— На каких принципах должна быть основана общая евразийская промышленная политика?

— Я думаю, на принципах общей экономической взаимовыгоды, потому что затевать проекты по реинтеграции постсоветского пространства, которые не имеют за собой какого-то позитивного экономического, социального эффекта, — бессмысленно. Если уж начинать евразийскую интеграцию, то она обязательно должна иметь экономический эффект.

— В чём тогда причина жёсткой конкуренции между производителями внутри ЕАЭС (МАЗ и КамАЗ, Ростсельмаш и Гомсельмаш)?

— Евразийская интеграция имеет либеральный характер, и создание общего рынка предполагает, что различные его участники могут конкурировать между собой на равных основаниях, в условиях одинаковых правил. Но, разумеется, это не исключает того, что эти же участники рынка могут друг с другом кооперироваться. Если компании принадлежат государствам-членам ЕАЭС, то это даже предпочтительный вариант.

— Положительна ли эта конкуренция? Может, продуктивнее сообща вытеснять с внутреннего рынка импортную продукцию, а не конкурировать между собой?

— Если мы говорим о крупных промышленных предприятиях, контролируемых государством, в стратегически важных отраслях экономики России, Беларуси и других стран ЕАЭС, то кооперация, конечно, предпочтительнее конкуренции. Им необходимо кооперироваться, потому что по отдельности даже крупные промышленные предприятия не могут ответить на вызовы четвёртой промышленной революции, которая начинается сейчас в мире. Они не могут выполнить задачи новой технологической модернизации, не могут выдерживать конкуренцию с импортными компаниями, которые приходят на рынки ЕАЭС из Китая и Запада.

Если глобальная конкуренция на международном экономическом рынке будет нарастать, то кооперация — безальтернативный вариант.

— Что стоило бы сделать ЕАЭС для того, чтобы экономический союз стал ценен для каждого гражданина стран-членов? Нужен и важен ли гуманитарный аспект в евразийской интеграции?

— Любая интеграция на постсоветском пространстве должна приносить ощутимую прибыль, чтобы не было чистой идеологии по возрождению СССР, выгода которого неочевидна ни бизнесу, ни обывателю. О бизнесе мы поговорили, а что касается обывателей, то для них интеграционные проекты должны иметь чисто практический эффект, чтобы популисты в странах — членах ЕАЭС не могли воспользоваться неинформированностью населения и не могли играть против интеграционных проектов.

В той же России некоторые представители либеральной оппозиции высказываются за визовый режим со странами Центральной Азии, сворачивание Таможенного союза и прочие препятствия для интеграции. Людям нужно хотя бы на примере России и Беларуси объяснить, что безвизовый режим, возможность свободно работать и учиться в соседней стране — это результат двух с лишним десятилетий работы по созданию Союзного государства. Население не должно воспринимать евразийскую интеграцию и все преимущества, которые она даёт, как нечто данное свыше. Всё это появилось в результате долгой работы наших стран, и это нужно рекламировать.

Этому стоит учиться у ЕС. Посмотрите, как лихо ЕС пиарит достижения европейской интеграции. На любой забор, покрашенный за счёт еврофондов, непременно вешается флажок ЕС.

У нас же люди о Евразийском союзе имеют очень смутное представление. Если спросить в странах — членах ЕАЭС, как выглядит эмблема Евросоюза, то 90 человек из 100 вспомнят эти жёлтые звёзды на синем фоне. А вот эмблему Евразийского союза, в который их страны входят, хорошо, если 20 человек из 100 вспомнят.

— Может ли ЕАЭС по примеру ЕС с его евроскептицизмом поразить болезнь евразийского скептицизма? Опасно ли это для интеграции?

— Для того, чтобы у нас появилась болезнь евразийского скептицизма, евразийская интеграция должна достичь такой глубины, какой достигла европейская за 60 с лишним лет строительства европейского сообщества. Евроскептицизм вызван в первую очередь бюрократией Брюсселя, которая пожирает огромные ресурсы, никем не выбирается. Вторая причина — общая внешняя политика, миграционная политика, которая вызвала кризис.

Евразийскому экономическому союзу до такой степени интеграции ещё очень далеко. До создания такого евразийского Брюсселя, в котором будет заседать аналог европейской бюрократии, — тоже далеко. И я не думаю, что к этому нам нужно стремиться. Возможно, нам нужно учиться не только на достижениях европейской интеграции, но и на её ошибках. Если мы будем это делать, то не факт, что евразийский скептицизм у нас появится и будет приводить к таким последствиям, как выход стран-участниц из союза.