«После разложения Европы и России воцарится китаизм и американизм, две силы, которые смогут найти точки сближения между собой. Тогда осуществится китайско-американское царство равенства, в котором невозможны уже будут никакие восхождения и подъемы». 

Николай Бердяев. Судьба России

Возможен ли глобальный проект?

В июне 2017 г. на портале «Евразия. Эксперт» была опубликована статья белорусского философа Алексея Дзерманта «Нужен ли России свой глобальный проект?». Автор совершенно прав в том, что Россия не представила миру свое видение глобальной-миссии-себя-для-других. В результате великая страна стала замыкаться на самой себе, ставя во главу угла банальный патриотизм, а не вселенскую идею, к которой бы тянулись другие народы. Такая позиция идет вразрез с доминирующими трендами мировой политики, вращающимися сегодня вокруг проектов, плотно связывающих отдельные государства в единую сеть под чутким руководством «лидера». Мы не разделяем оптимизм Дзерманта, так как сложившаяся конфигурация сил не дает для этого оснований. Ибо время формирования проекта, способного объединить народы вокруг России, сузилось настолько, что следует ставить вопрос о выживании цивилизации. А такая постановка проблемы требует ее рассмотрения в иной плоскости – в исторической ретроспективе.

Пропасть либеральных реформ и перспективы России

XIII век надолго отпечатался в русской памяти как время порабощения народа нахлынувшими с Востока монголо-татарскими ордами. Побившие китайцев монголы двинулись на Запад и начали громить русские княжества, сделав их данниками Золотой Орды. Вместе с тем нашествие оказалось не таким уж и пагубным для Руси в сравнении с судьбами блистательных империй Америки, павших под ударами европейских завоевателей. Потихоньку страна очнулась от дремоты и стала выкарабкиваться из-под ига, прирастая новыми землями и стремительно расширяясь. В результате крылья российского орла распростерлись над огромной территорией, – от Балтийского моря до Тихого океана. Но крылья были подрезаны, и империя рассыпалась, породив парад суверенитетов и пятнадцать независимых государств в 1991 г.

Чем ниже страна опускалась в пропасть либеральных реформ, тем более дерзко мыслил Запад в отношении бывшей сверхдержавы. Витавшие в воздухе ожидания отразил небезызвестный Збигнев Бжезинский, поспешивший списать великую страну в утиль. «В центре Евразии, – писал политолог, – пространство между расширяющейся Европой и приобретающем на региональном уровне Китаем будет оставаться «черной дырой» в геополитическом плане, по крайней мере до тех пор, пока в России не завершится внутренняя борьба о ее постимперском самоопределении». Политолог не удержался и от искушения написать про децентрализованную Россию в виде «свободной конфедерации», состоящей из Европейской части России, Сибирской республики и Дальневосточной республики, которые имели бы «более широкие возможности для использования местного творческого потенциала, на протяжении веков подавлявшегося тяжелой рукой московской бюрократии».

Збигнев Бжезинский и Дэн Сяопин.

Россия в «черную дыру» не превратилась, а децентрализации не произошло. Однако и империей она не является. С учетом «пожеланий» Бжезинского и нарастающей конфронтации с авангардом Запада в лице США правомерно ставить вопрос о выживании цивилизации. Ибо нет никакой гарантии, что Россия не погибнет от рук Запада, как некогда пало царство Митридата под ударами римских когорт. Какова же судьба России и можно ли сохранить цивилизацию для будущих времен?

Кажется, Россию ждёт погружение в сон истории и повторение уроков из далекого прошлого. Только теперь уже не кони из монгольских степей будут скакать по российским просторам. Русская душа растворится в китайском Дао, а Россию ждёт китайское иго.

Россия и Китай

Давайте внимательно посмотрим на Россию и Китай. По многим показателям восточный сосед опережает Российскую Федерацию, а с учетом сопоставления размера территорий двух государств с численностью населения и его плотностью шансы России уберечься становятся весьма призрачными (см. таблицу 1).

Таблица 1. Россия и Китай к 2016 г. : сравнительная характеристика

Источник: Беларусь и страны мира: статистический сборник / председатель редакционной коллегии И.В. Медведева. – Минск: Национальный статистический комитет Республики Беларусь, 2016. – 388 с.

Пекин подкрепляет веру в своё грядущее небывалыми темпами развития, нарастив объем ВВП с 6 трлн долл. в 2010 г. до 10,7 трлн к 2016 г. Объем же российского ВВП к 2016 г. составил 1,3 трлн, сократившись почти на триллион по сравнению с 2013 г. (см. таблицу 2).

Таблица 2. Объем валового внутреннего продукта России и Китая (в текущих ценах, млрд долл. США)

Источник: Беларусь и страны мира: статистический сборник / председатель редакционной коллегии И.В. Медведева. – Минск: Национальный статистический комитет Республики Беларусь, 2016. – С. 155–156.

Если доля Китая в мировом ВВП в начале 2017 г. составляла 14,8% (второе место после США), то доля РФ – лишь 1,8%. Конечно, несколько утешает ВВП на душу населения и ВВП на душу населения по паритету покупательной способности, который в России выше (см. таблицу 1). И все же, если Поднебесная продолжит развиваться такими темпами как сейчас, то Россию она перегонит.

Свои соображения насчет Китая Бжезинский выразил в своей последней книге «Стратегический взгляд», где признал, что инициированная Дэн Сяопином социально-экономическая модернизация КНР «означает конец единоличного главенства Запада и смещение мирового центра тяжести на Восток». Политолог написал, что уже сейчас кое-где США не дотягивают до «Красного дракона», и констатировал неудовлетворительное состояние американской инфраструктуры: «Только на Китай приходится 5000 км железнодорожного полотна для сверхскоростных пассажирских экспрессов – в США нет ни одного. Пекинский и шанхайский аэропорты на десятилетия опережают по производительности и элегантности своих вашингтонских и нью-йоркских собратьев, которые все больше отдают «третьим миром»… Если системное соперничество между США и Китаем усилится, ветшающая инфраструктура окажется одновременно и символом, и симптомом американской слабости».

Если Китай ставится в качестве примера для Соединенных Штатов, то что тогда говорить о России! А она имеет общую границу с КНР протяженностью более четырех тысяч км. И нет никакого сомнения в том, что происходит мягкая колонизация приграничных территорий и ассимиляция принадлежавших некогда Поднебесной просторов.

Уже сейчас китайский политолог Чжан Вэньму говорит о том, что идея абсолютно неограниченного развития государства входит в противоречие с абсолютной ограниченностью его ресурсов, и обосновывает необходимость раздвижения «национальных границ безопасности» КНР при сохранении прежних территориальных границ.

Мудрость древних

Впрочем, официальный Пекин не торопится, оставаясь верным собственной политической традиции. В столице помнят заветы своего Кормчего. «Мы ни в коем случае не должны допускать высокомерных, великодержавных замашек, ни в коем случае не должны зазнаваться в связи с победой революции и некоторыми успехами в строительстве. У каждого государства – будь оно большое или малое – есть свое положительное и отрицательное» ; «Нам следует быть скромными. Надо быть такими не только сейчас, но и 45 лет спустя и всегда. В области международного общения мы, китайцы, должны решительно, окончательно, начисто и полностью покончить с великодержавным шовинизмом» – говорил Мао Цзэдун осенью 1956 г. Аналогичной линии придерживался китайский реформатор Дэн Сяопин, которого цитировал упоминавшийся Бжезинский: «Хладнокровно наблюдайте, укрепляйте положение страны; спокойно занимайтесь делами; скрывайте наши возможности и выжидайте; держитесь в тени и никогда не покушайтесь на лидерство». Что это, как не парафраз Великого кормчего с поправкой на современность?

Столь тонкое политическое мировоззрение восходит к традиции, гораздо более древней, чем идеология Коммунистической партии Китая. И оно кардинально отличается от привычных нам западных моделей. Рациональные схемы Запада не приживаются на извилистых тропинках Дао и преобразовываются нынешним руководством КПК сообразно китайскому цивилизационному коду. Мао это прекрасно понимал, когда апеллировал к народным истокам. В 1945 г. он пересказал древнюю даосскую притчу «Юй-гун передвинул горы» о девяностолетнем старце Юе-Простаке, решившем срыть две горы (Тайхан и Ванъу). Многие посчитали бы этот поступок безумием. Однако китайская традиция трактует притчу иначе, наполняя ее грустными и печальными нотками. Вот как она звучит в трактате «Ле Цзы»:

«Собрал он свою семью на совет: – Не сумеем ли мы с Вами, поднатужившись сровнять с землей эту преграду? Проложить дорогу от юга Юйчжоу до южного берега Хань? Все согласились, только жена усомнилась: – Тебе не по силам и малый холм срыть, что уж говорить о Тайхане и Ванъу! Да и куда денешь столько земли и камней? – Будем сбрасывать их в залив Бохай, севернее мели – ответили все. И вот Простак повел своих сыновей и внуков, трое понесли корзины на коромыслах. Стали они дробить камни, рыть землю и относить корзинами в Бохай.

Сын соседки, вдовы из рода Столичных, у которого едва выпали молочные зубы, вприпрыжку прибежал им помогать… Умник с Излучины Реки стал смеяться над Простаком и его отговаривать: – Вот глупец! Тебе, дряхлому старику, не уменьшить гору и на волосок. Как же справишься с такой массой земли и камней? Простак с Северной Горы вздохнул и ответил: – Тебе, твердолобому, ничего не понять! … Что за печаль, если не справлюсь? Пусть я умру – останутся сыновья, потом внуки, у внуков – снова сыновья, у их сыновей – свои сыновья и снова внуки. Сыновьям и внукам не будет конца. А горы-то не вырастут!»

Таким же самым образом китайцы, – поколение за поколением, – просочатся в пределы России. И противопоставить проникающей силе сегодня нечего. Сила проникновения не зависит от экономики, она не зависит от культуры, она не боится армий. Сегодня плоды проникающей силы пожинает стремительно исламизирующаяся Европа, а завтра их пожнёт Россия – только в виде китайского ига.

Пророчество Мао?

Показательно стихотворение Мао «Куньлунь», в котором Кормчий не заметил России между Китаем и Европой. И кто знает, не является ли эта слепота пророческим озарением, в котором геополитическая карта мира будет скроена без России?

«… Куньлунь, Для чего тебе так высоко стоять, Для чего тебе столько снега беречь? Как бы так упереться мне в небо спиной, Чтоб мечом посильнее взмахнуть. И тебя на три части, Куньлунь, рассечь. Я Европе одну подарю, Пусть Америке будет вторая, Третью часть я оставлю Китаю. И тогда на земле воцарится покой, – Всем достанутся поровну холод и зной».

Наверняка китайское иго не будет для России таким болезненным, каким оказалось европейское колониальное владычество для других цивилизаций. Возможно, спустя столетия появятся мыслители, увидевшие в китайских правителях образец упорядоченности и гармонии, которые те вплетут в узор русской земли.

Ибо слишком уж укоренен в русском сознании архетип правителя-иноземца – начиная от варягов и татар и заканчивая немецким «владычеством» послепетровской эпохи. «Русский народ хочет быть землей, которая невестится, ждет мужа» – констатирует Бердяев. «Исторически первые обнаружения евразийского культурного единства – писали в 1920-х гг. евразийцы – приходится искать не в Киевской Руси, … не в Хазарском Царстве, … и даже не в Руси Северо-Восточной. Впервые евразийский культурный мир предстал как единое целое в империи Чингисхана… Монголы формулировали историческую задачу Евразии, положив начало ее политическому единству и основам ее политического строя. Они ориентировали к этой задаче евразийские национальные государства, прежде всего и более всего – Московский улус. Это Московское государство… заступило место монголов и приняло на себя их культурно-политическое наследие». «Московское государство возникло благодаря татарскому игу» – заключает идеолог евразийства Николай Трубецкой.

Один пояс – один путь

Если русская душа способна впитывать в себя пришедшие культуры и вплетать их в собственный цивилизационный код, то давайте посмотрим на тот код, который вплетёт сюда Восток.

Россия всегда упорядочивала себя через жесткую централизованную власть, ставшую символом российскости. Китай же фиксировал свою упорядоченность через другой образ. Это образ пути, посредством которого соединяются между собой точки больших пространств. Великая Китайская стена, по которой сегодня неторопливо прогуливаются туристы, Великий китайский канал, наполненный утлыми лодчонками с трудолюбивыми и работящими китайцами, Великий шелковый путь с бесконечной вереницей караванов, – все это знаки, определявшие границы могущества Империи. 

Сегодня история повторяется, а китайская мощь проецируется по старым лекалам. «Один пояс – один путь», включающий «Экономический пояс Шелкового пути» и «Морской шелковый путь» – предзнаменование новой эпохи, – эпохи проникновения Китая в мир. Трудно сказать, когда именно пульсация китайских точек на карте мира приобретет новое качество, – качество форпостов новой династии, обещающей процветание Поднебесной и сыновьям Неба. Но рано или поздно это случится, а пекинские гости преобразятся из покорных просителей в вестников новой гегемонии.