Вторая волна мирового экономического кризиса больно ударила
по экономике России: цена на нефть рухнула и не восстановилась до желанных 100
долларов за баррель, следом упали цены на газ, затем начались проблемы у
«Газпрома» на европейском рынке. Всё это привело к шоку, который испытали как
чиновники, так и сотрудники корпораций. Первые столкнулись с дефицитным
бюджетом, который пришлось покрывать за счёт средств из резервных фондов.
Вторым пришлось привыкать к новым реалиям: в рублях денег стало больше из-за
девальвации, но в долларовом измерении доходы компаний просели (импортные
товары и технологии стали дороже, что открыло возможность для импортозамещения).
*За 9 месяцев 2019
года
Параллельно к чиновникам и бизнесменам приходило осознание
того, что лёгких углеводородных денег больше не будет и для дополнительного
заработка, от которого зависит спокойствие бюрократии, настроение акционеров и
премии менеджерам, придётся работать — наращивать производство и уходить в
высокий передел.
О модернизации российских НПЗ и налоговом манёвре, который
должен стимулировать вертикально-интегрированные нефтяные компании увеличивать
глубину переработки нефти, СОНАР-2050 уже неоднократно писал.
Данный налоговый манёвр уже успел стать камнем преткновения
в российско-белорусских отношениях, о который стороны спотыкаются свыше двух лет.
А вот развитию газохимии — реакции отечественного капитала
на снижение доходов — стоит уделить особое внимание. Долгое время газовики
просили правительство предоставить им налоговые льготы по образцу тех, которые
уже получили нефтяники. И в конце 2019 года правительство решили провести
газохимический налоговый манёвр, цель которого — помочь газовым компаниям
нарастить переработку природного газа.
Азы газохимии
Добываемый на месторождениях природный газ на 70–99 % состоит из метана, который сжигается для производства тепловой или электрической энергии. Вместе с ним сжигаются и близкие к нему газы: этан, пропан, бутаны и небольшие количества более тяжёлых углеводородов, а также сероводород, его органические производные, азот, углекислый газ и гелий.
Данные газы могут быть выделены из природного газа и
переработаны. Поэтому задача газохимии — переработка природного, попутного и
технологических газов, что позволяет как рационально использовать природные
ресурсы, так и нарастить прибыль за счёт производства продукции с высокой
добавленной стоимостью.
Первая фаза переработки газа, в ходе которой из газа
удаляется влага, — осушка. Затем извлекаются соединения серы — они в процессе
переработки вызывают интенсивную коррозию трубопроводов. Выделенная из природного
газа сера становится сырьём для производства серной кислоты. Следом наступает
очередь переработки алканов — насыщенных углеводородов.
Метан после переработки
в синтез-газ (смесь угарного газа и водорода) превращается в метанол, ацетилен или
технический углерод (сажа используется для автомобильных шин).
Этан служит сырьём для
производства этилена, который после переработки превращается в полимерные
изделия — полиэтилен и поливинилхлорид.
Кроме того, из газа извлекаются для последующего использования
пропан и бутан (СУГ — сжиженные углеводородные газы), а также пентан и гелий.
Последний, например, производится на заводе
«Газпрома» в Оренбургской области.
В итоге из природного газа на газоперерабатывающих заводах (ГПЗ) выделяются все фракции, перерабатываются в продукцию с большей добавленной стоимостью, а сам метан — основа природного газа — используется либо для производства метанола/аммиака, либо возвращается в трубопровод для доставки на объекты энергогенерации, где он и сжигается. Выделенные из природного газа алканы, в первую очередь этан, поступают на газохимические комплексы (ГХК), где превращаются в полимеры.
Газохимическая промышленность в России развита крайне слабо.
Несмотря на то что Россия является крупным производителем углеводородов,
перерабатывает она всего 2 % природного газа, тогда как в США перерабатывается свыше
70 %.
Теперь стоит перейти к планам по развитию газохимии и начать
с производства метанола.
Метан в метанол
О метаноле обыватель на постсоветском пространстве слышит,
как правило, в том случае, если кто-либо принял его внутрь, спутав с этанолом.
Подобные случаи заканчиваются плачевно: когда слепотой, когда смертью.
Спрос на метанол в мире ежегодно растёт примерно на 6,5 %: в период с 2010 по 2017 г. он вырос в 1,5 раза и достиг 76 млн тонн. К 2025 году мировое потребление метанола вырастет ещё на 60 % и достигнет 122 млн тонн.
Данный спирт широко применяется в химической промышленности: используется в качестве присадки к топливу, применяется для производства формальдегида, формалина, уксусной кислоты, олефинов и ряда эфиров. Без формальдегида невозможно производство ДСП и ДВП, пластмасс, резины, косметики, бетонов и т. д. Кроме того, метанол является перспективным судовым топливом (пусть и уступающим СПГ): Международная морская организация уже добилась перевода судов с высокосернистого мазута на дистиллят, снизив долю серы в топливе на 3 % (до 0,5 %). Поэтому шансы СПГ и метанола стать судовым топливом растут.
Мировыми лидерами по производству метанола являются страны Ближнего Востока и Юго-Восточной Азии, в частности Китай. КНР лидирует как в производстве метанола, так и в его потреблении (свыше половины мирового), но производство в КНР не успевает за потреблением — к 2025 году дефицит собственного производства метанола в КНР составит около 30 млн тонн в год.
Россия в 2017 г. произвела около 4,1 млн тонн метанола,
внутренний спрос составил около 2,4 млн тонн, остальное экспортировали в ЕС,
заняв 24 % европейского рынка. Сам же метаноловый рынок ЕС растёт примерно на 2 %
в год.
Низкая себестоимость добычи газа и невысокие затраты на его
транспортировку делают российский метанол конкурентоспособным и позволяют
надеяться на постепенное вытеснение с европейского рынка поставщиков из США,
стран Южной Америки и Ближнего Востока. Это позволит занять до 15 % мирового рынка
метанола и обеспечить рост несырьевого экспорта на 7–8 млрд долларов. Кроме
того, метаноловые заводы позволят «Газпрому» снизить поставки природного газа
на профицитный европейский рынок без падения финансовых показателей — газ будет
переработан и экспортирован.
Всего в России планируется реализовать 15 метаноловых проектов совокупной мощностью около 19 млн тонн, которые потребуют не менее 15–20 млрд долларов инвестиций.
* Включая остальные проекты компании в порту Тамань
** Стоимость первой
очереди завода «Аммоний»
Как видно, все наиболее перспективные метанольные заводы в
России расположены в европейской части страны, в то время как ключевой
потребитель метанола в мире — Китай. Заводы, ориентированные на китайский
рынок, планируется ввести в эксплуатацию с 2026 по 2030 год. Пока же
единственный на востоке страны терминал для перевалки метанола мощность в 1 млн
тонн расположен в порту Восточный, но осуществляет перевалку нефти и нефтепродуктов
— доставка метанола из Сибири по ж/д оказалась невыгодной. Дело в том, что на востоке страны просто нет существующей инфраструктуры для организации
метанольного производства — для него требуются большие объёмы природного газа,
тогда как европейская часть страны плотно покрыта газопроводами.
Однако и в европейской части России уже наметились проблемы
с недостаточной пропускной способностью газопроводов — её придётся увеличивать,
иначе заводам просто не хватит сырья. Если предположить, что все анонсированные
в Ленинградской области метаноловые проекты будут успешно реализованы, то
только Ленобласть будет производить на 14 % больше метанола, чем выпускается
сейчас во всей России, и контролировать около 73 % его экспорта.
Впрочем, реальное строительство метанольных заводов ещё не
началось, поэтому всё перечисленное выше пока остаётся амбициозным планом, в
отличие от США, где метанольные производства получили второе дыхание.
В начале 2000-х американская метанольная промышленность ушла в минус
из-за высоких цен на газ, и к 2005 году производство метанола прекратилось. До
2015 года США ежегодно импортировали около 4–5 млн тонн метанола. Однако
сланцевая революция позволила
США возобновить производство и занять 9 % мирового рынка по производству и 8 % по
потреблению. Уже в этом году США станут нетто-экспортёрами метанола за счёт
роста производства на 5 млн тонн.
Однако даже в таком случае российский метанол будет
конкурентоспособным: стоимость газа для производства одной тонны метанола в России
обходится в 65 долларов, в США — уже в 113 долларов, а в Китае — в 289 долларов
(160 долларов в случае с углём). Благоприятным останется и фактор логистики.
В общем, метаноловые перспективы у России хорошие. Осталось
малое — построить заводы.
Этан в полиэтилен
Текущее состояние российской полимерной газохимии тоже оставляет
желать лучшего. Российский этилен неконкурентоспособен на внешних рынках, так
как получается путём переработки нефтяного сырья, в результате чего
себестоимость поливинилхлорида (из него, например, изготавливаются пластиковые
окна) оказывается выше, чем у импортного сырья.
Перспективы на рынке очень хорошие, однако, в отличие от
заводов по производству метанола, газоперерабатывающие заводы (ГПЗ) и
газоперерабатывающие комплексы (ГХК) уже строятся. И если в метаноловой отрасли
реализацией проектов занят частный капитал на иностранные деньги (своего
финансирования не хватает) при содействии иностранных инжиниринговых компаний
(они умеют строить подобные объекты), преимущественно китайских или японских,
то за развитие полимерного направления газохимии отвечают «Газпром» и
российские компании.
Интерес «Газпрома» — выход в высокий передел. Своё сырьё —
природный газ — у газового монополиста есть, есть доступ и к транспортной
инфраструктуре, равно как и возможность её модернизировать и реконструировать под
новые нужны. Есть у компании и инжиниринговые подразделения.
Интерес государства — рост несырьевого экспорта и
рациональное использование природных ресурсов, особенно если они просто
сжигаются. Ежегодно в России сжигается до 50 млрд кубометров попутного нефтяного газа
(состоит преимущественно из метана) — 10 % годовой добычи «Газпрома». Данного
объёма Австрии хватало бы примерно на 5 лет потребления. А в добываемом в
стране природном газе содержится 10–12 млн тонн этана, из которых
перерабатываются около 700 тыс. тонн.
Газоперерабатывающие заводы, производящие этилен, могут
составить четыре кластера: амурский, ленинградский, астраханский и иркутский.
Причём последний кластер создаётся не «Газпромом», а Иркутской нефтяной
компанией.
Амурский
ГПЗ будет вторым в мире по величине, а газохимический комплекс даже
превзойдёт его по объёмам переработки (42 против 45 млрд кубометров).
Для строительства Амурского ГПЗ «Газпром» в конце 2019 года заключил
крупнейшую финансовую сделку в своей истории: привлёк 11,4 млрд евро (786 млрд
рублей) у 22 банков. В целом же стоимость Амурского ГПЗ оценивается в 20 млрд
евро. Завод позволит извлекать из природного газа, который предназначен для
экспорта в Китай по газопроводу «Сила Сибири», этан, который затем будет
поставляться на Амурский газохимический комплекс компании «Сибур» для
переработки в этилен и производства полиэтилена. Полимеры экспортируют в Китай
и страны Азии. Обезжиренный газ — метан — будет возвращаться в газопровод «Сила
Сибири» и экспортироваться в Китай.
Проектированием амурских заводов (как
газоперерабатывающего, так и газохимического) занимается подразделение «Сибур» — НИПИГАЗ, которое за последние 5 лет
успело стать лидером в сфере проектирования газохимических производств в
России.
Газохимический комплекс в Усть-Луге «Газпром» тоже строит в
партнёрстве, но уже с компанией «РусГазДобыча», которой управляет Артём
Оболенский — партнёр Аркадия и Бориса Ротенбергов. За проектирование
ленинградского газохимического кластера отвечает уфимский НИПИ НГ «Петон».
Для непрерывного обеспечения сырьём заводов потребуется
модернизация магистральных газопроводов: необходимо увеличить их пропускную
способность и изменить схему снабжения. Изначально предполагалось, что
в «Северный поток — 2» будет направляться газ с Бованенковского месторождения,
однако данный газ недостаточно «жирный» — в нём не более 3 % этана, тогда как
для работы заводов содержание этана нужно будет повысить до 11 %.
Работы в иркутском кластере ведёт Иркутская нефтяная
компания (ИНК) Николая Буйнова. К сентябрю 2019 года в проект уже было
инвестировано свыше 80 млрд рублей; ключевым кредитором и акционером ИНК является
ЕБРР.
Ежегодные потребности России в полиэтилене — главном продукте производства строящихся газохимических заводов — находятся на уровне около 1,9–2 млн тонн в год при спросе в 2,5 млн тонн. Амурский и Иркутский газохимические заводы вдвоём будут производить почти 3 млн тонн полиэтилена в год, а Балтийский газохимический комплекс удвоит производственные мощности по полиэтилену, доведя их до 6 млн тонн, а вместе с уже существующими заводами — до примерно 8 млн тонн. То есть производство полимеров в России превысит их потребление в 4 раза уже примерно к 2025 году.
И если деньги для строительства заводов компании
нашли («Газпром» занял у банков и выстроил партнёрство с «Сибур» и
«РусГазДобычей», а ИНК нашла финансирование у ЕБРР и китайских партнёров), то
проблему с окупаемостью решили лишь недавно. Помогло государство, которое
решилось на проведение газохимического манёвра по образцу налогового манёвра в
нефтепереработке. Переработчики нафты получили налоговые льготы в 2015 году,
что позволило им получить до 58 млрд рублей налоговых вычетов в год на этан и
до 25 млрд рублей на СУГ (с 2026 года).
Работу над мерами по господдержке газохимии начал
ещё бывший вице-премьер Дмитрий Козак, а продолжил его сменщик на посту
куратора ТЭК Юрий Борисов, который поддержал решение своего предшественника.
На льготы смогут претендовать «Амурский газохимический
комплекс» компании «Сибур», «Балтийский газохимический комплекс» в Усть-Луге и
газохимический проект Иркутской нефтяной компании, а также компании, которые
инвестируют в существующие мощности свыше 65 млрд рублей.
Данные компании смогут получить налоговые вычеты в размере 9
тыс. рублей на тонну этана с начала 2022 года, а для СУГ вычеты будут
увеличиваться с 4,5 тыс. рублей с 1 января 2022 года до 7,5 тыс. рублей за
тонну с 1 января 2026-го.
Изначально предполагалось, что льготы для нефтегазохимии
будут финансировать за счёт введения налога на добычу полезных ископаемых
(НДПИ) на попутный нефтяной газ, против чего выступали операторы перспективных
заводов, в частности «Сибур», а также средние и малые компании, которые не
смогли бы перерабатывать попутный газ и были бы вынуждены его сжигать или же
закачивать обратно в пласт, по несколько раз уплачивая НДПИ за «многоразовую
добычу» попутного нефтяного газа.
В итоге от идеи введения НДПИ на попутный нефтяной газ
отказались, хотя на этом настаивало министерство финансов.
Обратный акциз
позволит поднять норму доходности для газохимических проектов, в частности для
комплекса в Усть-Луге с 7 до 9,2 %.
***
Российский бизнес с серьёзным запозданием принимается за
развитие газохимии, в частности производство метанола, а также этилена и
полимеров.
Если в США развитию метаноловой промышленности
препятствовали высокие цены на природный газ, то в России отрасли не давали
развиваться как раз высокие цены на нефть и газ — они позволяли российскому
бизнесу и бюрократии существовать в предельно комфортных условиях непрерывно
получаемых денег.
В США импульс метаноловой промышленности придала сланцевая
революция — достижение американских промышленников, которое было бы невозможно
без льготного налогового режима. В России импульс придаст государство, которое
за счёт отрицательного акциза (его государство предоставляет предприятиям за
инвестиции и производство продукции высокого передела) повысит маржинальность
реализуемых капиталом проектов.
В России развитие газохимии стимулируют как бизнес, так и
бюрократия. Первый всегда пытается найти новые сферы для инвестирования и
заработка, вторая же осознала, что лёгкие деньги закончились и ничего, кроме
труда, не сможет компенсировать упавшие из-за падения цен на углеводороды
доходы. Поэтому как в случае с нефтехимией, где налоговый манёвр начали
проводить в 2015 году, так и в случае с газохимией, где налоговый манёвр только
начинается, сформировалась симфония власти и капитала.
Метанольно-полимерные проекты реализуются с прицелом на
экспорт: метанол из Ленобласти должен вытеснить конкурирующую продукцию с
европейского рынка, а полимеры — направиться на
экспорт в Китай (иркутский и амурский кластеры), ЕС (кластер в Ленобласти) и,
вероятно, Средний Восток и Турцию (при строительстве газохимического завода в
Астраханской области).
Главное при реализации проектов — не обвалить рынки излишним
предложением. Впрочем, российский бизнес в инвестициях весьма осторожен, в
качестве партнёров во многих проектах избраны иностранные партнёры (это
позволяет привлечь финансы, технологии и зачастую обеспечить рынки сбыта для
готовой продукции). Но даже если предположить, что какой-то из рынков будет
перенасыщен российской продукцией, то капитал от этого проиграет лишь в
краткосрочной перспективе — бизнесмены осознали, что при должной
степени настойчивости государство поддержит капитал в его стремлении создать новый рынок и
новые производства, особенно если речь идёт о выпуске продукции с высокой
добавленной стоимостью. Поэтому в таком случае стоит рассчитывать на рост
производства продукции из пластиков или иных продуктов из метанола (например,
синтетических смол).
Кроме того, важно синхронизировать строительство газоперерабатывающих
и газохимических заводов, успеть модернизировать магистральные газопроводы и
создать портовые терминалы для экспорта готовой продукции. Годовая задержка в
реализации метанольного проекта мощностью 1 млн тонн снижает норму доходности
на 2,8 %.
Ещё один несомненный плюс от развития газохимии — снижение
зависимости от экспорта природного газа, состояния экономик стран — покупателей
природного газа и политических факторов. Европейский рынок газа уже перенасыщен
из-за противостояния России и США на рынке СПГ, поэтому развитие газохимии
страхует Россию от колебаний и проблем европейского газового рынка.
Если планы по реализации газохимических проектов удастся реализовать, то производство метанола в России вырастет с текущих 4,1 млн тонн до 23,1 млн тонн, а полимеров — с 2 млн тонн до 8 млн тонн (без учёта Астраханского газохимического комплекса, «зависшего» на этапе меморандума). Метанольная промышленность позволит увеличить несырьевой экспорт на 7–8 млрд долларов, а по полимерам Россия превратится из импортёра в экспортёра.
Правительство прогнозирует 3,3 трлн рублей инвестиций в
нефтегазохимию (полимерные проекты в трёх кластерах) и налоговые поступления от
них в размере 330 млрд рублей с 2020 по 2030 год, а также инвестиции
в размере от 0,9 до 1,9 трлн рублей в производство метанола. А эксперты ожидают
двукратного роста доходов Петербурга и Ленобласти.
Кроме того, нужно учитывать мультипликативный эффект.
Реализация проектов потребует масштабных инвестиций в инфраструктуру, поддержит
металлургию и машиностроение, позволит создать десятки тысяч рабочих мест
(завод СИБУР на пике будут строить 20 тыс. человек, а Балтийский ГПЗ и ГХК — свыше 25 тыс. человек). После запуска производств на полную мощность цены на
полимеры и метанол в России существенно снизятся, что позволит придать импульс
развитию других производств: от выпуска пластиков и мебели до изготовления смол
с химическими волокнами. Будет придан импульс развитию химии как науки и
химическим производствам: для выпуска полимеров нужны катализаторы, то есть
стоит ожидать импортозамещения по средствам производства и технологиям.