Пять лет слишком маленький срок для того, чтобы можно было делать однозначные выводы относительно ЕАЭС. Это связано с тем, что мы пошли по экстенсивному пути развития, похожему на путь Европейского союза, который двигался от «союза угля и стали» до полноценной интеграции почти 50 лет.

Достижения и неудачи

Однако за пять лет мы увидели тенденции развития в ЕАЭС. Промежуточными достижениями евразийской интеграции можно считать:

— Способность к принятию коллегиальных решений.

Оппоненты евразийской интеграции утверждали, что ЕАЭС станет протекторатом Москвы, но Евразийская экономическая комиссия оформилась как орган принятия компромиссных решений, которые формируются на основе позиций всех участников.

— Рост товарооборота.

Даже удалённые друг от друга республики наращивают обмен товарами и услугами. Это хорошо видно на примере торговых отношений Беларусь — Казахстан, Беларусь — Кыргызстан, Россия — Армения. Экономические субъекты и в первую очередь частный бизнес и госкомпании практикуют евразийскую интеграцию, в чём можно убедиться даже в бытовой жизни — на полках магазинов, на автострадах и в аэропортах.

— Способность к расширению.

Формирование союзного рынка стало привлекательно для новых участников. Зона свободной торговли с Вьетнамом, временная ЗСТ с Ираном, референдум о евразийской интеграции в молдавской Гагаузии  — это первые ласточки расширения ЕАЭС. В перспективе можно ожидать подобных соглашений с другими странами Ближнего Востока и Азии.

— Кодификацию.

Любой союз — это договорённости, зафиксированные в праве. Принятие Таможенного кодекса ЕАЭС стало важным примером того, как национальные интересы сопрягаются с союзными. Союзное правовое поле — ключевое условие устойчивости союза. Особенно в сфере экспортно-импортных операций, возмещения НДС, налоговых льгот, работы с госбюджетом и прочих бизнес-процессов.

— Промышленную кооперацию.

За пять лет вырос не только товарооборот, но начали оформляться кластеры в машиностроении, добывающих отраслях, транспорте и сельхозпроизводстве. Растут поставки комплектующих и открываются сборочные производства. Восстановление полноценных кооперационных связей — главное условие развития союза. Только промышленный капитал заинтересован в прочных экономических связях, в то время как торговый и финансовый капиталы рассматривают союзников преимущественно как место извлечения краткосрочной прибыли.

Кроме того, стоит выделить субъективные и объективные недостатки евразийской интеграции.

Ключевой недостаток — неспешность евразийской интеграции.

Наши страны находятся внутри глобального экономического кризиса, который можно описать как политэкономическая прелюдия к мировой войне.

Россия уже втянулась в прямой экономический конфликт с гегемоном, и санкционное давление нарастает. Это ставит перед Москвой вызовы по суверенизации экономики: тотальному импортозамещению и защите внутреннего рынка.

Союзники по ЕАЭС не спешат синхронизировать свою экономическую политику и продолжают извлекать краткосрочные выгоды из ситуации, когда Москва находится под давлением, а республики сохраняют рабочие отношения с США, ЕС и Британией. Однако в среднесрочной перспективе России придётся ставить союзников перед выбором. Поэтому придётся либо ускорять евразийскую интеграцию, исходя из понимания, что ключевой игрок — Россия — будет двигаться в логике суверенизации экономики и автономизации производства, либо останавливать ЕАЭС на уровне торгового союза.

Контрабанда и реэкспорт.

Доступ на российский рынок и транзит остаются ключевым бонусом для всех участников ЕАЭС. Это приводит к тому, что торговый и финансовый капитал всех без исключения республик ЕАЭС испытывает соблазн выстраивать сомнительные схемы реэкспорта и контрабанды. Кыргызстан и Казахстан грешат злоупотреблениями на китайском направлении, а Беларусь — на европейском и украинском. Зачастую используется схема ложного транзита, в чём, например, были уличены белорусские компании, наладившие в Казахстан и Кыргызстан фиктивный транзит, в ходе которого санкционные товары исчезали на территории России. Для Казахстана свойственны схемы контрабанды ГСМ и алкоголя в направлении приграничных Оренбургской и Омской областей.

Такая ситуация не может не вызывать раздражения в Москве, которая будет вынуждена либо укреплять собственную таможенную границу (что противоречит идее единого торгового пространства), либо требовать прозрачности на внешних границах союза.


Беларусь прекратила «реэкспорт» санкционных товаров только в 2019 году. Казахстану с Кыргызстаном предстоит пройти эту процедуру на китайском направлении.

Отсутствие союзного лобби.

Евразийскую интеграцию обеспечивают чиновники, которые естественным образом являются лоббистами национальных интересов. До тех пор, пока не будут созданы союзные корпорации, национальный лоббизм будет превалировать над союзными интересами.

Чтобы перейти на качественно новый уровень евразийской интеграции, необходимо создавать субъекты, подобные европейскому концерну Airbus, который объединит производителей во всём ЕАЭС в интересах глубокой промышленной кооперации. Лоббистом союзной интеграции сможет стать только промышленный капитал, потому как торговому и финансовому интересны краткосрочные спекуляции, реэкспорт и контрабанда, а не долгосрочное развитие.

Неравноправие граждан.

На сегодня ЕАЭС преимущественно работает в интересах капитала — обеспечивается свобода движения товаров и услуг. Граждане же испытывают неудобства и подчас откровенную дискриминацию. До тех пор, пока гражданин любой из республик ЕАЭС не будет вправе выбрать свободное место жительства в любой точке союза, евразийская интеграция не будет полноценной на уровне народов. Пока что гражданин рассматривается преимущественно как рабочая сила и ему гарантируются права на свободное трудоустройство.

По-хорошему необходимо обеспечить облегчённое принятие гражданства при переезде гражданина внутри союза или хотя бы заявительное и безбюрократическое получение вида на жительство. Для обеспечения этой свободы будет необходимо синхронизировать социальную и налоговую политику, потому сегодня есть республики ЕАЭС, где пенсионное и социальное обеспечение ничтожно по сравнению с той же Россией.

Фактор бесконтрольного передвижения граждан внутри ЕАЭС приносит наибольший дискомфорт для России. Для Кыргызстана и Армении переводы от трудовых мигрантов формируют значительную часть бюджета, что приводит к оттоку капиталов из России. Граждане Беларуси, которые также активно работают в России, пользуясь максимальным равноправием, зачастую трудятся в серой зоне и не платят налогов ни в России, ни у себя на родине.

В 2018 году в России принята миграционная концепция на 2019–2025 годы, целью которой является привлечение граждан на ПМЖ в Россию, их натурализация и постепенное сокращение трудовых мигрантов. Союзники России должны быть заинтересованы в том, чтобы максимально обеспечить равноправие для своих граждан, потому что в России чётко обозначились тенденции к обособлению, натурализации мигрантов и выдавливанию нежелательных иностранцев.


Давление мигрантов на рынок труда не только вызывает раздражение граждан, но и вымывает капиталы из российской экономики.

Финансовая вторичность.

Так как участники ЕАЭС не готовы к созданию союзной валюты или эмиссионного центра, то сохраняется зависимость от глобального финансового рынка. По большому счёту российский и белорусский рубли, казахстанский тенге, кыргызский сом, армянский драм являются лишь разменной функцией доллара США. Приняв «вашингтонский консенсус» и правила глобальной торговли, мы отказались от финансового суверенитета.

Пока не происходит понимания, что без суверенной финансовой политики и собственного эмиссионного центра мы обречены оставаться ресурсными экономиками, которые зависят от биржевых цен на энергоресурсы и полезные ископаемые. Однако для того, чтобы принять подобное решение, необходима консолидированная политическая воля, что вряд ли возможно в текущих условиях. Только переход мировой войны в острую фазу приведёт правящие элиты к пониманию, что есть истинная независимость и каким должен быть полноценный экономический союз.

Новый курс России

ЕАЭС создавался в тот период, когда Россия только начинала втягиваться в противостояние с США, ЕС и Британией. За 5 лет в Москве развеялись иллюзии о том, что санкции отменят и давление ослабнет.

За последние 5 лет Россия приняла вызовы как минимум в трёх глобальных партиях США — на Украине, в Сирии и Венесуэле. Во всех случаях союзники заняли наблюдательную либо посредническую позицию. Особенно ярко это проявилось в сирийском кризисе, который мог стать точкой консолидации со среднеазиатскими республиками и Казахстаном, граждане которых активно участвовали в действиях на стороне террористов, и по идее союзники должны были тесно кооперироваться с российской армией. Однако союзники оказались не готовы занимать более активную позицию, что приводит Москву к выводам о невозможности более тесной внешнеполитической интеграции.

Даже наиболее близкий военно-политический союзник России — республика Беларусь — пытается внедрять концепцию «Хельсинки 2» и предлагает себя в качестве «моста между Востоком и Западом».

Это приводит к глубокой прагматизации политики России на всех направлениях. В экономике это проявляется в лоббизме национальных интересов, которые выдавливают конкурентов с российского рынка. Импортозамещение становится приоритетом для внутренних инвестиций, а сферу ВПК будут ограждать от кооперации с иностранцами даже из республик-союзников.

Осознание геополитического и политэкономического одиночества российскими элитами будет отражаться не только на всех сферах экономики, но даже на уровне символов.


Противостояние с США и ЕС будет постепенно приводить к самоопределению российской правящей элиты — начиная от запретов чиновникам покупать иностранную недвижимость, выезжать за рубеж и заканчивая формированием психологии «осаждённой крепости» и созданием «суверенного интернета».

На уровне конфигурации власти в России наблюдается рост влияния Совбеза как центра принятия внешнеполитических решений и оформление Госсовета как коллегиального органа по вопросам внутренней политики. Союзники по ЕАЭС, несмотря на нахождение в близкой орбите коммуникации с высшим руководством России, всё больше будут находиться в сфере компетенции Совбеза.


Совет безопасности России играет всё большую роль в выработке решений и концентрации власти

Такая конфигурация повышает роль силовиков на внешнеполитическом треке, что приведёт к ещё большей прагматизации евразийской интеграции. Можно прогнозировать, что в ближайшие годы постсоветское пространство будет выделено в отдельное направление политической деятельности, которое начнут рассматривать в Москве с точки зрения стратегической безопасности.

Примером новой политики могло стать назначение в 2018 году послом в статусе спецпредставителя президента России в Беларуси Михаила Бабича, выходца из силовых структур и ВПК. Активная деятельность российского дипломата в части ревизии и прагматизации торгово-экономических отношений вызвала недовольство части белорусского истеблишмента, что даже привело к замене посла. Однако смена чиновника вряд ли повлияет на прагматизацию российско-белорусских отношений.

Не исключено, что национальные элиты будут воспринимать новую политику России как посягательство на национальные интересы и суверенитет. Этот эффект будет усилен с помощью инфраструктуры влияния, которую разворачивают США, Евросоюз и Британия во всех без исключения постсоветских республиках, включая саму Россию, которая, впрочем, последние 5 лет активно пытается зачищать иностранных агентов.

Национальные элиты республик, с одной стороны, находятся в активном диалоге с Западом, который выстраивает медийную, политическую, лоббистскую инфраструктуры влияния на внутреннюю политику, а с другой стороны, испытывают скрытые и неозвучиваемые фобии перед Москвой. Эти фобии усилились на фоне реинтеграции Крыма и в целом украинского кризиса. В национальном сознании Россия вновь воспринимается как центр силы, а оппозиционные и прозападные игроки прямо называют политику РФ «империалистической». Естественно, любые попытки расширения влияния России воспринимаются болезненно и ревниво, потому как в основе независимости всех постсоветских республик лежит «консенсус-1991», когда границы, образовавшиеся после краха СССР, считаются аксиомой. Следовательно, национальные элиты так или иначе двигаются в логике многовекторности и не готовы к полноценным союзным отношениям.

В Москве зачастую не понимают, как воспринимает Россию политик или чиновник из-за ближнего рубежа. Представитель постсоветской политической элиты видит Россию как необъятную страну, которая не только оправилась после кризиса 90-х, модернизировала армию и осваивает Арктику, но даже вышла на положительное сальдо внешней торговли с Китаем, переиграла глобального гегемона в Сирии, активно навязывает свою повестку в Венесуэле, успешно выживает под санкциями, открыто приросла Крымом и неспешно интегрирует Донбасс, как до этого интегрировала Южную Осетию и Абхазию. Естественно, в такой картине мира любой представитель национальных элит будет как минимум опасаться действий России, тем более что опасения эффективно нагнетаются с помощью западной инфраструктуры влияния.

Поэтому в России сформировалось прагматичное отношение к любым союзам. Повторять опыт СССР и нести ответственность за соседнее государство, каким бы союзным оно ни было, больше не намерены. Если национальные элиты решат отколоться и перейти в другой геополитический лагерь, как это сделали украинские или грузинские, это будет неприятно для России, но не смертельно.

Вторая пятилетка евразийской интеграции

ЕАЭС практически оформился как торговый союз. Исходя из политэкономической логики, необходимо переходить на следующий этап и формировать полноценный экономический союз, который потребует уже политической интеграции. Однако переходный этап, скорее всего, замедлится.

После того как будут обеспечены прозрачная внутренняя торговля и свободное движение товаров, капиталов и рабочей силы, на повестке дня встанет создание валютного союза, общего эмиссионного центра либо валюты. Без союзной валюты Россия вряд ли согласится на единый энергетический рынок. Иначе торговать стратегически важным сырьём придётся в долларах США, что откроет широкие возможности для реэкспорта со стороны союзников и подорвёт базис российской экономической модели.

Однако углублению финансовой интеграции будут сопротивляться национальные элиты республик, так как отказ от суверенной эмиссии будет казаться им утратой «независимости».

Поэтому если за вторую пятилетку в ЕАЭС не возникнет воли по созданию союзного платёжного средства, то евразийскую интеграцию может ждать судьба Союзного государства России и Беларуси, которое развивается уже 20 лет. Сегодня Союзное государство находится в кризисе роста, который, вероятно, предстоит испытать ЕАЭС. Условия по свободному движению товаров и капиталов между РФ и РБ вышли на максимально высокий уровень, и политэкономическая логика диктует необходимость углубления интеграции. Однако ни на единую валюту, ни на союзные органы власти не согласен в первую очередь Минск. Москва же не готова сохранять экономические преференции и доступ к рынку без политических гарантий, которые она видит в более тесной интеграции. Это противоречие выражается в том, что Россия начинает постепенно защищать свой внутренний рынок и устанавливать более жёсткий контроль за таможенной границей с Беларусью, которая до последнего времени была абсолютно прозрачна.

Если сохранятся текущие тенденции в отношениях Москвы и Минска, то экономически Союзное государство растворится в ЕАЭС и останется как декларативное двустороннее объединение и переговорная площадка высокого уровня. Сейчас многие конфликтные ситуации снимаются за счёт персональной коммуникации Владимира Путина и Александра Лукашенко, однако даже первые лица не могут бесконечно разрубать гордиевы узлы противоречий, которые обусловлены политэкономической логикой развития союзных отношений.

Подобные противоречия ожидаются и в отношениях с Казахстаном, особенно по мере сопряжения китайского проекта «Новый шёлковый путь» с ЕАЭС. Национальный капитал РФ будет стремиться развивать северную и арктическую транзитную ветку, в то время как казахстанский будет лоббировать степной и среднеазиатский транзит.

Учитывая местоположение России, большинство возникающих противоречий будет носить двусторонний характер, и их попросту невозможно будет снять на многосторонней площадке ЕАЭС. Поэтому всем участникам ЕАЭС стоит повысить свой уровень двусторонних отношений с Россией, как это делает республика Беларусь с помощью Союзного государства. ЕАЭС является многосторонним союзом и будет развиваться очень медленно, а СГ позволяет наладить оперативную коммуникацию чиновников, бизнеса, общественных структур и обеспечить равноправие граждан. Если внутри ЕАЭС возникнут двусторонние альянсы с Россией, подобные СГ, это будет значительный шаг вперёд. Но магистральное движение России к защите национальных интересов, концентрации капитала, прагматизации двусторонних отношений уже остановить невозможно. Никаких иллюзий в Москве больше не испытывают, и любое углубление интеграции с союзниками будет исходить из их самоопределения по отношению к новой политике России.