Официальная хроника Минска на прошлой неделе закончилась тем, что Александр Лукашенко вылетел в Сочи с рабочим визитом. Судя по тому, что выезд был в пятницу, а переговоры с Владимиром Путиным были назначены на понедельник, то это стандартный случай под названием «рабочая поездка, совмещённая с отдыхом». Хотя, возможно, прилёт заранее — это способ некой самоподготовки к серьёзному разговору, ведь кремлёвская пресс-служба анонсировала «целый день переговоров». На момент написания обзора ещё не были известны итоги, но, видимо, всего прессе и не расскажут.

Впереди у Кремля — выборы в Госдуму, а Минск готовится к референдуму. Всё это происходит в обстановке частичной неопределённости из-за ряда внутренних и внешних факторов. Поэтому, например, пресс-служба Александра Лукашенко ограничилась сообщением о том, что лидеры двух стран «подробно обсудят широкий комплекс вопросов развития белорусско-российских отношений, совместное реагирование на возникающие вызовы, в том числе в сфере военной безопасности, взаимодействие в интеграционных структурах». Почти ни о чём. Можно зацепиться лишь за фразу о военных угрозах. Однако и она даёт мало представления о происходящем. История подготовки к возможным недружественным действиям НАТО — это магистральный сюжет для целого ряда СМИ и политиков уже не один год. То есть никакой новости тут тоже нет. Перед визитом Лукашенко активно муссировалась и тема очередного возможного кредита в три миллиарда долларов. Но затем это опровергли и белорусский Минфин, и руководитель республики.

Лучше не стоит заниматься анализом встречи в Сочи, пока нет никаких верифицированных подробностей. Очевидно только одно: контакты на высшем уровне продолжаются, причём довольно плотные.

Гораздо важнее сейчас не то, о чём говорят Путин и Лукашенко, а что происходит в Беларуси. Из Кремля в разных формах и от разных ораторов полгода звучит месседж о том, что внутри республики народ и политики должны сами разобраться и определиться с каким-то вектором будущего. Нельзя сказать, что из Беларуси ринулись убегать все бизнесы. И всё же есть проблема доверия к юрисдикции. Некоторые компании действительно или замораживают инвестиции, или переносят офисы в другие страны. Это индикатор неуверенности.

Вторая проблема — обострившееся противостояние в обществе. Слава Богу, пока оно только в соцсетях и в форме словесных перепалок. Хотя во время активной фазы протестов были и поджоги машин, и запенивание дверей, и другое. Среди населения чётко выделились два лагеря, которые ненавидят друг друга. Сложно сказать, кто из политиков больше этому способствовал. Всё же это коллективная работа не без участия других держав.

Именно мирное разрешение данного конфликта в социуме возможно снимет эту неуверенность, о которой сказано выше. Но для этого нужно сначала признать, что произошло только частично. Мысль о ней звучала пунктиром на некоторых митингах и на Всебелорусском народном собрании (ВНС). До конца её не сформулировали и решения не предложили. Точнее, своими действиями власть всё же показала один выход: занятие полностью верноподданнической позиции. Это совершенно невозможно для большого количества политически активных граждан. Нужны компромиссы, притом существенные — вплоть до смены главы государства, на что властная вертикаль сейчас не готова.

К тому же идёт закручивание гаек. На суды с политическим подтекстом под различными предлогами не пускают негосударственные СМИ. Например, сотрудники суда могут сказать, что места в зале ограничены из-за коронавирусной инфекции. Конечно, это звучит нелепо на фоне недавнего ВНС, где более 2,5 тыс. человек сидели безо всяких интервалов в огромном зале, по большей части без масок.

Также в публичный доступ попал проект поправок в законы по борьбе с экстремизмом. В частности, там предлагается считать экстремизмом «дискредитацию» Республики Беларусь. При этом будущий закон не раскрывает понятие дискредитации, что даст в будущем возможность для широких трактовок. С точки зрения силового подавления протестов, наверное, это очень удобный и эффективный инструмент. А вот для создания единства в обществе он явно не подходит. Ситуация всё больше заходит в тупик для всех сторон. Сдаваться почти никто не хочет, конфронтация нарастает.

Масла в огонь подлил недавний приговор корреспонденткам польского телеканала «Белсат» Дарье Чульцовой и Катерине Андреевой. Дали по два года колонии. Официально — за организацию протестов, а по мнению многих коллег по медиацеху, — за освещение одной из массовых несанкционированных акций.

Со стороны оппозиции шагом к конфронтации стало заявление Светланы Тихановской:

«Я должна признать, что мы потеряли улицы, у нас нет возможности бороться с насилием режима против протестующих — у них есть оружие, у них есть сила, так что да, на данный момент кажется, что мы проиграли… Наша стратегия состоит в том, чтобы лучше организоваться, подвергать режим постоянному давлению — до тех пор, пока люди не будут готовы выйти на улицы снова, возможно, весной».

В принципе, с точки зрения протестующих, вполне логичное заявление. Тем более что Тихановская намекнула и на некие готовящиеся структуры для «завтрашней борьбы». Обо всём этом она рассказала швейцарскому медиа LeTemps.

Заголовок Le Temps тоже добавляет остроты. Мы не знаем, какова была цитата Тихановской в оригинале, но переводится с французского это так: «Лукашенко оставит после себя только руины». Образ довольно зловещий и отсылает нас во времена Второй мировой войны.

В общем, разговоры и даже намёки на диалог ушли в прошлое. Оппозиция в него не верит, а власть создала для него имитацию в виде Юрия Воскресенского и других проектов. Значит, впереди возможна интересная весна, интересное лето и очень интересный референдум. У власти наверняка хватит ресурсов, чтобы удержаться до голосования. Скорее всего, и год после него она тоже не падёт. Но это будет явно непростой период, и большие вопросы возникают насчёт того, что будет потом. Новая Конституция будет означать переформатирование парламента и ряда законов, нужно будет проводить новые выборы. Таким образом, в 2023–2024 годах страну могут ожидать большие изменения. В какую сторону и как? Пока ответа нет.

От исхода описанных выше вероятных процессов в ближайшем будущем, конечно, зависят отношения с Россией. С другой стороны, Москва тоже постепенно занимается транзитом власти, и политика Кремля по западному соседу зависит от результатов уже этого российского процесса. Плюс к этому неоднократно анонсировался дедлайн 2024–2025 годов как время окончательного решения вопроса по единому топливно-энергетическому рынку. Это тоже говорит в пользу того, что несколько ближайших лет «партии» власти Беларуси и России постараются во что бы то ни стало сохранить свои позиции.

Кроме этих глобальных стратегических вопросов, сейчас важно, что же будет с транспортным сообщением, которое пострадало из-за пандемии. Если россиянам ещё можно путешествовать внутри большой страны, то в Беларуси немалая часть населения или полностью заперта в республике, или возможности выезда ограничены.

Например, Беларусь вернула Украину в так называемый «красный» список. То есть теперь нужно проходить самоизоляцию после визитов туда. В дополнение к этому в целом действует ряд ограничений на пересечение границы. Поэтому любые новости о возобновлении тех или иных авиамаршрутов либо наземных воспринимаются позитивно.

На прошлой неделе в Москве было очередное заседание союзной комиссии по общей транспортной системе. Белорусская сторона предложила расширить авиа- и ж/д сообщения. Затем стало известно, что недавно восстановленный поезд Минск — Москва будет вновь останавливаться в Орше и Витебске. По нынешним временам это большой прорыв, хоть в поезд и пускают пока только со справкой о ПЦР-тесте.

Ещё одна позитивная новость для Союзного государства — это подписание анонсированного соглашения о перевалке белорусских нефтепродуктов через российские порты. Хотя это означает обострение отношений с Литвой и Латвией. Но, видимо, некоторым политикам в странах Балтии это только на руку. Расширился ассортимент политических товаров. Кроме антироссийской риторики, теперь можно продавать более влиятельным европейским странам и антибелорусскую.

Для Минска здесь важно понять, как решить проблему сбыта энергии БелАЭС. Ведь с такой риторикой, скорее всего, дорога на прибалтийский и польский рынки закрыта. Остаётся украинский, но тоже под вопросом. России также эта энергия не особо нужна. Значит, есть вероятность, что Беларуси придется серьёзно развивать в стране систему потребления электроэнергии, переводя на неё отопление домов и многое другое. Это большие инвестиции и новые технологии. Заимствовать данные ресурсы можно будет в России и Китае. С ЕС в этом плане пока проблемы…