— Каковы особенности рынка труда в Беларуси и России? Чем они отличаются друг от друга и чем похожи?

— Рынки труда в наших странах имеют много особенностей в силу географического положения, экономической структуры, образовательного уровня. Так получилось, что у нас, в Беларуси, более 70% выпускников школ и колледжей поступают сегодня в высшие учебные заведения. То есть фактически мы стали страной всеобщего высшего образования. Хотя нам столько и не надо. А получается, что желающих и получающих высшее образование у нас в два раза больше, чем в Японии.

Конечно, образование, которое получает сегодня молодёжь, не соответствует потребностям экономики. Мы как работодатели достаточно критически к этому относимся. При министерстве экономики Беларуси создан общественно-консультационный совет по бизнес-образованию, потому что оно отстаёт от потребностей рынка. Здесь не отработаны ещё рамки квалификаций, мы очень серьёзно отстаём от международных норм, но это, как и в России. Получается, сегодня работодатели, с одной стороны, очень не удовлетворены, с другой, очень ограничены в возможностях подготовки кадров, то есть нет мотивации.

— В чём это выражается?

— Если мы готовим какого-то специалиста, вкладываем в него деньги, отправляем на обучение, то это, во-первых, не идёт в состав затрат наших предприятий, не стимулируется экономически. Во-вторых, этот специалист, получив новую квалификацию, легко переходит работать либо на другое предприятие в Беларуси, либо переезжает в Россию.

У нас по ряду предприятий в IT-сфере сложилась такая ситуация, когда студента со второго курса обучают, прокачивают его различными курсами с выдачей сертификатов, он годик-два поработает по распределению или договору в этой структуре, а потом переезжает, например, в Москву, где получает заработную плату уже в три раза больше.

Такой отток квалифицированных кадров мы периодически наблюдаем, потому что уровень заработной платы в Беларуси в среднем ниже, чем в России.

— Чем обусловлена такая разница в зарплатах?

— В значительной мере сказывается тот факт, что в Беларуси значительно выше налогообложение. Тот же взнос в Фонд социальной защиты населения у нас составляет 35%, причём 34% из них платит работодатель, а 1% — работник. Всё это идёт в затраты предприятий, сказывается на стоимости работ и услуг. Получается, что невыгодно платить высокую заработную плату: на каждый лишний рубль необходимо заплатить полтора рубля налогов.

— Как влияют на рынок труда приватизационные процессы?

— Ситуация в Беларуси и России в этой сфере сильно отличается. В России эти процессы идут очень активно. У нас же все крупные заводы сохранились в собственности государства. Часто случается, что таким предприятиям запрещается сокращать штат специальными нормативными актами. В результате у них работает избыточное количество работников. Сегодня, в век цифровой трансформации бизнеса и экономики, когда уже внедряются роботы, эта ситуация требует серьёзных изменений, и они обязательно произойдут.

В российской экономике доминирует частный сектор. У нас идёт поэтапное реформирование предприятий. Госпредприятия получали последние годы государственную поддержку, им выделялись средства на модернизацию. Так они сохраняли занятость, можно сказать, искусственно. Конечно, приходящие к нам инвесторы не удовлетворены такой ситуацией, она сдерживает их деятельность.

Кроме того, многие наши госпредприятия содержат социальную сферу. На них числятся и детские сады, и школы. То есть государство, с одной стороны, поддерживает эти предприятия, а с другой, забирает деньги. По идее, эти заводы должны передаваться на балансы местных органов власти, и этот процесс поэтапно будет проходить.

— Вы в начале рассказали, что в Беларуси большое количество молодых людей желает получить высшее образование, что сказывается на ситуации на рынке труда. Но ведь у нас сохранилась и система профессионально-технического образования.

— Это ещё одно отличие от России. Наша система среднего специального образования осталась ещё с советских времен. С ней произошли некоторые реформации, мы осваивали немецкий опыт дуальной системы с рядом крупных предприятий-инвесторов, которые создавали свою систему обучения. Но более 400 профессиональных училищ и колледжей у нас по-прежнему выпускают и строителей, и швей, и механиков, и слесарей, и так далее.

Сегодня рамки профессиональной квалификации постоянно совершенствуются. Наши ребята удачно выступают в соревнованиях WorldSkills International, которые популяризируют рабочие профессии.

Но всё-таки мы понимаем, что наша система образования не совсем соответствует тому уровню задач, который ставит дигитализация бизнеса, экономики и общества. Мы ожидаем, что в ближайшие годы лишатся работы сотрудники предприятий машиностроения и других сфер производства, около 200 тыс. бухгалтеров, 50 тыс. банкиров. В этих сферах пойдут массовые сокращения. Мы стараемся создать такие условия, чтобы эти специалисты смогли переквалифицироваться и найти новую работу. Только в IT-секторе нам надо создать порядка миллиона рабочих мест, а это более 500 новых специальностей.

Необходимо основной акцент сделать на образование «третьего возраста» уже сейчас. Мы правительству постоянно говорим, что вузы и училища надо заполнить сорока-, пятидесятилетними людьми. Их необходимо посадить за компьютеры, научить новым специальностям и уделить внимание адаптации. Иначе эти люди в недалёком будущем окажутся не у дел.

— Сейчас много говорится о создании общего рынка труда на пространстве Союзного государства и Евразийского экономического союза. Какие перспективы вы здесь видите?

— Это очень актуальный вопрос и одна из нескольких задач, которые поставил перед собой Евразийский экономический союз. Но реализовываться она будет в первую очередь в рамках Союзного государства. На нас очень влияют все колебания российского рынка труда, подъёмы и спады экономики России.

— А это не приведёт к утечке кадров?

— Если будут большие перепады в условиях труда и заработной плате, то, конечно, она будет. Поэтому мы должны выравнять условия для наших предприятий. Например, белорусские заводы приобретают энергоносители в два раза дороже, чем российские. Цены до сих пор не унифицированы, а ведь это одна из задач ЕАЭС, которую отложили до 2025 года. А значит, предприятия в Беларуси имеют меньше возможностей платить высокую заработную плату своим сотрудникам.

Если разница в зарплате колеблется в пределах 30–50%, то люди ещё не срываются со своих мест. Несколько лет назад был такой случай. Большая группа белорусских милиционеров поехала работать в один из российских городов. Там они столкнулись с тем, что местные криминальные авторитеты у них требовали дань, поэтому наши соотечественники решили оттуда уехать. В Беларуси же такую ситуацию представить невозможно. У нас ведётся жёсткая борьба с преступностью, коррупцией.

Так что по многим параметрам рынок труда в Беларуси и России значительно отличается.

Но развитие совместных проектов, углубление экономической интеграции, развитие общей промышленной политики могут позитивно повлиять на выравнивание условий и развитие общего рынка труда. Особенно если мы усилим сотрудничество в научно-инновационной сфере, создадим кооперированные производства, активнее внедрим аутсорсинг и субконтрактацию. В Беларуси сейчас активно стимулируются различные формы самозанятости населения, особенно в сельской местности и небольших городах. Сейчас разрешено производить услуги и вести торговлю без регистрации юридического лица, активно идёт развитие ремесленничества и субъектов агроэкотуризма.