Недавно в белорусской столице состоялась дискуссия о срочной службе в армии. Она почти совпала с мобилизацией резервистов и началом весеннего призыва на «срочку». Основной темой обсуждения стал так называемый «закон Равкова» — «закон об отсрочках».

Для начала поясним, кто такие резервисты. Это особый вид службы, когда молодого человека в течение нескольких лет периодически мобилизуют на сборы для обучения военно-учётной специальности. Сроки зависят от конкретного случая. На это влияет, какое образование получил военнообязанный, а также другие факторы. К службе в резерве относятся по-разному. Кому-то это кажется более удобным, чем непрерывная срочная (в Беларуси от одного года до полутора лет). Другим не нравится, что молодого специалиста всё время «дёргают». Это взгляд со стороны гражданских. Для военного ведомства данная опция — дополнительный способ создания обученного резерва.

Но всё же резервисты — не основная часть «временнослужащих». По-прежнему большую долю в некадровой части армии составляют срочники. Однако военкоматы испытывают проблемы с набором. Во-первых, не все хотят служить. Во-вторых, есть проблема очередной демографической «ямы». В-третьих, очень много оснований для отсрочек.

Именно по этим причинам Минобороны Беларуси начало лоббировать принятие определённых документов. Самым свежим и нашумевшим оказался пакет поправок, которые в парламенте представлял министр обороны Андрей Равков (не так давно перешёл на пост госсекретаря Совбеза). Поправки уже вступили в силу и позволяют получить отсрочку из-за учёбы лишь один раз.


То есть ранее можно было отучиться в колледже, затем поступить в вуз, затем в аспирантуру. До третьей ступени доходили не все. Но, в принципе, для большинства такой путь — гарантия не быть призванным, потому что так можно пользоваться отсрочками до 27 лет, а это порог призывного возраста.

Поправки поломали эту схему и вызвали недовольство у части молодёжи. Например, у тех, кто решил учиться за рубежом. На такую учёбу могут предоставить отсрочку, но в этом случае есть нюансы. Некоторые молодые люди рискуют получить запрет на выезд, если их не смогли найти по месту жительства.

Во время осеннего призыва 2019 года поправки не заработали в полную силу. Ажиотаж в СМИ спал, но в ближайшем будущем может быть новая волна недовольства из-за начала очередного призыва.

Как отметил во время дискуссии эксперт по проблемам безопасности Андрей Поротников, вопрос изменения системы призыва поднимался в Беларуси как минимум с 2015 года. По старому законодательству более 70 % призывников могли воспользоваться отсрочками по тем или иным основаниям. Перед тем как принять «закон Равкова», в 2017 году из-за него несколько изменили перечень болезней.

Оценивать поправки об отсрочках пока рано. Такое мнение высказал постоянный автор портала СОНАР-2050, директор Центра изучения перспектив интеграции ЕАЭС Дмитрий Беляков. Необходимо сначала понаблюдать за практикой его применения и накопить статистику.

Ещё один выступающий, представитель одного из либеральных молодёжных блоков Валерий Томилин, участвовавший в 2019 году в белорусских парламентских выборах, считает, что пока закон не работал. Ведь в прошлый призыв военкоматы не призвали тех, кто продолжил учёбу на более высокой ступени. Томилин отметил, что идти в армию не хотят из-за информации о дедовщине и, по его мнению, довольно долгого срока службы — до полутора лет.

Во время реплик от аудитории высказался бывший офицер, который отметил, что 1,5 года — это небольшой срок. Ведь для овладения военным ремеслом недостаточно, например, хорошо стрелять из спортивной винтовки — необходимо овладеть именно армейским оружием. Крайне важно и слаживание боевых подразделений. Это длительный процесс. К примеру, у танкистов он может занимать как раз 1,5 года.

То есть если в подразделении, куда призван молодой человек, регулярно проводятся стрельбы, учения и другие подобные мероприятия, то такая служба действительно позволяет готовить мужчин к возможной войне. Эксперт Дмитрий Беляков подчеркнул, что мужчина, если у него нет противопоказаний, просто обязан пройти через это. Ведь защита — его долг. Эта мысль вызвала у части аудитории эмоциональную реакцию. Звучали отсылки к израильскому опыту, когда женщины служат срочную, как мужчины, однако без озвучивания статистики или данных каких-либо исследований. Игнорировалось и то, что опыт Израиля не так безоблачен. Эксперт Поротников напомнил собравшимся, что в этой стране есть проблема симуляции психических заболеваний среди тех, кто должен идти на срочную службу.

В целом дискуссия показала, что в белорусском обществе пока слабо развита культура диалога. Если центральные фигуры встречи Поротников и Беляков оперировали конкретными фактами и аргументами, то многие другие участники уходили в эмоции, выдвигали предложения, которые имели слабое обоснование. В принципе, это характерно в наше время и для многих других стран. Провозглашается право каждого на высказывание, но ничего не говорится об ответственности.

Количество и качество

Выдвигались из зала и требования о сокращении армии. Но эксперт Поротников отметил, что численность примерно на среднеевропейском уровне. Прозвучала, правда, лёгкая претензия: не слишком ли военизированы полицейские службы (имелись в виду внутренние войска). Говорилось, что это не по-европейски. Однако не принималось во внимание, что во Франции есть свой аналог внутренних войск  — жандармерия, в Италии существуют карабинеры. И так далее.

Дмитрий Беляков призвал сделать фокус на качестве. Нужно думать не только о том, сколько молодых парней уместно призывать в армию, но и смотреть, что это за люди. Они приходят не из вакуума, а из общества, и многие проблемы неуставных отношений идут именно оттуда. Позже из зала прозвучала реплика бывшего офицера о том, что дедовщина, по сути, есть не только в армии. Происходят самоубийства именно на почве проблем, которые создаёт, к примеру, начальство. Один из оппозиционных экспертов парировал это так: с завода можно уволиться и уехать в другой город. Из соображений такта не будем называть имя эксперта, но его реплика говорит о банальной оторванности от жизни простого народа. К сожалению, эксперт не понимает, что работник с определённой специализацией, имея, к примеру, двух детей, не может просто так покинуть обжитое место. Перед человеком встаёт целый комплекс бытовых проблем, которые в некоторых случаях решаемы, а во многих нет.

Более того, если применять такой подход к армии, то получается, что нужно бежать из части? Нет. Здесь необходимы комплексные меры по обеспечению защиты прав и работающих в гражданской сфере, и проходящих срочную службу в армии. Во время дискуссии почти не было высказано каких-либо конкретных и конструктивных предложений на этот счёт.

У вменяемой части аудитории и экспертов во время дискуссии родилось чёткое понимание того, что в ближайшее время проблему укомплектования армии можно будет решить только более строгими законодательными мерами. Переходить на полностью профессиональную армию не стоит.

Во-первых, профессиональная армия — это солидное денежное довольствие. Во-вторых, это дорогостоящее создание социальной инфраструктуры для семей военнослужащих. К примеру, для отдалённых застав погранслужбы нужно как-то решить проблему подвоза детей в школы и детсады, трудоустройства жён и т. д. Это потребует столько финансовых ресурсов, что нынешние сторонники полностью профессиональной армии в конце концов будут недовольны.

Наука воевать

Была высказана и довольно странная идея экстренной мобилизации. Если нет реальной угрозы войны, страна содержит небольшую армию, а в нужный момент проходит массовая мобилизация. Однако непонятно, как тогда наладить систему качественного обучения населения военному делу. Вопрос остаётся открытым. Более того, создается риск для прихода к власти военной хунты под предлогом угрозы извне, которую можно симулировать.

Подняла аудитория и тему научных кадров. Если новый закон не даёт права на отсрочку для обучения в аспирантуре, то будет кадровый голод в науке. Дмитрий Беляков прямо дал понять, что этот аргумент довольно надуманный. Очевидно, что до недавнего момента многие шли в аспирантуру с иной целью. Далеко не все защищали кандидатские, а просто тянули время до 27 лет. Такое ещё в совсем недавнем прошлом было и в России. Для многих подобная схема не является откровением.


В любом случае, по словам Дмитрия Белякова, число контрактников в армии будет расти. Причина в том, что военные используют всё более сложные технологии. Однако это не отменяет потребности в срочниках. Они не только поддерживают определённую численность армии, но и создают резерв людей, которые знакомы с военным делом.

Беляков добавил, что, с другой стороны, есть проблема низкого уровня осведомлённости общества об армии. Необходимо усилить информационную работу. А что касается дедовщины и других подобных проблем, то их создают конкретные люди. Именно они должны нести ответственность, а не армия как таковая.

С этим нельзя не согласиться. Ответным шагом Минобороны на интерес гражданского общества к теме срочной службы могло бы стать создание общественно-консультативного совета, проведение подобных дискуссий, но уже на своей площадке. Пока же определённая доля недопонимания в обществе сохраняется. Есть риск, что проблемы армии могут быть использованы для «раскачивания» общества осенью 2020 года, когда в стране ожидаются президентские выборы.