Думаю, что у нас в научном пространстве есть общие проблемы. И у нас, и в Российской Федерации есть существенное выпадение исследователей среднего возраста. Ещё сильна советская школа. Сильны те люди, которые стали академиками. Это ведёт к тому, что у нас очень возрастная наука.

Эти люди, которые пришли из советского времени, конечно, сохраняют связи, школу и общение. Это всё у нас есть. Но проблема среднего возрастного звена остаётся.

Молодая наука растёт. Молодёжь стремится к сотрудничеству, чаще встречается. Однако же костяк составляет тот самый средний возраст. Тем не менее сегодня больше возможностей. Раньше всё было централизованно, а сейчас есть и интернет, и многочисленные источники финансирования. Это не только белорусские и российские фонды, но и европейские, международные. Такого раньше не было. Учёные могут создавать совместные проекты и находить под них финансирование.

Кроме того, думаю, что наука больше подтянется, если мы будем заниматься кооперацией в промышленной сфере, в реальном секторе. Если мы там не найдём общий язык, то не нужно думать, что наука будет каким-то авангардом. Она, как правило, идёт вслед.

В общем, расти есть куда. Есть творческий диалог. Считаю, что общее научное будущее у нас тоже есть. И оно особо не омрачено тучами.

Конечно, мощнейший объединяющий фактор — общность языка. Как бы там ни было, в любой сфере науки разность языков усложняет общение. Это менее значимо в узких сферах. Но это очень важно в гуманитарной науке, где есть оттенки смыслов. Тут знания языка должны быть очень высокими. Но, естественно, надо учить и английский. Без него тоже сейчас никуда.