Сегодня мир переживает пандемию COVID-19, вызванную новым коронавирусом SARS-CoV-2. Ранее другие типы коронавирусов вызывали глобальные вспышки тяжёлого острого респираторного заболевания (коронавирус SARS-CoV) и ближневосточного респираторного синдрома (MERS-CoV). По состоянию на январь 2020 года семейство коронавирусов включает в себя 40 видов РНК-содержащих вирусов, 7 из которых поражают человека. COVID-19 стал очередным заболеванием, возникшим в Китае.

SARS — тяжёлый острый респираторный синдром (ТОРС), имеет также название «атипичная пневмония». Возбудитель — коронавирус SARS-CoV (Severe acute respiratory syndrome-related coronavirus), относящийся к подсемейству коронавирусов. В 2002–2003 гг. SARS распространился из Южного Китая по странам Юго-Восточной Азии — Вьетнаму, Гонконгу, Сингапуру. Во время эпидемии умерло около 9–10 % заразившихся: заболело 8437 человек, погибло 813.

MERS — ближневосточный респираторный синдром (Middle East respiratory syndrome-related coronavirus). Возбудитель — коронавирус MERS-CoV. Распространение инфекции началось в 2012 году с Саудовской Аравии и охватило 21 страну, включая Иорданию, Катар, Египет, Объединённые Арабские Эмираты, Кувейт, Турцию, Оман, Алжир, Бангладеш и Австрию. Уровень смертности — 34 %: заболело более двух тысяч человек, умерли около 600.

За 17 лет, прошедших между вспышкой атипичной пневмонии и COVID-19, Китай вчетверо увеличил свою долю в мировой экономике, избавил сотни миллионов людей от нищеты и создал национальную систему медицинского страхования, охватывающую 95 % населения (в базовом варианте).

Напомним, что индексный случай вспышки SARS произошёл в провинции Гуандун 16 ноября 2002 года. В то время в Китае отсутствовал Национальный центр по борьбе с болезнями, который отвечал бы за поддержание надёжной системы эпидемиологического надзора и выявление новых заболеваний.

Китайский центр по контролю и профилактике заболеваний в настоящий момент включает в себя более 348 организационных единиц (центры, лаборатории и др.) и 877 тыс. специалистов в области общественного здравоохранения на всех уровнях государственного управления.

По оценкам западных экспертов, китайская общественность не была своевременно поставлена в известность о вспышке болезни до тех пор, пока в начале февраля 2003 года не начали распространяться сообщения (посредством мобильной связи) о «смертельном гриппе» в Гуанчжоу. Уже к середине марта 2003 года кластеры атипичной пневмонии начали появляться во Вьетнаме, Гонконге, Сингапуре и Канаде. В конечном итоге тяжёлым острым респираторным синдромом заразились более 8 тысяч человек во всём мире.

В период с апреля по май 2003 года более тысячи официальных лиц, включая министра здравоохранения Китая и мэра Пекина, лишились своих должностей или понесли другое наказание за медленную реакцию на распространение вируса. Позже китайское правительство ввело жёсткий карантин для десятков тысяч людей, блокировав ряд деревень и городских кварталов. Эпидемия начала спадать к концу мая, и к 27 июня ВОЗ объявила, что Китай «свободен от атипичной пневмонии».

Атипичная пневмония показала, насколько неподготовленной на тот момент оказалась китайская система общественного здравоохранения перед такого рода биоинформационными угрозами, и побудила руководство страны в экстренном порядке пересмотреть свои подходы к обеспечению безопасности на данном направлении. Первой мерой стало выделение 850 млн долларов на формирование новой трёхуровневой сети системы контроля и профилактики заболеваний.

Вспышка атипичной пневмонии также побудила Китай в значительной степени укрепить свои отношения с Соединёнными Штатами и Европейским союзом по вопросам общественного здравоохранения. Уже в 2004 году китайский Национальный центр по гриппу и американский Центр по контролю и профилактике заболеваний подписали соглашение о сотрудничестве по совершенствованию китайского потенциала в области эпидемиологического надзора за гриппом.

В 2005 году правительства двух стран приступили к реализации совместной программы по изучению новых и вновь возникших инфекционных заболеваний. В том же году был учреждён американо-китайский форум по здравоохранению, официально объявленная цель которого — развитие двусторонних коммерческих, торговых и политических вопросов, касающихся здравоохранения.

В 2009 году Китай стал первой страной, которая начала массовое производство вакцины H1N1. С 2010 по 2014 год структура Национального центра по гриппу (Chinese National Influenza Center) была значительно расширена, в него было дополнительно включено 408 лабораторий и 554 госпиталя (расположенных по всей стране), также было подготовлено 2500 специалистов общественного здравоохранения.

Благодаря эффективной работе данного учреждения, в 2013 году Китай своевременно сообщил ВОЗ об обнаружении нового штамма вируса H7N9, опубликовал полные последовательности вирусного генома и уже в октябре 2013 года создал вакцину (первая вакцина против гриппа, разработанная в Китае). И если американская сторона во второй половине 2000-х годов всячески одобряла действия китайских эпидемиологов, то с приходом к власти патриотической группы во главе с Си Цзиньпином и ростом китайско-американских противоречий ситуация коренным образом изменилась. Стоит отметить, что американские эксперты в 2019 году уже открыто ставили под сомнение способность КНР дать адекватный ответ при столкновении с новой пандемией гриппа, полагая, что нормативная база по борьбе с инфекциями в стране несовершенна, а политическая оценка имеющихся эпидемиологических вызовов неактуальна. Кроме того, отмечался острый дефицит квалифицированных специалистов-эпидемиологов.

COVID-19 поразил Китай в конце 2019 года, а вспышку усилила высокая мобильность китайцев накануне Нового года по лунному календарю.

На 12 мая 2020 года в Китае зафиксировано 84 тысячи 11 случаев заражения новым коронавирусом. Общее число смертей от коронавирусной инфекции в Китае составляет 4637 человек. Подтверждённых случаев полного излечения от вируса на 12 мая в Китае было 79 тысяч 208.

Эксперты из американской RAND Corporation особо подчёркивают, что объявление китайского правительства о признании чрезвычайной ситуации в области общественного здравоохранения и принятие решения о введении национальной системы регистрации в ситуации с заболеванием COVID-19 было крайне неоперативным. Оно последовало только через 50 дней после регистрации первого случая (вместе с тем намного раньше, чем в случае с ТОРС, когда на это ушло 138 дней).

RAND — американская некоммерческая организация, выполняет функции стратегического исследовательского центра, работающего по заказам правительства США, Пентагона и связанных с ними организаций.

Помимо этого, те же специалисты отметили ещё и определённое сходство в реакции китайского правительства на COVID-19 и ТОРС, а именно:

• задержку с публичным признанием вспышки инфекционного заболевания;
• преуменьшение масштабов ситуации и опасности вируса в первые дни;
• жёсткий контроль и широкомасштабная мобилизация системы здравоохранения.

Китайскому руководству ставится в упрёк отказ признать факт эпидемии «своевременно», а также то, что оно поставило вопрос сохранения устойчивости политической системы превыше безопасности общества. В данном контексте интересен следующий момент, свидетельствующий об отсутствии единой позиции среди китайского высшего политического руководства относительно нового коронавируса. Так, в докладе RAND отмечается, что «широкое использование социальных сетей помогло местным чиновникам значительно сократить время, необходимое для устранения препятствий по признанию серьёзности инфекционной вспышки». Таким образом, речь идёт о том, что отдельными высокопоставленными должностными лицами провинции Хубей предпринимались скоординированные действия, способствующие распространению информации (панической) относительно ситуации с коронавирусной инфекцией в регионе. Цель — вынудить руководство страны вывести проблему с инфекцией на государственный уровень.

Отметим, что первые две экспертные группы, которые отправились в Ухань 30 декабря 2019 года и 8 января 2020 года, по оценке западных экспертов, не предприняли достаточных усилий для расширения узкого определения эпидемиологического случая, связанного с заражением на городском рынке морепродуктов (не был подтверждён факт передачи вируса от человека к человеку). Только после того, как в Таиланде и Японии были подтверждены случаи заболевания COVID-19 у пациентов, не имевших доступа к китайским рынкам морепродуктов, министерство здравоохранения Китая направило в Ухань третью группу, и на этот раз факт возможности передачи вируса от человека к человеку был немедленно подтверждён.

Министерство объявило чрезвычайную ситуацию в области общественного здравоохранения, и 20 января была запущена Национальная система отчётности о случаях заболевания. Американские аналитики уверены, что изначально неточное отслеживание болезни и путей её передачи позволило вирусу широко распространиться в Ухане, в других городах Китая и по всему миру. Как и в случае с ТОРС, после объявления чрезвычайной ситуации Китай ввёл массовый карантин, чтобы сдержать вспышку заболевания.

Следует отметить, что решение китайских чиновников о принудительном блокировании городов было высоко оценено Всемирной организацией здравоохранения. В целом, по мнению западных экспертов, заболевание COVID-19 показало, что существующая тенденция в традиционной китайской политике по преувеличению позитивных событий и минимизации негативных поставила под угрозу своевременность реагирования на возникший кризис и дала больше времени для распространения болезни (в последующем это станет основным посылом в требованиях Запада о компенсации Китаем потерь от пандемии).

Вместе с тем, по оценкам уже российских экспертов, в частности Н. Вавилова, в «уханьской истории» существует целый ряд противоречий, тесным образом связанных между собой и нуждающихся в более тщательном анализе.

Так, наибольший вопрос в экспертном сообществе вызывает само решение местных властей о блокировании города (с 23 января 2020 года).

Дело в том, что Ухань имеет ключевое значение в логистике КНР — это узловой центр логистических перевозок в направлениях восток — запад и север — юг. А сам Ухань, расположенный в месте слияния рек Янцзы и Ханьшуй, является одним из крупнейших промышленных, торговых, транспортных и финансовых центров страны, а также самым густонаселённым городом центрального Китая с населением около 12 млн человек.

Отмечается, что данное экстраординарное решение было принято лично мэром Уханя и до настоящего времени нет никаких официальных подтверждающих документов о том, что вышестоящие органы дали предписание о согласовании такого решения региональных властей.

В распоряжении широкой общественности имеется лишь статья информационного агентства «Синьхуа», датированная 11 марта, в которой, в частности, говорится, что 22 января Си Цзиньпин озвучил требование к провинции Хубэй ввести полный и строгий контроль за выездными потоками населения. Приводится цитата китайского лидера: «При принятии такого решения требуется большое политическое мужество. Ситуация требует решительных действий. В противном случае мы попадём в беду». Из статьи также следует, что приказа о полной блокировке города не было.

Обратим также внимание на тот факт, что мэр Уханя Чжоу Сяньван располагал всей полнотой информации об эпидемиологической ситуации в городе как минимум с 31 декабря 2019 года.

Дело в в том, что муниципальная комиссия по здравоохранению Уханя 31 декабря провела на своём веб-сайте брифинг о вспышке пневмонии в городе, подтвердив 27 случаев заболевания. 2 января Китайский центр по контролю и профилактике заболеваний и Китайская академия медицинских наук получили первую партию образцов из провинции Хубэй и приступили к идентификации патогена.

Таким образом, на момент блокирования города мэр уже как минимум месяц знал о том, что в городе свирепствует новый коронавирус. Вместе с тем это не подтолкнуло его к передаче полной информации о складывающейся сложной эпидемиологической ситуации руководству страны (сей факт наводит на определённые мысли о заинтересованности третьих лиц в развитии ситуации в Китае по кризисному сценарию).

Второе противоречие заключается в том, что за несколько дней до блокирования Уханя мэр своим решением разрешил проведение крупного ярмарочного мероприятия в городе, в котором участвовало, по разным оценкам, порядка 40 тысяч человек (в основном трудовые мигранты).

Третье противоречие — решение о блокировании города было принято буквально за два дня до китайского Нового года, тогда как большинство мигрантов прекращает свою работу за две недели до наступления праздника и возвращается к себе на малую родину. Таким образом, порядка 5 млн человек покинули город примерно с 14 по 20 января. В этом свете действия мэрии, по мнению экспертов, выглядят ещё более нецелесообразно. Подчеркнем, что в этот же день решением региональных властей провинции Хубей ещё 2 города (Чиби и Сяньтао) тоже попали под карантин.

По имеющейся информации, на момент принятия решения о блокировании Уханя зараженными SARS-CoV-2 в нём числились всего около 200 человек. Вместе с тем в 2019 году в Ухане по разным причинам погибли 47 тыс. человек, т. е. в среднем ежемесячно чуть менее 5 тыс.

24 января на карантине в Китае было уже 13 городов с общим населением в 41 млн человек, что стало самым беспрецедентным по масштабам карантинным мероприятием в истории человечества.

При этом 23 января, что особенно интересно, ВОЗ отказалась признавать новый тип коронавирусной инфекции чрезвычайной ситуацией в области здравоохранения глобального масштаба, отметив, что передачи вируса между людьми за пределами КНР выявлено не было.

Исходя из складывающейся обстановки, вечером 25 января для решения «ситуации с коронавирусом» в экстренном порядке был собран Центральный комитет Компартии Китая. То есть спустя 3 дня после того, как мэрией было принято самостоятельное решение о блокировании города, Центральный комитет начал вырабатывать скоординированную политику по отношению к провинции Хубей и Уханю в частности.

Справка. 25 января Генеральный секретарь ЦК КПК Си Цзиньпин председательствовал на заседании Постоянного комитета Политбюро ЦК КПК по профилактике и борьбе со вспышкой пневмонии, вызванной новым коронавирусом. На совещании принято решение о создании руководящей группы ЦК КПК по борьбе с эпидемиями под руководством Постоянного комитета Политбюро ЦК КПК. Центральный комитет КПК принял решение направить руководящие группы в провинцию Хубэй.

Примечательно и следующее: всего за неделю до экстренного совещания ЦК никакой паники в Китае не было — 18 января на новостном портале агентства «Синьхуа» вышло общее заявление Си Цзиньпина и Ли Кэцяна, которое касалось эпидемиологической ситуации в Китае. В нём совершенно спокойным тоном и последовательно сначала председатель Си сообщил о том, что в связи с появившимся новым вирусом нужно усилить мониторинг и профилактику данного заболевания, а потом и премьер-министр отметил необходимость повысить бдительность региональных властей.

Своеволие региональных властей провинции Хубэй спровоцировало резкий рост панических настроений в китайском обществе, фактически затормозило национальную экономику и буквально за несколько дней вывело внутреннюю проблематику Китая на мировой уровень, сыграв на руку противникам Си Цзиньпина как внутри страны, так и на внешнем контуре. В итоге уже в феврале сменилось высшее партийное руководство провинции, своих должностей лишились:

1. Секретарь парткома провинции Цзян Чаолян. На смену ему пришёл 63-летний Ин Юн, мэр Шанхая с 2017 года. До перевода в Шанхай он занимал пост председателя суда провинции Чжэцзян. Bloomberg открыто называет его протеже председателя КНР Си Цзиньпина.
2. Секретарь горкома Уханя Ма Гоцян. На смену ему пришёл Ван Чжулинь, бывший секретарь горкома Цзинаня (столица провинции Шаньдун).

***

Первичный анализ текущей экономической обстановки, а также действий региональных властей провинции Хубэй позволяет сделать следующие выводы.

Во-первых, ситуация с коронавирусом вывела на поверхность целый ряд существенных противоречий в китайской элите, которые до этого времени тщательным образом скрывались от внешних наблюдателей, а именно наличие в стране нескольких центров силы и обострение борьбы за власть между ними.

Во-вторых, несогласованность действий региональных властей и Центра, выразившаяся в «самовольном» закрытии городов, привела к резкому падению ВВП страны.

Так, по информации Национального бюро статистики КНР, по итогам первого квартала 2020 года сокращение ВВП составило рекордные 6,8 %, что является глубочайшим провалом китайской экономики с 1976 года. Располагаемые доходы населения снизились в реальном выражении на 3,9 %.

Самое серьёзное падение за квартал, в котором январь был по сути рабочим, пришлось на китайскую промышленность — 9,6 %, за ней следует сектор услуг — 5,2 %. Розничные продажи упали на 17,8 %, строительство — на 17,5 %, транспорт — на 14 %, производство — на 10,2 %, недвижимость —  на 6,8 %. По оценке ряда экспертов, реальное падение китайской экономики могло составить до 15 % и это падение продолжится.

Кроме того, позиции Китая на международной арене серьёзным образом пошатнулись. Рядом западных стран искусственным образом сформированы предпосылки к обвинению руководства Поднебесной в распространении вируса по всему миру и, соответственно, востребованию от него триллионных «репараций». Так, в Сенате США уже начинается расследование причин возникновения пандемии COVID-19. Представлен закон «О борьбе с вирусными инфекционными заболеваниями китайского происхождения от 2020 года», который внесёт поправки в закон об иммунитетах иностранных суверенных государств и позволит министерству юстиции расследовать пандемию коронавирусного заболевания и подавать иски против Китайской Коммунистической партии в Соединённых Штатах.

Был нанесён удар и по китайским проектам за рубежом. В частности, госсекретарь США  заявил, что роль Китая в глобальной пандемии коронавируса, вероятно, заставит страны пересмотреть свою телекоммуникационную инфраструктуру, включая принятие китайских сетей Huawei 5G.