моторике рук. На японском заводе Unipres (субподрядчик Nissan) работают 356 человек и 500 роботов Fanuc. Эти роботы собирают случайные части из бункеров, доставляемых в их ячейки (используя 3D-системы зрения Fanuc), а затем буквально передают их следующему роботу, который устанавливает их на место для сварки (опять-таки роботами).

Следовательно, бояться того, что робот заменит россиян в промышленности и машиностроении, не стоит. К сожалению (а для многих, к счастью), не заменит.

Впрочем, отсутствие угрозы роботизации российской экономики свидетельствует о том, что:

  1. Российская экономика является низкопередельной и отсталой;
  2. Внедрение роботов замедляется из-за возможности привлекать трудовых мигрантов и стопорится по причине отсутствия роста промпроизводства в машиностроении (автомобилестроении, производстве машин и оборудования, электроники и бытовой техники);
  3. Роботов всё равно придётся внедрять, но потом, когда это сделают уже многие страны мира.

***

  1. Производство промышленных роботов — вершина производства машин и оборудования наряду со станкостроением. И позиции Союзного государства в этой стратегически важной как для промышленности, так и для государственной безопасности отрасли крайне слабые. Мировыми лидерами в производстве промышленных роботов являются Япония, Германия и Швейцария. Объёмы производства роботов в США куда меньше: на заводах Ford работают роботы японской Fanuc. Китай стремительно догоняет Германию и Японию в производстве роботов, а также купил ведущего немецкого и мирового производителя роботов — компанию Kuka.
  2. Пять мировых лидеров — Китай, Германия, Япония, Корея и США — являются экспортоориентированными экономиками, которые продают не сырьё, а товары высокого передела, и именно в них сконцентрированы 75% мировых промышленных роботов. Рынком сбыта продукции данных стран является весь мир, в том числе и Союзное государство России и Беларуси, потому за счёт огромных объёмов производства своей продукции они могут добиться быстрой окупаемости робототехники.
  3. Объективных рыночных причин для роботизации промышленности в Союзном государстве нет и в ближайшие годы не будет. Вероятно, можно говорить о том, что в СГ и ЕАЭС может повториться ситуация Российской империи, которая не просто запоздала с индустриализацией, но и не смогла её провести.
  4. До тех пор, пока в России не началась реиндустриализация, которая невозможна без масштабных протекционистских мер и выдавливания иностранных товаров широкого потребления с внутреннего рынка в рамках политики тотального импортозамещения, создать спрос для массового производства не представляется возможным.
  5. Потому бояться россиянам в реальном секторе экономики того, что их вытеснят роботы, не стоит — их внедрение в российских реалиях просто не окупится. Следовательно, не грозит нам и победа общества тотального безделья — работать придётся ещё очень долго.
  6. Не будет в наших реалиях в ближайшие десятилетия и ситуации, когда станет невозможным зарабатывать на жизнь трудом, так как всю работу будут делать роботы. Во-первых, потому что роботов в союзной промышленности много не будет. Во-вторых, российская промышленность уже сейчас испытывает серьёзный кадровый голод и буквально переманивает к себе ценных специалистов из той же Украины, которым оперативно решают как вопрос с гражданством, так и с жилплощадью. Во-вторых, отнюдь не все профессии можно и экономически выгодно автоматизировать и роботизировать. Некоторые виды деятельности в принципе не поддаются автоматизации. Потому возможность переучиться и найти другую работу у человека как в Союзном государстве, так и в мире будет. Хоронить труд пока очень рано, что уже доказали как луддиты, так и Кейнс со своим предсказанием о массовой безработице в 1930-е годы. Кроме того, не стоит недооценивать способность государства регулировать политико-экономические процессы.
  7. Однако проводить догоняющую модернизацию нам всё же придётся — отставание имеет свойство накапливаться и переходить из количества в качество. Для США, Кореи, Германии и Японии роботизация является не только средством замены выбывающей рабочей силы, но единственным способом сохранить глобальную конкурентоспособность в противостоянии с Китаем, который также идёт по пути роботизации. Япония за последнее десятилетие крайне сдала позиции в производстве микроэлектроники и бытовой техники под напором корейских производителей. Теперь же японскую судьбу рискуют повторить уже корейцы и тайванцы под напором китайских товаров. У Южной Кореи, Японии и Тайваня не получится вновь достичь прежних высот в микроэлектронике при условии успешной реализации Китаем своих планов по развитию высокотехнологичных производств. Потому роботизация для стран-конкурентов Китая — единственный способ избежать повторения судьбы индийских ткачей, проигравших британской мюль-машине и ткацкому станку. Роботы — это вопрос не только физического выживания, но сохранения достойного места в мировой системе разделения труда.

***

Промышленная революция затронула только работников физического труда и крайне неквалифицированных работников, которых и заменили машины. У человека всегда была возможность или повысить свой уровень квалификации (стать оператором той самой машины, лишившей его работы), или сменить профиль деятельности, например, перейдя из категории работников физического труда в сферу труда умственного.

Сейчас же на наших глазах разворачивается вторая промышленная революция, которая затронет уже работников умственного труда и сферы обслуживания. Кого, как и когда смогут заменить роботы в непроизводственной сфере? Куда отдать учиться своего ребёнка, чтобы ему не пришлось влачить нищенское существование после роботизации его рабочего места?

А вот об этом речь пойдёт в следующей части.