Заседание союзного Совета министров 19 ноября было посвящено одной теме: последней перед декабрьской встречей лидеров России и Беларуси сверке часов. Без малого год рабочие группы правительств РФ и РБ готовили сначала текст интеграционного соглашения, а затем дорожные карты к нему. Что же в итоге получилось?

Получилось примерно как в раннем СССР: обострение классовой борьбы по мере продвижения к социализму. Сразу же после Совмина эту мысль выразил, мягко говоря, не самый дружественный комментатор — Игорь Тышкевич: «О чём договорились? Оба (премьер-министра. — Ред.) отрапортовали об успехе — типа 20 из 31 документа (речь о дорожных картах. — Ред.) согласовали. Забавно, но летом Румас заявлял о согласованности позиций на 90 % в начале июня 2019 года. В начале июля согласования тот же источник поправил — уже стало 70 %. В конце ноября, судя по результатам (20 из 31), едва переваливает за 64. Прогресс, однако».


Наверняка так или примерно так могли подумать и другие люди. В т. ч. те, кто, в отличие от националиста Тышкевича, относится к Союзному государству вполне сочувственно. Что же происходит и почему, действительно, 90 % превратились в 64 %?

На самом деле ничего ни во что не превратилось. Тышкевич в свойственной сторонникам европейского вектора развития Беларуси манере сознательно путает понятия. Июньские 90 % относятся к выработке текста союзного соглашения — документа, который, не заменяя Союзный договор 1999 года, придаст ему новое звучание. Однако само соглашение — это декларация намерений. Поэтому в этот раз было решено не ограничиваться перечислением благих намерений и прописать конкретные процедуры выполнения намеченного, а также сроки реализации. И как раз этим рабочие группы занимались всю вторую половину года.

Поэтому нет ничего удивительного в том, что проценты разнятся. Это разные проценты. И если в видении того, что нужно сделать, к чему нужно стремиться, рабочие группы в основном согласны, то в отношении того, как этого добиться, разногласий больше.

Итак, нам известно:

  1. Реализовывать пункты грядущего соглашения планируется по пунктам и срокам, изложенным в 31 дорожной карте. Карты, как и сам текст соглашения, общественности пока не были представлены (за исключением российского черновика карты по сельскому хозяйству, опубликованного в оппозиционном телеграм-канале NEXTA).
  2. По 21 из них всё полностью согласовано. Вероятно, в очередной раз стоит вспомнить летнюю формулу согласований, когда все обсуждаемые вопросы Сергей Румас поделил на 3 корзины: «Есть три группы вопросов, или три корзины вопросов. Первая — полностью согласованная позиция. Вторая — позиция общая, но пока обсуждаются сроки реализации. Наконец, третья — то, о чём не договорились».
  3. Вторая корзина в данном случае — карты, по которым рабочие группы ещё надеются успеть договориться до начала декабря. Третья, соответственно, то, о чём главы государств будут договариваться лично.
  4. Следует ли воспринимать это как саботаж, стремление одной из сторон к срыву переговоров? Нам так не кажется. В одном из обзоров мы говорили об изначально разном весе дорожных карт, о том, что уже сложилась традиция, в рамках которой вопросы, имеющие решающее значение, согласовываются на наивысшем уровне. Т. е. дело не в неспособности рабочих групп договориться (а именно такое ощущение и возникает: мол, что они топчутся вокруг одного и того же ещё с весны?), а в том, что это изначально компетенция не правительств, а исключительно глав государств. И за примерами далеко ходить не надо. Последний — апрельские соглашения 2017 года, установившие объёмы поставок нефти в Беларусь, стоимость газа, а также урегулировавшие ряд других спорных моментов, связанных с поставками газа. Если отследить российско-белорусские отношения в сфере торговли энергоносителями, можно заметить, что так же или примерно так же было всегда, а не только в 2017 году. 


От всего этого остаётся ощущение тревожности, непрочности как самих переговоров, так и их цели. Противники интеграции имеют возможность придумывать любые небылицы (и радостно ею пользуются), тогда как сторонники живут с ожиданием скорого краха любых начинаний.

Такую тотальную секретность есть за что критиковать, но есть как минимум одно оправдывающее её обстоятельство: за переговорами и согласованием следят не только сторонники.

В конце ноября в конгрессе США состоялись специальные слушания, посвящённые подготовке союзного соглашения. Спикеры нам хорошо знакомы: представители CEPA, ISANS, EAST. Т. е. поговорить-то они поговорили, но продуктивность этих слушаний была бы неизмеримо выше, если бы участники были знакомы с предметом обсуждения. 

Рано или поздно они с ним, конечно же, познакомятся, как и все мы. Но в текущей ситуации агенты влияния вынуждены работать вслепую, а значит менее эффективно. 

В общем, надеемся на верность наших предположений.

Балансы поставок продовольствия

Как известно, ежегодно Россия и Беларусь составляют балансы поставок продовольствия — кто, кому и сколько привезёт. Есть сразу несколько причин, по которым такие документы необходимы: 

  1. Агроэкспорт — ощутимая статья внешней торговли РБ.
  2. Порядка 70 % всего экспорта уходит в Россию, российский рынок для РБ основной.
  3. Провозглашённый РФ курс на импортозамещение продуктов питания начинает приводить к тому, что РФ покрывает собственным производством всё больше экспортных статей. Балансы в данном случае позволяют избежать неравномерности поставок и ценовых перекосов. 

Такой механизм используется в торговле ещё с 2008 года.


Поэтому сообщение о грядущей отмене балансов не могло не привлечь внимания.

Известно об этом стало со слов главы Минсельхозпрода Беларуси Анатолия Хотько: «Может быть, будет несколько изменён формат этих балансов с учётом того, что планируется подписание дорожных карт. Мы будем видеть, насколько они нам в целом необходимы».

Впрочем, как переходный инструмент балансы точно сохранятся. По крайней мере, в дорожных картах по с/х (опубликованы в телеграм-канале NEXTA) предусматриваются «разработка и утверждение методологии составления единых прогнозных балансов спроса и предложения СГ по чувствительным с/х товарам». К таковым относятся молоко и молокопродукты, мясо и мясопродукты, сахар и кондитерские изделия из него, выпечка, шоколад, рыба, растительные масла и т. п.

Однако вместе с тем в документе говорится об обеспечении равного статуса товаров и услуг в сфере агропромышленного комплекса на территории СГ. Что это означает? Цитируем: «Исключение ситуации, при которой торговля и предоставление услуг в сфере с/х на территории СГ позиционируются как экспортные (импортные) операции». Срок исполнения — до 1 июня 2020 года.


По сути это означает, что с 2021 года в российско-белорусской торговле продукцией АПК будет создан общий рынок — так, как сегодня это реализовано в ЕС, где для производителя нет принципиальной разницы, где продавать (на месте или в соседних странах). 

Разумеется, балансировать этот рынок как-то придётся. Вероятнее всего, велосипед изобретать не станут, ведь уже сходу напрашиваются как минимум 3 модели:

  • квотирование;
  • регионализация производства;
  • сочетание первой и второй модели. 

Какую бы модель в итоге ни выбрали, наверняка она будет лучше сегодняшнего составления балансов. Ведь этот способ фактически опирается на методологию 10-летней давности, хотя номенклатура производства и объёмы с тех пор изменились — ежегодное невыполнение балансов тому свидетельство. 


Мы специально выделяем эту дорожную карту среди прочих, поскольку она регулирует наиболее крупный сегмент взаимной торговли между Россией и Беларусью (исключая углеводороды): только с белорусской стороны в последние годы он превышает 3 млрд долларов (3,1 млрд долларов за январь — октябрь 2019 года). Кроме того, именно торговля продовольственными товарами создаёт наибольшее количество точек напряжения (по крайней мере, если судить по публикациям в СМИ). 

Отметим также, что новый метод (создание общего рынка и его раздел) должен усилить заинтересованность белорусской стороны в борьбе со схемами реэкспорта. Ведь теперь такие бизнесмены будут вредить уже скорее белорусскому АПК и его развитию. 

Монетарная политика

Переговоры по интеграционному соглашению вышли на финишную прямую в ноябре, поэтому логично, что в основном наш обзор посвящён их отдельным аспектам. С другой стороны, даже если бы РФ и РБ не готовились к подписанию такого соглашения последние 10 месяцев, работу по гармонизации монетарной политики им всё равно следовало бы вести. 


И вот почему. Известно, что как минимум с начала 2010-х Россия и Беларусь во взаимной торговле взяли курс на максимальный уход от доллара в пользу использования национальных валют. Как раз доллар позволял России и Беларуси быть в этом вопросе относительно независимыми друг от друга. В самом деле, какая разница, какую монетарную политику проводит твой партнёр, если сделки всё равно фиксируются в долларах? Курс формируется общемировым спросом и динамикой мировой торговли, что страхует от возможных перекосов национальных финансов. 

А вот с переходом на торговлю в национальных валютах всё становится гораздо сложнее. Правительства вынуждены проводить согласованную (а в перспективе даже общую) монетарную политику, сближать показатели инфляции, чтобы избежать резких скачков курса национальных валют, поскольку это резко повышает валютные риски, возможные потери и снижает торговые показатели: опасаясь этих рисков, капитал ищет стабильности на более прогнозируемых рынках. 


Итак, до чего же договорились представители Центробанка РФ и Нацбанка РБ, встречавшиеся в самом начале ноября? «Мы предусматриваем, что если законодательство будет приведено в порядок для соответствия этому режиму (таргетирование инфляции. — Ред.), то он может функционировать с 1 января 2021 года».

Справка. Таргетирование инфляции — совокупность мер центробанка (центробанков), посредством которых достигается ценовая стабильность, для чего показатели инфляции постепенно уменьшаются и приводятся к некоторому стабильному позитивному показателю (1–2 % в год).

Инфляционное таргетирование в России введено с 2014 года. Задача: поддерживать в среднесрочной перспективе инфляцию на уровне не выше 4 % в год. В Беларуси частичное таргетирование введено в 2017 году. 


Следует отметить, что достигнутое соглашение о гармонизации монетарной политики сразу же всколыхнуло старые слухи о перспективах введения общей российско-белорусской валюты. Во-первых, подобные слухи муссируются не первый год. Во-вторых, перед её введением действительно было бы нужно проводить гармонизацию. В-третьих, белорусско-российскую интеграцию, в основном усилиями её недоброжелателей, постоянно сопровождают разного рода небылицы. Достаточно вспомнить, как этой осенью в СМИ уже прокатилась волна слухов об отмене (уже с будущего года) белорусского гражданства и раздаче белорусам российских паспортов. А также о том, что белорусские налоги теперь будут идти в федеральный бюджет РФ. Единая валюта на этом фоне — относительно безобидная фантазия, тем более что в последнее время 80 % взаимной торговли России и Беларуси ведётся в национальных валютах (в основном в российских рублях), а в марте текущего года Александр Лукашенко предложил довести этот показатель до 100 %. 


Однако председатель правления Национального банка Беларуси Павел Каллаур эти слухи опроверг: «Ещё раз подчеркну, что для такого рода высказываний никаких оснований нет. Мы вчера рассматривали вопрос в рамках ЕАЭС о реализации уже принятой главами государств концепции формирования общего финансового рынка. Речь не идёт о каких-то наднациональных валютах»

Иными словами, ещё одна причина гармонизировать монетарную политику РФ и РБ — членство обеих стран в ЕАЭС, а отнюдь не только интеграционное соглашение. 

БелАЗ

В ноябре имя БелАЗа в контексте российско-белорусских отношений прозвучало в непривычном (скандальном) качестве. Вначале «Независимая газета» опубликовала материал о том, что дилерами ТД «БелАЗ» в России (якобы) становятся исключительно те, кто тесно связан с учредителями торгового дома. Затем стало известно, что эта же публикация предлагалась и другим СМИ на условиях платного размещения. Т. е. даже если изначально в таком утверждении и есть какая-то правда, то налицо попытка информационной атаки на белорусского производителя карьерных самосвалов. 

Основания для такой атаки налицо. По итогам I-III кварталов доля РФ во внешнеторговом обороте предприятия составляет весомые 66,7 %. Похоже, что такой расклад кому-то поперёк горла.

Эта статистика пока не полностью учитывает крупную партию 90-тонных самосвалов: их отгрузка Промышленно-металлургическому холдингу завершена в октябре. «Контракт исполнен в рекордные сроки – в июне на "Коксовом" заработали первые БелАЗы данной поставки, а уже в октябре к работе приступили последние самосвалы этой партии», — говорится в сообщении пресс-службы БелАЗа. Всего российские угледобытчики получили 31 машину. 

В конце ноября стало известно о крупной сделке, профинансированной ВТБ Лизинг: АО «Междуречье» (снова угледобыча) получит 24 автомобиля «БелАЗ» (130 и 220 тонн). 


Для ВТБ Лизинг — это новое направление деятельности (покупку «БелАЗов» ВТБ финансирует с 2019 года), однако за это время с его помощью российские предприятия уже успели приобрести 49 самосвалов.

О начале работы новых 90-тонников БелАЗ-75585 в Красноярском крае мы знаем из сообщения пресс-службы посольства Беларуси в России. Об их количестве не сообщается, зато известно, что они будут использоваться предприятиями «Ирбейский разрез» и «РУСАЛ Ачинск». 

Наконец, в конце этого месяца ещё на одном российском угледобывающем предприятии (СУЭК) начал работу 240-тонный БелАЗ-75319. Это первая такая машина на Тугнуйском угольном разрезе, т. е. можно предположить, что руководство предприятия приобрело её в качестве пробного образца перед обновлением парка техники.

Важный момент: данная модель выпускается с новым двигателем ДМ-185 производства Уральского дизель-моторного завода. Их поставки стартовали в июне 2017 года.  

Итого как минимум 56 машин (сколько уехало в Красноярский край, не сообщалось). Дважды Кемеровская область, Бурятия, Красноярский край — совсем неплохой результат для одного месяца. А главное — достойный ответ попыткам информационной атаки на крупнейшего поставщика большегрузной техники и важного потребителя российских комплектующих. Ведь это удар не только по белорусскому, но и по российскому машиностроению. 


Ради справедливости следует отметить, что количественные и стоимостные показатели экспорта за I-III кварталы отстают от прошлогодних. Однако, во-первых, этому способствует довольно высокая база сравнения. К тому же крупная карьерная техника — товар специфический: это не «Айфон», чтобы каждый год покупать новый. 

Во-вторых, в январе — сентябре российские покупатели приобрели 440 единиц техники (-57 % к аналогичному периоду прошлого года). Однако выручка сократилась только до 410 млн долларов (-9,3 %), т. е. средняя цена экспорта выросла в 1,5 раза, покупатели стали брать более оснащённую технику. Для сравнения: в мировом масштабе продажи просели на 52,6 %, зато выручка — на 25,8 %.

Таким образом, если по обороту доля России — 66,7 %, то по количеству приобретённых грузовиков — уже 71 %, а по выручке — 77,5 %. Иными словами, сбыт падает не только в Россию, но именно российские покупатели сейчас позволяют БелАЗу чувствовать себя относительно неплохо.