Едва ли не главным итогом состоявшейся 14 сентября встречи Владимира Путина и Александра Лукашенко стала новость о кредите, который РФ предоставит Беларуси. К нему мы ещё вернёмся, а пока хотим обратить внимание на договорённость, которой СМИ уделили куда меньше внимания. «В течение года у нас — и на территории Белоруссии, и на территории России — практически каждый месяц предусмотрены какие-то [военные] мероприятия», — сообщил президент России. Речь о военных учениях. Не таких крупных, как, скажем, «Запад-2017», однако в данном случае количество и частота важнее. Они свидетельствуют о двух моментах:

1. В союзной интеграции укрепляется военный контур. Неслучайно уже 16 сентября в Минск прибыла делегация МО РФ во главе с Сергеем Шойгу. Причём в ответ на предложение Александра Лукашенко эта делегация может обсудить планы военного сотрудничества не только на ближайший год, но и на несколько последующих.


Ближайшие же учения состоятся уже 12–16 октября. Они будут не российско-белорусскими, в них примет участие весь состав ОДКБ. Тематика учений — подготовка и проведение миротворческой миссии. Впрочем, вернее даже назвать ближайшими учения «Славянское братство — 2020», которые стартовали 14 сентября.

2. «Славянское братство — 2020» плавно подводит к нас ко второму моменту. Во-первых, их тематика — отработка контртеррористических тактик в приграничном районе Беларуси, а также блокировка населённых пунктов. Иными словами, наиболее актуальных, учитывая белорусский поствыборный кризис, действий. 


Во-вторых, ежемесячные учения позволят держать силы РФ и РБ в тонусе на время, которое потребуется для разрешения кризиса на условиях Беларуси и России (прежде всего, конечно, Беларуси). То есть это ещё и отрезвитель некоторых горячих голов — как в Беларуси, так и у её ближайших соседей. 

В зарубежных СМИ этот упор на усиление оборонного контура считали правильно и активно используют тезис «Путин спасает Лукашенко» для описания отношений РФ и РБ. 

Теперь о кредите. В последнем «Пульсе интеграции» мы уже писали о намерении Минфина РФ утвердить новые общие и специальные правила выдачи госкредитов другим странам. В частности, предлагалось утвердить порядок предоставления таких кредитов в случае высоких страновых рисков в сочетании со стратегическим характером отношений. 

Уже 15 сентября, то есть сразу же после встречи президентов в Сочи, Госдума РФ приняла законопроект правительства России предоставлять в 2020 году другим странам государственные кредиты, не предусмотренные планом. 

Как уточнил министр финансов РФ Антон Силуанов, Беларусь получит по 500 млн долларов (вернее, рублёвый эквивалент этой суммы) в 2020 и 2021 годах. Ещё 500 млн долларов Минск получит через Евразийский фонд стабилизации и развития (тоже до конца 2020 года). 


Такая конфигурация кредитования имеет свой смысл. Дело в том, что указанные 1,5 млрд долларов  кредит скорее в техническом смысле. РФ и ЕФСР рефинансировали задолженность белорусской стороны, то есть отсрочили возврат актуальных долгов. Согласно словам Силуанова, до конца 2020 года РБ должна вернуть России 1 млрд долларов (основной долг плюс проценты) и ещё 460 млн — по кредитам ЕФСР. Следовательно, живыми деньгами будет выплачена только треть этой суммы.

Вероятно, как раз это имел в виду пресс-секретарь лидера РФ Дмитрий Песков, отрицая параллели с предоставлением трёх млрд долларов кредита Украине в декабре 2013 года. Ведь, по сути, речь идёт не о предоставлении новых займов, а о рефинансировании прежних. А значит, никакого пересмотра соглашений (как грозит Светлана Тихановская) не может случиться даже гипотетически. Зато весьма показательно, что свои претензии на власть она начинает с подобных угроз — кратчайшего пути к потере международной субъектности. Именно так в своё время произошло с Украиной. 

Не станет для Беларуси проблемой и  возможное прекращение сотрудничества с ЕБРР. «В случае выхода ЕБРР из проектов в Беларуси Евразийский банк развития готов будет рассмотреть возможность замещения европейских коллег», — заявил заместитель председателя правления ЕАБР Андрей Крайний, сославшись на аналогичный опыт в РФ (когда ЕБРР свернул проекты в России после введения антироссийских санкций западными странами). 

Обслуживать и сокращать свой внешний долг Беларусь может только одним способом — наращивать экспорт. Как раз это и пообещал Дмитрий Песков. По его словам, главы государств договорились поручить министрам и руководителям крупных предприятий «прекратить понижающую тенденцию в плане товарооборота между двумя странами». А начнётся это обсуждение уже в рамках очередного Форума регионов, который состоится, как ожидается, в конце сентября. 

Европа начала делать попытки перебить влияние РФ на Беларусь, используя как раз финансовый рычаг. Согласно сообщению Rzeczpospolita, Польша собирается предложить Беларуси средства для восстановления экономики, а также открытие европейского рынка для белорусских товаров. Всё это в обмен на «свободные выборы» (то есть выборы под диктовку Запада). 

Первое, что сразу же приходит на ум, — т. н. «План Маршалла для Украины». На самом деле это целая череда сменявших друг друга планов, которые последовательно провозглашали People-Centered Economic Development (2007), Бернар-Анри Леви (2014), Тимоти Гартон Эш (2014), Бундестаг (2016), Европейская народная партия (2017) и, наконец, Литва (2017). Основной чертой всех этих нереализованных планов было выделение Украине внушительной суммы (25–50 млрд евро) на длительные сроки для её гарантированного отрыва от России и ориентации на ЕС (собственно, первоначальный План Маршалла имел схожие цели). Однако, как видим, планы остаются планами, а миллиарды Украина видела только на бумаге. 

Это и неудивительно, ведь к настоящему времени Украина надёжно и давно ушла с российской орбиты, а значит нет смысла в дополнительных затратах. 

Сценарий «свободных выборов» готовит Беларуси то же самое: переход ключевых постов под контроль прозападных политиков, выход Беларуси из интеграционных проектов, сворачивание военного сотрудничества. После чего нет никакого смысла оплачивать этот выход: в интеграционные проекты вступают, как правило, один раз и один же раз их покидают. 

На этой неделе стала окончательно известна дата энергетического запуска БелАЭС — крупнейшего и важнейшего совместного проекта последнего десятилетия. Станция даст первые киловатты в энергосистемы Беларуси 7 ноября. 


Событие, несомненно, подвязано к дате, но не подогнано к ней. Глава госкорпорации «Росатом» Алексей Лихачёв подтвердил, что работы идут по графику: «Мы прошли этап физпуска, этап загрузки топлива ещё 8 августа. Дальше по этапам — абсолютно в регламенте выходим на минимально контролируемый уровень [мощности] и начинаем потихоньку набор мощности с дальнейшим подключением к сети. Это что касается первого блока. Второй тоже идёт по плану». 

Тем временем литовская общественность уже обеспокоилась вопросом: как повлияет бойкот БелАЭС на цены для рядовых потребителей? Из-за чего министр энергетики Литвы Жигимантас Вайчюнас был вынужден выступить с уверениями в том, что «наш отказ от приобретения выработанной ею энергии никак не скажется на цене, которую за электроэнергию платят потребители нашей страны». Вместе с тем он обратился к министерству энергетики США, прося «постоянного внимания США к этому проекту и поддержки усилий Литвы по обеспечению безопасности» (что бы это ни значило).

Ведущий эксперт Фонда национальной энергетической безопасности Игорь Юшков выражает опасение относительно влияния поствыборного кризиса на перспективы экспорта энергии БелАЭС. По его мнению, к блокаде стран Балтии и Польши присоединится Украина, после чего Беларуси придётся направлять энергию исключительно на внутренний рынок, что негативно скажется на экспорте российского газа в Беларусь. 

Однако влияние политического кризиса не стоит переоценивать. Напомним, что Украина в этом году уже пыталась поддержать бойкот, однако по итогу всё равно возобновила импорт из Беларуси. Более того, оказалось, что попытка ограничить его носила отнюдь не политический окрас (как это пыталась представить и. о. министра энергетики Украины). Виной всему был целый комплекс причин, начиная от падения производства и спроса на электроэнергию из-за карантина и заканчивая взрывным ростом генерации ВИЭ, из-за чего Украине приходилось останавливать блоки собственных АЭС. 

Украинская энергетика — отдельный большой клубок противоречий. Однако пока что в нём есть определённая стабильность: политические соображения играют неглавную роль и на поверку оказываются попытками «атомщиков», «тепловиков» и «альтернативщиков» переделить квоты и деньги энергорынка, а также сбалансировать стоимость тарифа. 

Поэтому мнимая угроза потери украинского рынка (из-за запуска АЭС либо политического кризиса) — именно мнимая. Если белорусская энергия будет вписываться в текущие расклады (как это случилось во второй половине прошлого года), ей дадут зелёный свет. Не впишется — обоснуют это любыми предлогами, в том числе и солидарностью с организаторами бойкота. 

Ещё одно долгожданное событие этого года — возобновление пассажирского авиасообщения между Россией и Беларусью. С 21 сентября можно снова летать в Минск (а также в Нур-Султан и Бишкек). 

Сентябрьский «правительственный десант» в Минске, итогом которого стало урегулирование вопроса газового долга, а затем и обсуждение энергетических вопросов лидерами РФ и РБ в ходе сочинской встречи подготовили почву для определения параметров поставок энергоресурсов на будущие годы. Как уточнил министр энергетики РФ Александр Новак, готовится к обсуждению формат поставок сразу на ближайшую пятилетку: «В ближайшее время мы будем говорить о тех параметрах и поставок энергоресурсов, и стоимостных, которые будут в ближайшей перспективе на несколько лет, — это 2021 год вплоть до периода 2025 года. У нас обсуждаются вопросы единых энергетических рынков и в электроэнергетике, и в нефтегазовой отрасли». 

Как мы помним, именно нефтегазовую дорожную карту неоднократно называли основным камнем преткновения для подписания интеграционного соглашения в конце 2019 года. Эти же вопросы вызвали определённое охлаждение отношений в первой половине 2020 года. В прошлом мы уже неоднократно становились свидетелями передачи подобных трудных вопросов на президентский уровень, и обычно лидерам удавалось договориться.