Семён Уралов — союзный интегратор портала СОНАР-2050 — инициировал дискуссию о роли России в обеспечении белорусского суверенитета, а также возможностях Беларуси по усилению суверенитета России. В данном же тексте речь пойдёт о скрытых угрозах союзу, которые предпочитает игнорировать либерально-националистическая пресса.

Смена послов, история с нефтью, активные переговоры премьер-министров о формате интеграции, деление проблем на три группы — все эти процессы в союзных отношениях активно сопровождаются заявлениями белорусских чиновников и политиков о важности сохранения белорусского суверенитета и об отсутствии необходимости пересматривать союзный договор от 1999 года.

Конец весны — начало лета 2019 года показали, что российско-белорусские отношение замерли в точке бифуркации: союзники ведут переговоры, но суть даже предварительных договорённостей не ясна, эксперты упражняются в прогнозах, а политологи в предсказаниях, насколько глубокой будет интеграция между странами.

Царит оживление и в медийной сфере: псевдоаналитические организации iSANS и CEPA пугают белорусов угрозой суверенитета, либерально-националистические СМИ радуются шалостям идеологических противников России.

В целом же не проходит и недели без рассуждений о том, что именно Россия является скрытой угрозой для Беларуси и именно ей нужно противостоять. Противостоять различными способами: в сфере дипломатии проводить политику многовекторности, в медиа изгонять российские СМИ, а в экономике отказываться от кооперации с Россией и искать любые другие рынки сбыта для белорусской продукции.

Теперь же стоит отдельно остановиться на том, почему данная дискуссия активизировалась именно сейчас, спрогнозировать будущее РБ (как в случае успешной интеграции, так и в случае её провала) и очертить примерный перечень наиболее проблемных вопросов в экономических взаимоотношениях союзников.

Сблизились, но не срослись

За 28 лет раздельной жизни России и Беларуси в каждой из стран сформировались свои национальные капиталы и свои капиталисты. Как их называть — бизнесменами или олигархами — вопрос открытый. Политики каждой из стран без устали напоминают, что олигархов в их республике нет, а обыватели уже не первый год (и, похоже, отнюдь не последний) ведут дискуссии о том, чья экономическая модель лучше — российская или белорусская.


Свой мини-список Forbes (с поправкой на масштабы страны) есть и в Беларуси.

Вдаваться в аргументацию по данным вопросам смысла не имеет. Однозначно можно констатировать лишь то, что экономики обеих государств срослись, но так и не стали единым организмом, а вот политическая надстройка у каждого из союзников своя.

И деятельность политиков из РФ и РБ показывает, что:

  1. В Минске опасаются поглощения Россией, то есть утраты как политической, так и экономической власти. Идеальный вариант развития интеграционных событий для белорусских элит — получение максимальных экономических преференций при минимуме политических обязательств. В целом текущий уровень интеграции Минск вполне устраивает за исключением вопросов экономики — цен на энергоносители, условий конкуренции и доступа на российский рынок.
  2. В Москве опасаются отдаления Беларуси по примеру Украины, но при этом потенциально готовы к любому варианту развития отношений: и к успешной интеграции, и к её провалу. Цель — не столько поглощение Беларуси, сколько создание экономических, политических и правовых механизмов, препятствующих переходу республики в сферу влияния США и ЕС.

Вполне естественно, что Минск интеграция страшит больше, чем Москву: экономики республик неравноценны, интеграция неизбежно приведёт к трансформации в экономической жизни — появлению новых точек роста и угасанию существующих — с последующими изменениями политического ландшафта страны. Естественное желание — остановить время, оставить всё как есть, вполне логично, но не разумно.

В 2014–2016 годах многие эксперты, комментируя заявления российских политиков о важности снятия с России санкций, утверждали, что мечта российского правительства — вернуть время вспять в 2013 год, с отношениями без санкций, нефтью по 100 долларов за бочку, но с Крымом. Эта мечта не реализовалась, и теперь о снятии санкций никто не говорит. В Москве осознали, что санкции ввели очень надолго, если не навсегда. Ответом на санкции стала политика импортозамещения, чей главный инструмент — контрсанкции. Этот же ответ стал точкой отсчёта для пересмотра отношений с Минском.

Экономические отношения Москвы и Минска стали себя исчерпывать не в прошлом году, а гораздо раньше, в тот момент, когда в Москве приняли новую санкционную реальность, став двигаться по пути неокейнсианства.

Теперь эту новую реальность предстоит принять и Минску, осознав, что так, как раньше, уже не будет. Будет иначе, но это иначе отнюдь не означает хуже. И над этим однозначно стоит работать.

Во-первых, необходимо снять наиболее проблемные вопросы в экономическом взаимодействии двух стран.

Во-вторых, создать союзный экономический базис — союзный капитал, на который затем сможет опереться политическая надстройка из союзной бюрократии.

И лишь затем наступит черёд создания неких общих политических институтов, которые ограничат суверенитет как Москвы, так и Минска. Собственно, один такой институт — Евразийская экономическая комиссия — уже есть. И его решения, независимо от того, нравятся они или нет, вынуждены выполнять все страны — члены ЕАЭС. А Минск в лице министра экономики Дмитрия Крутого даже ратовал за ограничение права вето в ЕАЭС.

В текущем дискурсе вокруг интеграции и суверенитета у каждой из сторон свои интересы и цели, которые зачастую противоречат друг другу. Данные противоречия обостряются ещё и кризисом доверия, а также излишней политизацией ряда вопросов в двусторонних отношениях.

И прежде чем приступать к моделированию тех вопросов, по которым стороны могут без проблем пойти на взаимные уступки, следует очертить примерный круг интересов России и Белоруссии в вопросах экономической интеграции.

Итак, Минску важно:

  1. Защитить интересы своего национального товаропроизводителя и нарастить объёмы поставок продукции в Россию, что позволит наполнить бюджет, а также обеспечить политическую стабильность.
  2. Сохранить полный контроль над экономическими активами внутри республики.

Интересы Москвы:

  1. Защитить интересы своего национального товаропроизводителя, который занят реализацией проектов импортозамещения в различных сферах экономики.
  2. Гарантировать государственную безопасность при реализации проектов в сфере обороны и ВПК.

Как видно, каждый из пунктов содержит противоречия. Впрочем, они могут быть при желании сняты.

Начнём, пожалуй, с интересов товаропроизводителей в такой важной для Минска сфере, как экспорт продукции АПК в Россию.

Кризис союзного доверия

Об проблемах вокруг поставок молока и молокопродуктов в Россию мы уже писали в тексте «Молоко с привкусом политики». Взаимные претензии — протекционизм со стороны России и несоответствие белорусской продукции ветеринарным и санитарным требованиям — могут быть без особых проблем сняты сторонами в процессе переговоров (и с большей долей вероятности будут сняты).

Главное — изменить подход к проблеме.

Прежде всего стоит снизить уровень политизации данной темы. У российских контролирующих органов нет предубеждений против белорусской продукции. Исключение на примере молочной продукции — поддержка своего товаропроизводителя в случае затоваривания складов или падения цены, например, на сухое молоко. В таком случае действительно вводились протекционистские ограничения, которые быстро снимались Россией либо самостоятельно, либо в результате работы Евразийской экономической комиссии.

Тезис о том, что белорусская молочка качественнее российской, сродни известному обобщению о том, что все мужчины являются представителями вида парнокопытных из семейства козлов. Есть качественная продукция, есть некачественная продукция. Первую от второй отличает соответствие ветеринарным и санитарным требованиям. И факты таких несоответствий неоднократно выявлялись Россельхознадзором. Выявляются подобные факты и в России: с результатами соответствующих исследований и проверок можно ознакомиться тут и тут. Итоги проверок — штрафы и суды.

Обыватели о них не знают просто потому, что российский рынок является домашним для российского производителя, выявленные нарушения не политизируются, а оспариваются в судах, то есть являются частью хозяйственной деятельности, а не элементом политики. Плюс «белорусская молочка» — это бренд, который белорусское правительство всячески защищает.

Решить проблемы с молоком можно несколькими способами:

  1. Работать над повышением уровня ветеринарии и санитарии, ведь именно с сырья начинаются проблемы готовой продукции.
  2. Интегрировать ветеринарные системы (эта интеграция уже происходит), проводить к единому знаменателю стандарты качества и правила проверок.
  3. Создавать союзных производителей сельскохозяйственной продукции, углублять переработку молока и делить рынки.

Как видно на примере молочной продукции, ничего сверхъестественного не требуется.

Схожая история и с нечестным бизнесом, связанным с поставками санкционной продукции из ЕС или контрабандой сигарет. Эта проблема является раздражающим фактором уже для Москвы.

Каждая сотня тонн польских яблок — это удар по российским производителям продуктов питания. И яблоки в данном случае являются отличным примером: в наращивание их производства уже вложены солидные деньги.

Справка: производство яблок в России

В 2016 году в России заложили 14 600 гектаров новых яблоневых садов, в 2018-м — 15 тысяч гектаров. 2/3 новых насаждений — участки интенсивного типа. По словам президента Ассоциации производителей плодов, ягод и посадочного материала Игоря Муханина, в России производство яблок увеличивается ежегодно на 100–150 тыс. тонн. В перспективе 10 лет РФ сможет обеспечить свои потребности в яблоках, а пока же примерно каждое второе яблоко в  стране (от 800 до 900 тыс. тонн) импортируется, при этом несколько лет назад отечественных яблок было 15–20 %.

Существенные деньги вкладываются в хранилища для овощей и фруктов: дефицит их мощностей оценивается в 3,2 млн тонн (в 2018 году совокупные площади хранилищ составляли 7,8 млн тонн). Глава ассоциации садоводов Муханин отметил, что суммарный объём хранилищ для отечественных фруктов (основную массу среди них составляют как раз яблоки) заметно вырос всего за несколько лет: если 10 лет назад он мог вместить всего 15 % урожая, то сейчас — около 40 %, а по некоторым данным, и 45–50 %.


Контрабанда польских яблок — это удар по фермерам на Кубани, в Ингушетии и Кабардино-Балкарии.

Понятное дело, что российскому правительству, которое старается защищать интересы отечественного капитала, не может не нравится деятельность фирм, оседлавших контрабандные потоки.

Контрабанда способствует обогащению узкой элитарной группы, но вредит как российскому, так и белорусскому производителю. Последний теряет мотивацию для расширения производства внутри страны (пример — история с клубникой). Кроме того, контрабанда создаёт кризис доверия между чиновниками и является препятствием для роста взаимной торговли.

Дело в том, что при прочих равных российским импортёрам легче закупить продукцию тех странах, с которыми уже давно налажены контакты, а не создавать новые цепочки поставок. В Беларуси это часто вызывает нервную реакцию и жалобы на то, что вместо наращивания торговли внутри союза, Россия покупает товары за его пределами. Однако тем же грешат и союзники России — Белоруссия и Казахстан, закупающие дешёвый тростниковый сахар в пределах выделенных в ЕАЭС квот с целью последующей продажи своего свекольного сахара в России (в случае с РБ) или поставок на российский рынок кондитерских изделий и сладких напитков (в случае с РК).

Поэтому для наращивания торговли внутри союза необходимы честность — она позволит преодолеть кризис доверия —  и политическая воля, ведь наращивание торговли должно быть взаимным. Ещё важно понимание того, что Россия изменилась, а её экономическая политика трансформировалась, поэтому экономические практики неизбежно придётся пересматривать, а привычки ­— менять.

От частного к общему

Отдельный блок проблем — вопросы машиностроения и союзных корпораций.

Москва неоднократно предлагала Беларуси интегрировать активы в машиностроении, однако попытки создать хотя бы одну союзную корпорацию закончились ничем.

Яркие примеры такой «интеграции» — Минский завод колёсных тягачей (МЗКТ) и «Интеграл». МЗКТ производит колёсные тягачи, 90 % которых поставляются в Россию для нужд армии. «Интеграл» производит электронику.

Нужно понимать, что иных значимых рынков сбыта продукции у МЗКТ или «Интеграла» нет. России данные предприятия нужны не для того, чтобы их купить и обанкротить, а для спокойствия чиновников и военных, которым важны гарантии безусловного выполнения гособоронзаказа. Кроме того, в России колёсные тягачи для РВСН не производятся, а данные заводы покупал бы не Олег Дерипаска, а госкорпорация «Ростех», то есть государство.

На предложения о покупке данных предприятий Минск отвечал отказом или требованиями о передаче нефтегазовых месторождений, что только усложняло и без того проблемные переговоры. По факту позиция Минска по данному кругу вопросов напоминает отношение Киева к своей газотранспортной системе — национальному достоянию, которое рискует стать никому не нужным. Этот подход уже привёл к сокращению доли МАЗ на российском рынке и проблемам у «Гомсельмаша».

У белорусских властей особенное отношение к государственной собственности — как той, что генерирует прибыль, так и той, что приносит лишь убытки. И тенденция последних лет — передача проблемных активов прибыльным предприятиям, в том числе частным. Однако отнюдь не всегда им удаётся вывести из убытков проблемные производства. Кроме того, каждый успешный вывод из кризиса частником некогда государственных активов приводит к усилению капиталиста и мифа о том, что государство не может быть эффективным владельцем. Проще говоря, есть риск, что государство помогает стать на ноги своему могильщику — частному капиталу, чьи представители рано или поздно захотят конвертировать деньги в политическую власть.

Создание союзных корпораций, объединение активов в сфере машиностроения и ВПК помогло бы успокоить российских чиновников (отпала бы даже теоретическая потребность в импортозамещении тягачей и иных машин) и гарантировать белорусам рынок сбыта.

Главное при этом — не выдвигать заведомо нереализуемые требования и честно договориться, зафиксировав договорённости на бумаге в соответствии с законодательством. Ведь если вышло со «Славкалием» Гуцериева и государственными гигантами «Газпром» и «Роснефть», то почему не должно выйти с «Ростехом»?

И, к слову, союзные корпорации — это не дорога с односторонним движением.


6 июня стало известно о том, что «Амкодор» подписал с правительством РФ специнвестконтракт на строительство в Карелии завода по производству лесозаготовительной техники.

В производстве сельскохозяйственной техники и специальных машин точками сборки союзных корпораций могут быть отнюдь не российские, а белорусские компании МТЗ «Амкодор». И это абсолютно нормально.

Следовательно, необходимо:

  1. Осознать, что на стратегическом уровне время работает на транснациональный капитал, который опережает по уровню развития и инвестициям в НИОКР российских и белорусских производителей. На тактическом уровне время работает против белорусских производителей — их продукция рискует быть замещена на российском рынке российскими же компаниями. Замещена не потому, что есть план по экономическому удушению РБ, а потому что бизнес всегда находится в поисках новых инвестпроектов, особенно если их поддерживает государство. А импортозамещение является потенциально прибыльной деятельностью.
  2. Определиться, в каких сферах капиталы РФ и РБ могут конкурировать между собой, а в каких должны кооперироваться, чтобы в итоге стать союзным капиталом.
  3. Понять, что сохранить свои позиции на российском рынке белорусские компании смогут лишь в случае интеграции и раздела рынков. А для этого необходимо создать союзные корпорации, то есть союзный капитал. Он же будет ключевым лоббистом в органах власти России и Беларуси по вопросу снятия различных нетарифных ограничений.
  4. Выработать реальные и потенциально приемлемые условия интеграции машиностроительных активов, а также добиться социальных гарантий от инвесторов.
  5. Начать процесс создания союзных корпораций на базе российских или белорусских предприятий с последующим разделом рынков и сфер ответственности каждого предприятия.

Интеграция — это всегда поиск и достижение компромисса. И искать его нужно с экономики, а лишь затем переходить к политике. В противном случае на переговорах телега будет каждый раз оказываться впереди лошади, а вся упряжка окажется не на твёрдой почве экономического суверенитета, а в зыбучих песках из технических и технологических ограничений.

***

Июньский конфликт между Грузией и Россией показал, что главной проблемой постсоветских республик является не повышенное внимание к ним со стороны России, а наоборот, отсутствие какого-либо интереса. Прекращение авиасообщения с Грузией — пример как раз такого безразличия, а Украина — напоминание того, какими болезненными могут быть обмены санкционными ударами и ограничениями.

Грузинский и украинский примеры являются иллюстрацией того, что не Россия является скрытой угрозой политической стабильности и экономическому благополучию, то есть суверенитету, а либерально-националистические элементы. Выгодополучателями от разрыва связей становятся США и ЕС, захватывающие политический и экономический контроль над территориями, а также транснациональные корпорации, избавляющиеся от конкурентов в сфере машиностроения.

Поэтому подлинной угрозой для белорусского суверенитета является не интеграция с Россией, о вредности которой без устали твердят либерально-националистические СМИ, а отсутствие данной интеграции в совокупности с нарочитой политикой многовекторности.

Такая политика неизбежно приведёт к утрате реального суверенитета: падению товарооборота, росту внешних заимствований на фоне падения экономики и сокращения доходов населения, втягиванию страны в воронку «гастарбайтеризации», замещению белорусской высокотехнологичной продукции российскими компаниями и в итоге к масштабной деиндустриализации и усилению националистических элементов в политике.

И это куда большие угрозы, чем переговоры о разделе рынков с Россией, создании союзных корпораций или же вопросах ценообразования на нефть и газ.

Именно вопросы экономики должны быть приоритетом в переговорах и обсуждениях, ведь с них начинается создание базиса — союзного капитала, который убедит элиты и бизнес по обе стороны границы в важности кооперации и взаимного доверия друг другу. Без этого доверия ничего построить не выйдет.

Кроме того, политическую интеграцию будет предварять создание общей нормативно-правовой базы. Сначала она основывается на общих принципах и подходах, затем, при углублении интеграции, уже и на единых правовых нормах. Именно созданием единых рынков, технических регламентов и договоров сейчас занята Евразийская экономическая комиссия.

Однако опять же стоит акцентировать внимание на том, что политизация интеграции сейчас — шаг к срыву процессов экономического сближения РФ и РБ.

Следовательно, важно:

  1. Понять, что союз строится не с политики, а с экономики.
  2. Осознать, что рассуждения о том, каким будет союзный парламент или кто кого подчинит — Россия Беларусь или наоборот, являются не только бесполезными, но и вредными. В действительности будет взаимопроникновение капиталов, гармонизация, а затем и унификация законодательства. Однако этот процесс, если будет начат, то растянется на годы.
  3. Сделать политическим приоритетом разработку договоров не с ЕС или иными наднациональными объединениями, а с Россией и иными членами ЕАЭС.