То, что отношения России с Западом обострились до уровня холодной войны, является неоспоримым фактом. В чём состоят причины такого обострения, тоже, в принципе, понятно.

Во-первых, Россия не приняла отводимую ей в постсоветский период роль придатка западной цивилизации. Она сумела преодолеть тяжелейший системный кризис вследствие крушения коммунистической парадигмы, стремительных либеральных реформ, интеллектуальной беспомощности, стяжательства и откровенного предательства части советской элиты, идеологической и нравственной дезориентации массового сознания.

Пришлось заплатить огромную цену не только за поражение в холодной войне, но и за концептуальные ошибки отцов-основателей СССР. Поэтому важнейшим достижением кризисных 90-х следует признать недопущение, казалось бы, неизбежного продолжения распада — внутреннего раздробления России. На этой основе в 2000-е годы произошла не только нормализация внутренней социально-экономической ситуации. Страна начала активно встраиваться в глобальную экономику, восстанавливая традиционные и приобретая новые сегменты мировых рынков (нефтегазовая сфера, энергетика, космос, вооружение, продовольствие и др.).

Запад получил в лице России не рыхлую федерацию, не ресурсный придаток, а концептуально обновлённого конкурента, который не только заявил о своих интересах в современном мире, но и начал по мере сил эти интересы отстаивать. Всё это не оправдывало ожиданий и усиливало антироссийские настроения.

Конечно, современная Россия имеет множество проблем. По многим экономическим и социальным показателям её нельзя сравнивать с США, ведущими странами ЕС, Китаем или Японией. Однако и игнорировать российские внешнеэкономические интересы уже нельзя.


Западу приходится противостоять им, включать политику «сдерживания», всё чаще срываясь на язык санкций и всевозможных ограничений, нарушая собственные правила торговли и конкуренции (ранее навязываемые всему миру), ограничивая свой бизнес и партнёров.

Во-вторых, Россия не только сохранила, но и модернизировала свой стратегический ядерный потенциал. А ведь четверть века назад от России требовали допущения западного контроля над национальными ядерными объектами, прикрываясь заботой о безопасности российских арсеналов, нераспространении ядерных технологий и непопадании радиационных компонентов в руки международных террористов, экологической безопасности и другими надуманными причинами.

На сегодняшний день Россия — единственная страна, создающая реальную военную опасность для США на стратегическом уровне, способная причинить им неприемлемый ущерб и поставить на грань выживания. Не следует путать термины «военная опасность» и «военная угроза». Первый означает наличие материальной возможности, второй — конкретное намерение применить силу.

Несмотря на одностороннее развитие системы ПРО и её выдвижение к границам России, США не смогли обеспечить себе стратегическое превосходство в мировом масштабе, а значит диктовать свою волю всем и вся. Тезис о глобальном доминировании США, пока не обеспечено полное стратегическое превосходство, остаётся недостаточно обоснованным. Это обстоятельство само по себе придаёт России образ врага, и такое видение американцы постоянно навязывают всему западному миру.

В-третьих, на сегодняшний день Россия сохраняется как стержневое государство русской (православной) цивилизации, а значит выступает не только экономическим, но и духовным конкурентом западного мира со своим прочтением прав человека и общечеловеческих ценностей, со своими взглядами на мораль, образование и воспитание, отношения человека, общества и государства. Если одной из главных причин холодной войны второй половины ХХ века назывался антагонизм коммунистической и капиталистической парадигм, то нынешняя конфронтация имеет в качестве идеологической причины цивилизационные отличия. Это подтверждается последовательными ударами по православному миру на протяжении последних трёх десятков лет.

Сегодняшние приступы русофобии и антиправославия есть продукт отнюдь не одних субъективных взглядов отдельных политиков и идеологов Запада. Это объективно обоснованное стремление всячески сдержать потенциально мощного экономического конкурента, ограничить влияние своего духовного визави, локализовать источник стратегической военной опасности, препятствующий реализации идеи глобального доминирования.

Однако наряду с этими, имеющими объективное основание и многократно озвученными причинами нынешней российской конфронтации с Западом (иногда мило называемой партнёрством) существуют и другие, непосредственно не зависимые от России.

Вслед за исчезновением социалистического лагеря и развалом СССР начался очередной раунд европейской интеграции. Через год, в соответствии с Маастрихтским договором 1992 года, был образован Европейский союз. Договор в развитие идеи единой Европы предусматривал создание политического, экономического и валютного союза, совместное обеспечение безопасности и завершение формирования единого внутреннего рынка. Пиком интеграции стало введение в ряде стран — членов ЕС единой валюты — евро — и осуществление единой денежно-кредитной политики.

Состоявшийся в девяностых годах Евросоюз — это финансовый, промышленный, духовный, а в будущем неизбежно и политический конкурент Северной Америке — не только внутрицивилизационный, но и глобальный.


Основа глобального доминирования США — американский доллар в качестве резервной валюты — получила в лице евро опасного, а на сегодняшний день (после провала в девяностые годы идеи азиатско-тихоокеанской йены) по сути единственного достойного конкурента.

Не следует забывать, что франко-германский стержень западной цивилизации — это не только экономический конкурент, но и духовная альтернатива США (даже если сегодня отличия между ними носят декоративный характер и не вызывают открытого неприятия).

Сводить, как пытаются некоторые исследователи, конкуренцию между стержневыми государствами западной цивилизации к стародавнему соперничеству кланов Рокфеллеров и Ротшильдов было бы слишком упрощённым пониманием этой проблемы.

Внутрицивилизационные различия, накладываемые на экономическое соперничество, рано или поздно приведут к политическим противоречиям. Уже сегодня позиции ЕС и США во внешней политике к третьим странам достаточно часто не совпадают. Брюссель пусть робко, но заявляет о том, что не будет автоматически считать каждое проявление американского эгоизма на международной арене отвечающим европейским интересам.

Именно перспектива утратить бесспорное лидерство в рамках западной цивилизации становится для США проблемой номер один, за которой маячит провал концепции глобального доминирования единственной сверхдержавы.

НАТО как основа западного единства

Противостояние времён холодной войны оправдывало для западноевропейских стран главенство США в военно-политическом альянсе, нахождение американских баз на своей территории, бремя военных расходов. Присутствие американских войск воспринималось многими европейцами как защита от советских танковых и общевойсковых армий, стоящих в непосредственной близости от их границ под Берлином, Прагой и Будапештом.

После исчезновения с политической карты Варшавского договора, а затем и СССР, вывода советских войск из Восточной Европы, стремительного расширения НАТО, приближения военной инфраструктуры альянса к российским границам и изменения баланса обычных вооружённых сил военно-политическая обстановка в Европейском регионе коренным образом изменилась.

Основной вывод, который можно сделать из её оценки: в настоящее время и в обозримой перспективе российские вооружённые силы не способны осуществлять крупномасштабные воздушно-наземные наступательные операции со стратегическими целями на европейском театре и, следовательно, не являются источником повышенной военной опасности для стран ЕС.

Российскими военными экспертами неоднократно подчёркивался факт (несложно проверяемый), что и без заокеанского усиления на некоторых направлениях НАТО достигает 4–6-кратного превосходства в обычных вооружённых силах. При таком соотношении осуществление стратегических наступательных действий против альянса в принципе невозможно. Суммарный военный потенциал стран ЕС с лихвой гарантирует им военную безопасность (разумеется, при отсутствии намерений решать спорные вопросы с Москвой при помощи военных угроз и применения силы). Наоборот, при значительном дисбалансе обычных вооружений в пользу НАТО уровень военной опасности возрос для России, что заставило её руководство ставить вопрос о пересмотре прежних советских договорённостей и принимать меры по укреплению оборонного потенциала на западном направлении.

Общеизвестным является факт, что за последние десятилетия Россия модернизировала свои стратегические ядерные силы, средства противокосмической и противоракетной обороны, раннего предупреждения о ракетном нападении, подтянула обычные вооружения и сделала в плане обороны многое другое. Российские армия, авиация и флот на деле доказали свою способность проводить военные операции в удалённых районах земного шара. Однако при всём этом нынешний боевой потенциал России вряд ли сможет напугать беспристрастных и ответственных европейских политиков.

Во-первых, наибольшее развитие получили чисто оборонительные системы и системы ядерного сдерживания (т. н. средства возмездия или Судного дня). Можно только в бреду представить, что Кремль, стремящийся к экономическому сотрудничеству со странами ЕС, прибегнет к ядерному шантажу европейских партнёров.

Во-вторых, что касается боевых возможностей продемонстрированного в Сирии российского высокоточного оружия, то его запасы оцениваются на порядок ниже, чем у США. При этом Россия не обладает экономическими возможностями для участия в гонке вооружений. Не следует также забывать, что при помощи высокоточного оружия решаются задачи поражения инфраструктуры, а не вторжения на территорию противника.

Это прекрасно понимают в политических и военных кругах ЕС, что проявляется в сдерживании роста национальных военных расходов, сокращении числа развёрнутых механизированных (танковых), авиационных, корабельных оперативных и тактических соединений.

Попытки обосновать в постсоветский период военную составляющую НАТО угрозами «международного терроризма» выглядят по меньшей мере наивно, так как для борьбы с терроризмом механизированные соединения с тяжёлым вооружением не пригодны (а по большому счёту современные вооружённые силы вообще малопригодны для этой цели). Вряд ли европейские страны, подвергшиеся террористическим атакам за последние десятилетия, получили от альянса существенную и действенную помощь в предотвращении терактов. Куда более важным представляется взаимодействие на уровне национальных антитеррористических центров, специальных и миграционных служб, сил правопорядка и т. п.

В новых условиях нахождение американских баз на территориях европейских стран (прежде всего в Германии и Италии) воспринимается многими европейцами не как коллективная защита и гарант безопасности, а как продолжающаяся после Второй мировой войны оккупация, позволяющая «присматривать» за поведением младших партнёров.


Североатлантический альянс предстаёт не просто бесполезным рудиментом холодной войны, но как инструмент легитимации американского «экспорта нестабильности», контроля и сдерживания самого ЕС.

Девальвация значения НАТО и сокращение вкладов союзников в его военную составляющую серьёзно задевает интересы американского ВПК, теряющего заказы от платёжеспособных стран-союзников.

Таким образом, без наличия врага — серьёзного военного противника — НАТО проседает, а вместе с ним и американская зона влияния в Европе.

Попытка предъявить европейцам в качестве источника военной опасности (даже потенциального) Иран выглядит как-то неубедительно. Слишком далека эта страна от Европы, слишком много имеет своих региональных и внутренних проблем. Если Иран и представляет какую-нибудь опасность для европейцев, то скорее в русле исламского фундаментализма и его влияния в Европе.

Поэтому единственным подходящим кандидатом на роль врага для Европы у США остаётся только Россия, независимо от проводимой Кремлём внешней политики, выдвигаемых инициатив в области военной безопасности, взятых односторонних обязательств, сокращений вооружённых сил и вооружений.

Навязав Европе образ врага в лице России, США получают сразу несколько дивидендов.

  1. Реанимируют значимость НАТО для Европы, следовательно, сохраняют инструмент политического и военного контроля над ЕС — своим наиболее опасным конкурентом. Через НАТО Европа оптом или в розницу втягивается в фарватер американской внешней политики. Если официальный Брюссель сопротивляется, то всегда найдётся какая-нибудь Польша или Румыния, готовая поддержать американские начинания.
  2. Многопланово тормозится развитие торгово-экономических и политических отношений между ЕС (прежде всего Францией и Германией) и Россией. Навязывая политику сдерживания России, американцы прежде всего сдерживают ЕС. Препятствуя поставкам российских углеводородов, они не оставляют попыток вновь вернуть свою монополию на европейском рынке энергоресурсов, что долгое время служило эффективным инструментом внешнего регулирования экономики ЕС. Препятствуя поставкам из Европы технологичной продукции и технологий в Россию, они заставляют приобретать их у азиатских (читай: тех же американских) производителей, а европейский бизнес теряет прибыль.

Следует отметить, что американцы — большие мастера в обеспечении своих интересов за чужой счёт. Их либерально-протестантский рационализм давно стал главным принципом внешней политики, а цинизм американской дипломатии достиг запредельного уровня. Вынуждая страны ЕС увеличивать военные ассигнования из-за угрозы с востока, они обеспечивают заказами американский ВПК, а лоббируя оказание финансовой помощи, решают экономические и социальные проблемы своих европейских марионеток.

Для убедительности образа врага для Европы в лице России США осуществляют политику её непрерывного провоцирования с целью вызвать адекватную обстоятельствам реакцию по обеспечению российских жизненно важных интересов.

Например, осуществив перевороты и установив проамериканские (и антироссийские) режимы в Грузии и на Украине, США сразу же стали лоббировать их вступление в НАТО. Если до этого момента общие сухопутные границы России и альянса имели относительно небольшую протяжённость, то подобные планы коренным образом могли изменить военно-политическую обстановку в масштабе всей Европы. К этому следует добавить порождаемую проблему базирующейся в Севастополе российской эскадры, которая также могла коренным образом изменить стратегическую ситуацию в акватории Чёрного моря.

Перспектива затягивания натовской петли на юго-западных рубежах страны и прямая угроза её военной безопасности заставили Кремль принимать решительные действия в ответ на провокационное поведение новоявленных американских сателлитов. Естественно, что эти действия интерпретировались как подтверждение агрессивной политики, экспансионистских замыслов и военной угрозы для стран ЕС со стороны России. Надо отметить, что эта провокационная политика возымела успех. Вашингтону удалось восстановить единство западного мира вокруг политики антироссийских санкций. Образ врага сработал успешно, только возникает вопрос, против кого. Похоже, что в большей мере против Брюсселя, оказавшегося в роли щедринской унтер-офицерской вдовы.

Ещё один пример. Соединённые Штаты в одностороннем порядке вышли из договора по ограничению ПРО и озвучили планы размещения её элементов (кстати, европейцам неподконтрольных) в Польше и Румынии. Под предлогом защиты от мифических иранских ракет может быть создан новый источник опасности для России, причём на территории ЕС. Артикуляция Кремлём возможных ответных мер в виде выдвижения на передовые позиции тактических ракет тут же была интерпретирована как агрессивные намерения, создающие угрозу безопасности Европы. Понятно, что одна американская батарея ПРО в Польше с военной точки зрения ничего не решает, но политико-пропагандистские дивиденды для США налицо. Тому же ЕС нельзя недооценивать провокационные возможности подобных элементов в будущем, таких, например, как нападение российских хакеров на стратегический американский объект, «случайный» сбой системы, перехват «неопознанного» объекта и т. п.

В конце концов, если всё-таки наиболее интегрированные страны ЕС создадут собственную структуру военной безопасности и потребуют вывода американских войск со своих территорий, то российский фактор не позволит уйти им слишком далеко. Рядом есть Польша (вместе с прибалтийскими государствами), которая, конечно же, подвергается угрозе российской оккупации и нуждается в защите, а значит ЕС и дальше останется под американским контролем.

Если реальные факты, доказывающие агрессивность российской внешней политики, окажутся для Брюсселя неубедительными или действия России будут признаны вынужденными, то вполне можно прибегнуть к историческим манипуляциям, доказывающим «многовековую экспансионистскую сущность российского государства». Именно в этом ключе следует рассматривать американо-польскую кампанию по искажению исторической правды о Второй мировой войне. При таких «доказательствах» ЕС без НАТО, следовательно без США, никаким образом не обойтись.

Таким образом, нынешняя антироссийская (русофобская и антиправославная) политика, культивируемая США, преследует несколько целей:

— попытаться достичь глобального стратегического превосходства, локализовав Россию как единственный реальный источник военной опасности для США. Попутно американцы решают задачу ослабления России как своего конкурента на мировых рынках углеводородов и оружия (локализовать — в смысле не дать чему-нибудь распространяться или выйти за определённые пределы);

— через антироссийскую истерию и образ врага сохранить свою доминанту, присутствие и влияние в Европе, тем самым локализовать ЕС как единственный на сегодняшний день реальный источник экономической опасности, подрывающий долларовую основу глобального доминирования. Универсальным механизмом для этого служит НАТО, которое изначально предполагает господствующее положение США;

— через втягивание Европы в русофобскую и антиправославную политику локализовать франко-германский альтернативный стержень западной цивилизации как препятствие для сохранения господства в рамках западного мира;

— заставить Европу сполна платить за реализацию идеи глобального доминирования единственной сверхдержавы.