Если глянуть на карту Европы, то её геополитический портрет,
все коллизии, а также все возможные сюжеты, как прошлые, так и будущие,
окажутся перед вами, как на ладони. Раскрытая геополитическая книга.
Только вот прочитать её может далеко не каждый политик. А
всё почему? А всё потому, что некоторые люди, как в той поговорке, смотрят в
книгу, а упорно видят…
Казалось бы, всё ясно: у Европы всегда было четыре центра
тяжести или, если угодно, силы. Это Англия, Франция, Германия и Россия. Положение
сложное, нестабильное — четыре центра, и чтобы Европа обрела, наконец,
устойчивость, необходимо каким-то образом сбалансировать эти центры. Лучше
всего путём их сотрудничества.
Сего, к сожалению, мы пока так и не достигли. Что и привело
как минимум к двум мировым войнам.
Есть другой способ, пока более реалистичный — так выстроить
внутри Европы систему сдержек и противовесов, чтобы, несмотря на бурлящие
эгоизмы центров, они вынуждены были вести себя сдержанно. И тут просматривается
только один вариант — когда Франция
дружит с Россией.
Чтобы понять это, опять же достаточно только взглянуть на
карту. Это хорошо понимал Наполеон, всеми путями склонявший царя Александра к
союзу и всё потерявший, когда их союз провалился. Это понимали генерал де
Голль, Валери Жискар д’Эстен, Жак Ширак, в последние годы своего президентства
стал понимать и Николя Саркози. Понимали в разных исторических эпохах, при
различных политических раскладах, но с неизбежным выводом: с Москвой
необходимо крепко дружить, чтобы тебя, а точнее Францию, не съели твои же
западные союзники.
Все облечённые властью французы, которые этого не понимали,
плохо кончили — Жорж Помпиду, Франсуа Миттеран, Франсуа Олланд. А с ними и
Франция, которая постепенно лишалась статуса великой державы и превращалась в
Le garçon — политического официанта на банкете у нуворишей.
А однажды она лишилась суверенитета, свободы, в общем, всего и даже самоё себя, когда другого понимающего политика, министра иностранных дел Франции Жана-Луи Барту убили в 1934 году. Может, именно тогда началась Вторая мировая война — с роковых выстрелов в Марселе? И уж точно именно тогда был предначертан Франции жалкий удел капитуляции перед Гитлером.
Бывший непримиримый противник СССР и сторонник идеи
антисоветского «санитарного кордона», в 1930-е годы Жан-Луи вдруг прозрел и
стал самым активным в европейской дипломатии противником стратегии потворства
гитлеровской Германии. Более того, он стал поборником военного альянса с
Советским Союзом.
Именно Луи Барту выступил инициатором принятия СССР в Лигу
Наций, он же содействовал установлению дипломатических отношений между
государствами Малой Антанты и СССР, постепенно создавая новую систему сдержек и
противовесов. Главной целью Барту наметил заключение пакта о взаимной помощи с
Москвой, а затем — создание единого оборонительного блока с участием Франции,
СССР, государств Малой Антанты и Венгрии, которую Барту почти примирил с её соседями.
Так Германия оказалась бы «запертой» с двух фронтов, с востока и запада, и ни
за что не решилась бы на войну.
В общем, идеи Барту полностью совпадали с концепцией
«коллективной безопасности», продвигаемой тогда Москвой в противовес
гитлеровской зреющей агрессии. Воплотись они в жизнь, и была бы спасена не
только Франция, но и вся Европа, и весь мир. Вот почему жизни лишили самого
Барту.
Убили его вместе с другим его единомышленником, югославским
королем Александром I прямо в Марселе, куда тот прибыл с официальным визитом. Югославский
фактор был очень важен, ибо подключал к системе коллективной безопасности тот
самый регион, в котором проживают много славянских народов и который Черчилль
любил называть «мягким подбрюшьем Европы». Но покушение организовали не
англичане, а немцы. Уже после разгрома Третьего рейха были найдены документы из
архивов абвера, пролившие свет на трагичные события 1934 года в Марселе. Абвер
назвал операцию «Тевтонский меч» — название более чем символичное, учитывая,
что именно Барту и его идеи могли заставить этот меч так и остаться в ножнах.
Впрочем, список намечаемых фашистами жертв террористических покушений
был куда шире. В нём значились Э. Дольфус, который противился аншлюсу Австрии,
министр иностранных дел Румынии Н. Титулеску, также выступавший за союз с
Францией и Англией, министр иностранных дел Чехословакии Эдуард Бенеш,
бельгийский король Альберт и государственный министр Франции Э. Эррио. Но в
Марселе абверу удалось разом вычеркнуть две верхних позиции в чёрном списке.
Убийство короля Александра I и министра Луи Барту означало,
что на создаваемом ими «Восточном пакте» можно было поставить крест. На место
Барту был назначен новый министр иностранных дел Пьер Лаваль, которого позднее
прозвали «могильщиком Франции». В годы оккупации он активно сотрудничал с
немцами, за что и был казнён после Великой Победы. А на югославский трон в 1934
году взошёл 11-летний король Пётр II. Вернее, туда его поставил регентский
совет, возглавляемый пронемецки настроенным князем-регентом Павлом, который в
апреле 1941 года по собственной воле сдал Югославию нацистам. Главное же — в
Европе с тех пор не только больше не думали о создании всеобъемлющей системы
коллективной безопасности с участием СССР, но и просто боялись об этом
заикнуться.
Парадоксально, но сегодня в Европе тоже боятся говорить о
дружбе и союзе с Россией. За подобные идеи пока ещё не убивают физически, но
вполне способны устроить политическое убийство. Вас объявят «путинистом»,
подвергнут остракизму, постараются вышвырнуть из политики. А если вы президент,
как Николя Саркози, или канцлер, как Герхард Шредер, то сделают всё для того,
чтобы сторонник дружбы с Москвой больше никогда не переизбрался.
Вот почему надо признать, что от Эммануэля Макрона, неожиданно заговорившего о восстановлении особых отношений с Россией и о том, что «наши две великие нации должны жить вместе», слова эти потребовали несомненного мужества. И уж точно — прозорливости. И пусть Макрон говорит об этом пока лишь в привязке с идеей возвращения России в «Большую восьмёрку», то есть как бы от имени коллективного Запада, не нужно быть экстрасенсом, чтобы увидеть за этим стремление вернуть величие именно Франции, которое теперь в ещё большей степени, чем в предыдущие исторические эпохи, зависит от взаимопонимания с великой Россией. Причём от взаимопонимания напрямую, тет-а-тет, а не сквозь решето многосторонней дипломатии.
Может, именно поэтому Макрон на встрече с Владимиром Путиным
в Брегансоне несколько раз педалировал свою мысль о том, что мы все «переживаем
сейчас исторический момент». Какой именно, месье президент Эммануэль
постарался, сколько возможно, уточнить: «Когда в мире нет системы безопасности,
когда нет чётких правил».
Так с кем же вы собираетесь выстраивать новую систему
безопасности и хороших правил, месье Макрон? С Англией, которая выходит из ЕС?
Может быть, с Соединёнными Штатами, которые объявили Франции экономическую
войну? Или, может, с Германией, у которой на пути к полному экономическому
господству в Евросоюзе теперь стоит одна
только Франция?
В новой расстановке сил то, о чём вы говорите, мсье
президент, возможно только при условии восстановления не членства России в
«восьмёрке», а особых франко-российских отношений, которые существовали до
президентства Миттерана. И не просто существовали, а фактически определяли
мейнстрим тогдашней европейской и мировой политики — знаменитую «разрядку», которой французы дали и свое название — Détente.
Сегодня разрядка будет звучать точно по-русски. Это слово
выучат все, как когда-то выучили «спутник». И если французская великая нация хочет
жить, — естественно, как и другие нации, — ей нужно отказаться от лживой
понятой солидарности, ведущей нас к гонке ядерных вооружений, и срочно
восстанавливать на двусторонней основе тот самый спасительный баланс между
Парижем и Москвой. Точнее, их стратегическое партнерство.
А остальные потом подтянутся…